Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Он попытался сглотнуть, но не смог. Попытался поднять голову. Боль пронзила шею, и живот скрутило.

— Помогите! — завопил он, но получился только булькающий хрип. Что случилось? Мучительное небо вверху, мучительные доски внизу. Он лежал на телеге, головой на шершавом мешке, его трясло и подбрасывало.

Был бой, это он помнил. Бой среди камней. Кто-то закричал. Хруст и слепящий свет, а потом ничего, только боль. Даже думать было больно. Он поднял руку, чтобы потрогать лицо, но понял, что не может. Попытался пошевелить ногами, чтобы подняться, но тоже не смог. Пошевелил губами, заворчал, застонал.

Его язык был словно чужим, в три раза больше обычного, словно чёртов кусок окорока, который толкался между челюстями, заполняя рот так, что Джезаль едва мог дышать. Вся правая сторона лица стала маской страдания. С каждым покачиванием телеги его челюсти стукались друг о друга, посылая невыносимые уколы боли от зубов в глаза, в шею, до самых корней волос. Рот закрывала повязка, и дышать приходилось левой стороной, но боль причинял даже воздух в горле[23].

Его начала охватывать паника. Каждая его частичка кричала. Одна рука была плотно примотана к груди, но другой он слабо вцепился в борт телеги, пытаясь что-то сделать, хоть что-то. Глаза выпучились, сердце стучало, воздух с хрипом вырывался из носа.

— Гугх! — прорычал он, — гурррр! — И чем больше он пытался заговорить, тем сильнее и сильнее становилась боль, пока не стало казаться, что его лицо расколется, а череп отлетит…

— Спокойно. — В поле зрения сверху вплыло покрытое шрамами лицо. Девятипалый. Джезаль схватился за него, и северянин схватил его руку своей огромной лапой и крепко сжал. — Успокойся уже и послушай. Да, это больно. Кажется, больнее, чем ты можешь вытерпеть, но это не так. Ты думаешь, что умрёшь, но и это не так. Послушай, потому что со мной такое бывало, и я знаю. С каждой минутой. С каждым часом. С каждым днём будет легче.

Он почувствовал, как другая рука Девятипалого мягко толкает его в плечо назад в телегу.

— Тебе нужно просто лежать здесь, и станет лучше. Понял? Лёгкая обязанность, везучий ты ублюдок.

Джезаль почувствовал, что руки и ноги тяжелеют. Нужно просто лежать. Он сжал большую руку, и рука сжала в ответ. Казалось, боль немного стихает. Всё ещё ужасная, но терпеть можно. Дыхание замедлилось. Глаза закрылись.

Ветер носился над холодной равниной, дёргал короткую траву, теребил его изорванную куртку, трепал засаленные волосы и грязные повязки, но Джезаль не обращал на него внимания. Что он мог поделать с ветром? Что вообще он мог поделать?

Он сел, прислонившись спиной к колесу телеги, и, широко раскрыв глаза, уставился на свою ногу. С обеих сторон к ней было привязано полосками рваных тряпок по обломку древка копья, которые удерживали её мучительно прямо. Рука была не лучше — зажата между двумя досками из щита и туго примотана к груди. Белая кисть болталась, пальцы онемели и бесчувственно свисали, как сосиски.

Жалкие попытки лечения, подручные материалы — Джезаль не верил, что это может помочь. Всё это могло показаться почти забавным, если бы только неудачливым пациентом не был он сам. Наверняка он уже не поправится. Он изувечен, разбит, уничтожен. Неужели теперь Джезаль будет таким же калекой, каких он избегал на углах улиц Адуи? Раненые на войне, оборванные и грязные — они совали свои обрубки в лица прохожим, тянули корявые руки за медяками и неприятно напоминали о той тёмной стороне солдатской службы, о которой все предпочитают не думать.

Теперь он будет таким же калекой, как… и жуткий холод пополз по спине… как Занд дан Глокта? Джезаль попытался пошевелить ногой и застонал от боли. До конца жизни будет ходить с палкой? Станет шаркающим ужасом, которого все избегают и сторонятся? Наглядный урок, на которого все указывают пальцами и перешептываются за спиной? Вон идет Джезаль дан Луфар! Он был многообещающим, красивым человеком, он победил на Турнире, и толпа ему рукоплескала! Кто бы мог поверить? Какая потеря, как жаль, вот он приближается, давайте отойдём…

И это он даже ещё не думал о том, как может выглядеть его лицо. Джезаль попытался пошевелить языком и скривился от вспышки боли, но было понятно, что внутри рта всё ужасно изменилось. Казалось, всё перекошено, скрючено и не на своих местах. В зубах зияла прореха, шириной, казалось, в милю. Губы под бинтами неприятно покалывало. Изорванные, искромсанные, разбитые. Он стал чудовищем.

На лицо Джезаля упала тень, и он покосился вверх на солнце. Над ним стоял Девятипалый, держа в большой руке мех с водой.

— Вода, — проворчал он. Джезаль покачал головой, но северянин всё равно присел на корточки, вытащил пробку из меха и протянул его. — Надо попить. Прочистить.

Джезаль сердито выхватил у него мех, осторожно поднял к здоровой половине рта и попытался наклонить. Раздутый мех свесился набок. Джезаль немного посражался с ним и понял, что с одной здоровой рукой попить не удастся. Откинулся назад, закрыв глаза и фыркая носом. Он чуть не стиснул зубы от расстройства, но быстро передумал.

— Вот. — Джезаль почувствовал, как рука скользнула ему под затылок и твердо подняла голову.

— Ухг! — яростно проворчал он, почти решив сопротивляться, но в конце концов позволил своему телу обмякнуть и смирился с тем, что с ним обращаются, как с ребёнком. В конце концов, зачем притворяться, что он не совершенно беспомощен? Кислая тепловатая вода полилась ему в рот, и он постарался её проглотить. Это было всё равно что глотать разбитое стекло. Он закашлялся и остальное выплюнул. Точнее попытался выплюнуть, и понял, что ему слишком больно. Пришлось наклониться, чтобы вода стекла с лица — большая часть полилась по шее за грязный ворот рубахи. Он яростно откинулся со стоном и здоровой рукой оттолкнул мех.

Девятипалый пожал плечами.

— Ладно, но потом придётся попробовать снова. Нужно пить. Помнишь, что произошло? — Джезаль покачал головой.

— Был бой. Мы с солнышком, — и он кивнул в сторону Ферро, которая злобно посмотрела в ответ, — управились с большей частью, но трое, похоже, нас обошли. Ты разобрался с двумя, и хорошо разобрался, но одного не заметил, и он ударил тебя булавой по зубам. — Он показал на забинтованное лицо Джезаля. — Сильно ударил, и сам видишь, что получилось. Потом ты упал, и видимо он бил тебя лежачего, поэтому у тебя сломаны рука и нога. Могло быть намного хуже. На твоём месте я благодарил бы мёртвых, что там оказался Ки.

Джезаль удивлённо моргал, глядя на ученика. Он вообще хоть на что-то способен? Но Девятипалый уже отвечал на этот вопрос.