Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец

мои звонки? – подняв трубку к уху, спросила Ана, но отец жестом привлек ее внимание. – Подожди секунду, – сказала она, вопросительно взглянул на папу.

– Зайди в мой кабинет, после того, как договоришь.

– Алло, Я тут, – кивнув отцу, Бейкер снова прильнула к телефону.

– Меня наказали после той ночи. Мне нельзя выходить из дома, телефон конфисковали. Я сижу, как в темнице. Родители уехали, приходи ко мне, иначе я надышусь газом, честное слово.

– Да уж, надеюсь, твои родители скоро оттают. Я приду после разговора с мамой и папой. Слышала, как они ссорились из-за Кельвина. Не знаю, что они будут спрашивать, так что держи за меня кулачки, а то еще и меня посадят под домашний арест, то-то мы посмеемся.

– Плохи дела, – присвистнула Нетти. – Ты придешь с Ником?

– Нет. От него никаких новостей со вчерашнего дня, даже не звонил сегодня.

– Странно. Ладно, я тебя жду. Придешь, и мы все обсудим. Удачи.

Анабель, решительно вздохнув, пошла в кабинет, где ее дождались родители. Войдя в богато обставленную комнату, Ана смогла оценить ситуацию. За столом в кресле сидел папа, вертя в руках их семейное фото в рамке. Мама стояла по левую сторону от отца и перебирала книги в личной библиотеке Кевина. Когда Анабель вошла в кабинет, Стефания убрала книгу Ремарка обратно на полку и встала ближе к Кеву. Но больше всего внимание девушки привлекла подозрительная коробка, стоявшая на столе. Такой точно не было раньше в доме.

– Милая, ты не хочешь поехать погостить у бабушки? – неестественно ласковым голосом спросила Стефф у дочери, которая только нахмурилась от такого вопроса.

– С чего бы это? Еще не прошла и половина учебного года, – насторожилась Анабель.

– Не будем ходить вокруг да около, – Кевин пододвинул коробку к другому концу стала, ближе к дочери. – Загляни-ка внутрь и попытайся нам это объяснить, – мистер Бейкер крестил пальца и стал внимательно наблюдать за Анабель, которая, чувствуя подвох, аккуратно заглянула в ящик.

Сначала лицо девушки выражало недоумение, затем в глазах мелькнула догадка, а с пониманием на ее лицо холодной призрачное рукой лег страх. Ей пришла очередная посылка от сумасшедшего, но самое худшее то, что родителем пришлось видеть это, переживать то же, что каждый раз приходилось переживать ей, а Ана могла поклясться, эти душащие чувства, куда хуже, чем любой существующий страх.

С опаской взглянув на родителей, пристально наблюдавших за ней, Анабель достала записку из коробки, как вдруг из ее горла вырвался вопль омерзения и удивления. Лицо девушки исказилось, как будто у нее защемило десяток нервов одновременно, она инстинктивно сделала шаг назад. На дне ящика в деревянной шкатулке, которую раннее закрывала записка, лежало настоящее сердце: кровавое, с синими прожилками, причудливым переплетением вен. Анабель даже на миг показалось, что оно бьется. В середине органа был воткнут небольшой перочинный нож, глубоко, почти что насквозь. Ана, все еще силясь прийти в себя, огромными глазами взглянула на родителей.

– Сердце свиное, – объяснил Кевин, после чего Ана смогла немного прийти в себя. В любом случае, это зрелище было омерзительным.

– Милая, мы понимаем, что тебе неприятно и страшно, но ты должна прочитать записку. Ты бы все равно ее прочитала, если бы нашла коробку первой, – объяснила Стефф.

Анабель лишь смогла нервно кивнуть головой, не в силах вымолвить слово, полностью сконцентрировавшись на записке. Развернув лист, девушка прочитала следующее:

«Дорогая Ана, думаю не обязательно писать твою фамилию, верно? Видишь сердце? То же самое случится с твоим, когда сегодня на закате я убью Николаса Мартина. Если бы ты выбрала меня, твое сердце было бы в сохранности. Какая жалость!

Твой бывший лучший брат».

Анабель с ненавистью разорвала в клочья записку и выкинула бумажки в коробку, быстро стерев со щеки слезу. После прочтения, в голове Аны сразу сложились пазлы. Стало без слов ясно, где эти дни пропадали парни. Эта мысль глубоко потрясла ее. Чертов сумасшедший успевал быть везде! Он все знал, все слышал, все видел. В сотый раз Бейкер убедилась в том, что сумасшедший манипулирует ими, давая знать о себе только то, что ему выгодно и когда ему нужно.

– Скажи нам что-нибудь, – дрогнувшим голосом попросила мама.

– Я…я не знаю, что сказать. Вы понимаете, что ваш сын планирует убийство Ника? – судорожно выдохнув, спросила Анабель. – И у меня до сих пор не укладывается в голове, что в самом начали ты, мама, соврала о смерти Кельвина, хотя видела, как мне больно от твоих слов! Ты даже придумала легенду о его убийстве. Сотни напечатанных статей хорошо развили твое воображение. Если бы ты сказала мне правду сразу, возможно все можно было бы предотвратить!

– Мы хотели сохранить семейную тайну. Представь, что будет, если люди узнают о нашем поступке? Мама главный журналист Форгса, я был финансовым директором фирмы Мартина, сейчас директор приличный организации. Брошенный ребенок поставил бы крест на нашей репутации, поэтому мы увезли тебя в детстве от Кельвина, как только узнали в нем нашего сына, а, когда ты вспомнила о нем, найдя фото, нам пришлось солгать о набеге на лачугу, – объяснил отец.

Ана непонимающим взором уставилась на Кевина, который на полном серьезе говорил этот берт, без какого-либо стыда. Как ужасно прозвучали его слова, каким жестоким отец предстал в глазах дочери.

– Почему вы его не забрали тогда, а наоборот взяли и переехали? Вы ведь уже встали на ноги и повзрослели, – спросила Ана, не в силах поверить, что ее родители эти ужасные люди, сидящие напротив. – Он был моим другом!

– У него уже была семья, и мы не хотели вырваться в его жизнь. Но, как бы то ни было, если люди сейчас узнают, о том, что Хьюберт наш сын, это будет крах всему. Сохрани нашу семейную тайну

– Боже, вы серьезно? Вы виновны в том, что Кельвин вырос психом, вы испортили ему жизнь, из-за чего он испортил жизнь Стей, убил людей, а вы беспокоитесь о репутации? Вы сделали огромную ошибку в молодости, но спустя много лет жизнь вам дала второй шанс, Но вы предпочли сбежать. На вашем месте, я бы беспокоилась о ваших грязных душах, а не о репутации. Разговор окончен, нужно связаться с Ником. Сердце можете пожарить и съесть на обед! – на одном дыхни выпалила девушка, не контролируя ни свои слова, ни эмоции, и выбежала из кабинета, чтобы не слышать голоса так раздражавших на тот момент родителей.

Кевин силой ударил кулаком по столу, а Стефания без сил плюхнулась на подлокотник кресла и заплакала на