Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец

нужно сделать много дел и он, ухватившись за несколько сразу, не знает, куда деть свои руки и каким образом добыть себе пару дополнительных конечностей.

– Что-то случилось? – осторожно спросил Николас, когда все четверо вошли в кабинет вслед за мистером Пакенсоном и устроились на диване.

– Да, – лицо Коннора было официально серьезным, глаза, похожие на две маслины, блестели, доказывая любовь этого человека к своей работе. – Я, использовав вашу информацию, поискав и покопавшись, смог от начала и до конца выстроить хронологическую цепочку опекунов Кельвина Паркера или Хьюберта Симмонса. Хочу обговорить ее с вами, ведь вы имеете право знать, и сможете меня исправить, если я совершил оплошность.

– Мы внимательно слушаем, – ответила Ана. – Пора бы сложить пазл.

– Хорошо… Давайте вы будете говорить, а я сверяться.

– Его биологические родители Кевин и Стефания Бейкеры, которые отдали его новорожденного в детский дом, – уверенно сказала Анабель, уже свыкаясь понемногу с этой мыслью.

– Верно, – полицейский кивнул, сделав пометку в блокноте.

– Затем его усыновила София Барбан и Мэри Спирс в 1995 году, – продолжил Эдриан.

– О них удалось узнать немного, – открыл синюю папку Коннор, – Барбан София умерла от рук наркодилеров в Филадельфии. Родителей она потеряла еще в раннем детстве и жила до совершеннолетия в том же детдоме, где и работала. В девяностые начала вместе с Мэри сбывать наркотики за пару месяцев до гибели.

– Когда девушки почувствовали опасность, они хотели податься в бега, залечь на дно, поэтому передали Хьюберта Мартинам, Моррисам и Коллинзам, с которыми дружили, чтобы они отдали малыша миссис Симмонс. Девушки надеялись забрать сына, когда все уляжется, но Софию застрелили, а Мэри посадили в тюрьму, где она умерла, – продолжила Данетт.

– Мартины, Моррисы и Коллинзы отдали его бездетной Бриджит Симмонс, которая усыновила его и дала свою фамилию. Прошло пару лет, после чего женщина умерла, и Хью попал в детский дом, – сообщил полицейский. – Она скончалась от туберкулеза. Умирала тяжело и мучительно. Не знаю, как Кельвин вырос в этой обстановке и не подцепил от нее заразу.

– Ужас, – невольно вырвалось у Аны. Она жалела не бессердечного убийцу, а невинного мальчика Хьюберта, которому пришлось пережить такое.

– В детдоме Мартины его навещали. К нему приходила Мелани, сидела с ним часами. Работники удивлялись, чем такую молодую женщину привлек психически неустойчивый мальчик с отклонениями, – продолжая что-то записывать и листать шуршащие страницы, вставил Коннор.

– А затем мама забеременела мной, родители безответственно бросили мальчика, который уже начал считать Мартинов своими мамой и папой, – не без осуждения сказал Николас. – Это и вызвало у Кельвина ненависть ко мне.

– У него было очень сложное детство, – вздохнув, признал полицейский. Все присутствующие в кабинете понимали, что не Кельвин вырос таким, его таким вырастили. – Только представьте, сколько Хьюберта шпыняли, выгоняли, били, забывали о нем? Сколько он мерз, голодал, коротал дни в одиночестве? Сколько выслушал упреков, нелюбви и презрение к своему существу? Достаточно, чтобы окончательно сойти с ума и возненавидеть каждого человека. Если бы кто-нибудь из вышеперечисленных людей, позаботился о нем, они бы спасли и его жизнь, и жизнь погибших от его рук.

Все на минутку замолчали, словно хороня, чтя память человека, который исчез под напором страшного животного, вселившегося в него.

– Я и Роберт защищали Хьюберта в детском доме, как младшего брата. До сих пор не укладывается в голове, как после всего, что Роберт для него сделал, он смог так жестоко его отблагодарить… – голос полицейского дрогнул, но он тут же собрался с силами и продолжил: – Когда Кельвин появился вновь, но уже на пороге моего дома в обнимку с Анастейшей, я сразу его узнал. Он тоже понял кто я, это читалось в его взгляде. Я сделал вид, будто мы не знакомы, как и он. Но после ужина нам удалось остаться наедине, и Кельвин попросил меня никогда не упоминать о нашем давнем знакомстве. Ему удалось убедить меня, что он абсолютно здоров. Я пытался ему поверить, хотя все равно не был в восторге от его отношения с Анастейшей, но я молчал, подавляя в себе это чувство. Впрочем… продолжим говорить по делу. Что вы можете сказать об опекунах Кельвина Паркера?

– Немного. Их зовут Хлоя и…и… – запнулась Анабель, пытаясь вспомнить имя.

– Дориан, – помог Николас. – Исходя из того, что Кельвин гулял с Аной некоторое время в лесу, у ее дома, мы сделали вывод, что они жили где-то около леса, но, скорее всего, за пределами Форгса

– Думаю, что он начал приходить к ней, потому что узнала о родстве, – сказал Рей.

– И он лгал моим родителям, что живет в хижине в лесу, – вспомнила Бейкер.

– В которой нашли труп миссис Альбертсон? – уточнил мистер Пакенсон.

– Да. С этого все и началось.

– Неудивительно, что он скрывал свой дом и опекунов, – приподняв бровь, заметил Коннор.

– Что вы узнали? – заинтересовалась Ана.

– Я выяснил, где они живут. Вы правы, их дом находится в деревне у леса. Сложно описать мое впечатление об этой семье в двух словах. Хлоя встретила меня на пороге с кислым видом, будто пришел не я, вежливо улыбаясь, а коллектор списать имущество за долги. Она выглядела ужасно, хотя пыталась скрыть это тонной косметики. На лицо пристрастие к алкоголю. Хлоя типичная содержанка, которая помыкает мужу либо из-за любви к нему, либо из-за любви к его деньгам, либо все сразу. Сам Дориан в открытую пользуются Хлоей. Скользкий тип, говоря откровенно. Дом у них большой, богато обставленный, не отрицаю, но по одному виду этих супругов, можно с уверенностью сказать, что родители из них никакие. Естественно, оба не имеют представления, где их сын, а про совершенные им преступления они в жизни не слышали, – закончил Коннор, закатив глаза.

– А когда он съехал от них? Давно? – спросила Нетт, посмеявшись в голове над этими «родителями».

– В восемнадцать лет, и правильно сделал. Я не оправдываю Кельвина, но могу понять его проблемы в опекунстве таких людей. Детский дом это ужасно, но еще хуже истратить иллюзию, что после усыновления жизнь станет сказкой. Когда оказываешься под покровительством таких как Паркеры, утрачиваешь надежду на счастье и начинаешь ненавидеть жизнь.

– Когда сумасшедшего поймают, ему же окажут медицинскую помощь, верно? – спросила Нетти.

– Да. Скорее всего его поместят в лечебницу для особо опасных преступников. Это хуже тюрьмы, но плодотворнее. Есть маленькая вероятность, что его удастся спасти. Хотя после того, что он сделал, я желаю для него куда худшего исхода. Но это непрофессионально.

– Думаю, нам легче справиться, понимая, что Кельвин совершал убийства будучи не в