Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

— Не жди ничего — ничего и не получишь.

Ферро сердито посмотрела на него. Так всегда получалось с разговорами. Каким-то образом они вечно заводили туда, куда ей не хотелось. Может, мало практики. Она дёрнула поводьями и стукнула лошадь каблуками, уезжая подальше от Девятипалого и остальных. В сторону, чтобы остаться наедине с собой.

Значит, молчание. Молчание это скучно, зато честно.

Она хмуро посмотрела на Луфара, сидящего в телеге, и он ухмыльнулся в ответ, как идиот, так широко, как только мог с бинтами в пол лица. Теперь он казался несколько другим, и ей это не нравилось. В последний раз, как она меняла его повязки, он её поблагодарил, и это было странно. Ферро не любила благодарностей. Обычно за ними что-то скрывалось. Ей не хотелось тратить время на то, что заслуживало благодарности. Помощь другим ведёт к дружбе. Дружба ведёт к разочарованиям, в лучшем случае.

В худшем — к предательству.

Луфар сейчас говорил что-то Девятипалому, болтал из своей телеги. Северянин закинул голову и разразился глупым смехом, отчего лошадь вздрогнула и чуть не сбросила его на землю. Довольный Байяз покачивался в седле, и, когда он смотрел, как Девятипалый возится с поводьями, вокруг уголков его глаз показались весёлые морщинки. Ферро сердито взглянула на равнину.

Она намного больше предпочитала, когда никто не нравился друг другу. Это было удобно и знакомо. Это она понимала. Доверие, товарищество, добродушие — эти вещи были для неё так далеко в прошлом, что стали практически неизвестными.

А кому нравится неизвестное?

Ферро повидала много мертвецов. И сама наделала более чем достаточно. Немало человек она похоронила своими руками. Но она никогда не видела столько трупов за раз. Чахлая трава была усеяна ими. Она соскользнула с седла, и пошла среди тел. Невозможно было понять, кто с кем сражался, или отличить одну сторону от другой.

Все мёртвые выглядят похоже.

Особенно если их обчистили — доспехи, оружие и половину одежды утащили. Трупы лежали большой грудой в длинной тени сломанной колонны. Древняя с виду штука, расколотая и разбитая. Выщербленный камень покрылся чахлой травой и пятнами лишайника. Наверху, сложив крылья, сидела большая чёрная птица и смотрела на подошедшую ближе Ферро немигающими бусинками глаз.

Внизу на побитом камне лежал труп огромного мужика, безжизненная рука всё ещё сжимала сломанную палку, под ногтями засохли тёмная кровь и тёмная грязь. Скорее всего эта палка была флагом, подумала Ферро. Солдаты уделяли флагам много внимания. Она этого никогда не понимала. Человека флагом не убьёшь. И себя им не защитишь. И всё же люди умирают за флаги.

— Глупость, — пробормотала она, хмуро разглядывая большую птицу на колонне.

— Резня, — сказал Девятипалый.

Байяз поворчал и потёр подбородок.

— Но кого с кем?

Ферро увидела опухшее лицо Луфара, который широко раскрытыми глазами тревожно смотрел через борт телеги. Ки просто сидел перед ним на сидении возницы и безучастно смотрел на трупы, свободно свесив поводья в руках.

Ферро перевернула один из трупов и принюхалась. Бледная кожа, тёмные губы, ещё никакого запаха.

— Случилось недавно. Может, пару дней назад?

— Но мух нет? — Девятипалый хмуро посмотрел на тела. Несколько птиц сидели на них и наблюдали. — Одни только птицы, и они не едят. Странно.

— Не особо, друг! — Ферро вздёрнула голову. К ним по полю битвы быстро шагал мужчина — высокий розовый в оборванном плаще, с шишковатой палкой в одной руке. На голове растрёпанная копна засаленных волос и длинная спутанная борода. На лице, покрытом глубокими морщинами, блестели выпученные безумные глаза. Ферро уставилась на него, не понимая, как ему удалось подойти незамеченным так близко.

От звуков его голоса птицы поднялись с тел, но не бросились врассыпную. Они подлетели к нему, некоторые сели ему на плечи, а другие большими кругами летали над головой розового и вокруг него. Ферро потянулась к луку, но Байяз вытянул руку.

— Нет.

— Видите? — Высокий розовый указал на сломанную колонну, и с неё слетела птица и села на его вытянутый палец. — Стомильная колонна! Сотня миль отсюда до Аулкуса! — Он опустил руку, и птица перепрыгнула на его плечо, к остальным, спокойно и тихо усевшись там. — Вы стоите на самой границе мёртвых земель! Сюда ни одно животное по своей воле не заходит!

— Как дела, брат? — крикнул Байяз, и Ферро недовольно убрала стрелу. Ещё один маг. Следовало догадаться. Стоит только сойтись вместе двум таким старым дуракам, и жди бесконечного трёпа и болтовни.

То есть, много лжи.

— Великий Байяз! — крикнул новоприбывший, подходя ближе. — Первый из Магов! Я слышал от птиц в воздухе, что ты идешь, а теперь вижу своими глазами, и всё же едва могу в это поверить. Неужели твои благословенные ступни коснутся этой проклятой земли?

Он поставил посох на землю, и сразу же большая чёрная птица перебралась с его плеча и вцепилась в кончик, хлопая крыльями, пока не уселась. Ферро осторожно отошла назад, положив одну руку на нож. Она не собиралась позволять одной из этих тварей нагадить на неё.

— Захарус, — сказал Байяз, натянуто спускаясь с седла. Хотя Ферро показалось, что он произнес имя безрадостно. — Выглядишь здоровым, брат.

— Я выгляжу уставшим. Я выгляжу уставшим, грязным и безумным, поскольку я такой и есть. Тебя нелегко отыскать, Байяз. Я искал тебя по всей равнине.

— Мы скрывались от посторонних глаз. Союзники Кхалюля тоже нас ищут. — Байяз глянул на резню. — Твоя работа?

— Моего подопечного, юного Голтуса. Скажу тебе, он яростен, как лев, и из него получится император не хуже, чем из великих людей прошлого! Он захватил своего главного соперника, собственного брата Скарио, и проявил к нему милосердие. — Захарус хмыкнул. — Совет не мой, но молодые всё делают по-своему. Это были последние люди Скарио. Те, которые не сдались. — Он беспечно махнул рукой в сторону трупов, и птицы на его плече замахали крыльями вместе с ним.

— У милосердия есть пределы, — заметил Байяз.

— Они не захотели убежать в мёртвую землю, так что устроили здесь стоянку, и здесь умерли, в тени стомильных колонн. Голтус забрал у них штандарт третьего легиона. Тот самый штандарт, под которым сам Столикус выезжал на битву. Реликвия Старого Времени! В точности, как мы с тобой, брат.

На Байяза это не произвело сильного впечатления.

— Кусок старой тряпки. Немного же пользы он принёс этим ребятам. Человек не становится Столикусом только от того, что таскает еду для моли.

— Наверное, не становится. Если честно, эта штука здорово выгорела. А драгоценности из неё давно вынули и продали, чтобы купить оружие.