Форгс. Портрет из гвоздей - Виолетта Олеговна Кошлец

настороженно огляделись: тихо и безлюдно. Кругом не слышалось ни шороха, ни шагов, ни дыхания, кроме их собственного. Засады не было, но парни не верили в благородство сумасшедшего, поэтому Эдриан приготовил пистолет, как говорится: в случае чего. Так они дошли до середины поляны без происшествий. Неожиданно рядом с ними что-то взорвалось с громким хлопком. Парни, вздрогнув от страха и неожиданности, упали на землю животами вниз, а Рей перед этим бессмысленно выпустил две пули. Одну в небо, а вторую куда-то вперед. Но, когда страх рассеялся, Ник и Рей с горькой ухмылкой поняли, что это всего лишь взорвалась дымовая петарда, упаковка которая лежала прямо перед лицом Эдриана, насмехаясь над ним своей яркой и праздничной этикеткой.

– Чертов кретин! – выругался Николас, оглядевшись в поисках Кельвина. Он, отряхнув штанину, подал руку другу, помогая ему подняться.

– Смотри, убирая сухую траву с куртки, кивнул Рей на старую покосившуюся лавочку, на которой стояла небольшая коробка.

– Значит, сам явиться не соизволил, – умозаключил Мартин, идя к презенту Паркера.

– Все равно он где-то рядом, ведь сумел подкинуть петарду, – напомнил Моррис. – Играет с нами, как с детьми. Как же раздражает!

– Сидит где-то в кустах, трус, – сердито добавил Ник, открывая коробку.

Внутри ребята обнаружили записку. В ней крупным размашистым почерком значилось:

«Дуэль за Анабель Бейкер пройдет завтра на этом месте в шесть вечера на заходе солнца. Все честно и по правилам, созданным нашими предками. Приходи только с Эдрианом Моррисом, он будет твоим секундантом.

                                     С уважением Кельвин Паркер».

На дне коробки лежал дуэльный длинноствольный револьвер сорок пятого калибра, копия из старых фильмов, где мосье в белых колготках кидали друг другу в лицо перчатки и стрелялись насмерть за розовощеких дам в пышных платьях, с вызывающим декольте. По сценарию один не так коснулся руки дамы или не так улыбнулся ей, кружись в танце, и ее кавалер тут же, гневно раздувая ноздри, высоко вскидывая напудренный парик, вызывал на дуэль того, кто посмел посягнуть на невинность его барышни. Раньше Николас смеялся над этими надутыми кавалерами и их не менее надутыми дамами сердца, но настал день, когда он сам стал героем фильма прошлых веков, и дама их сердец стоило того.

– Значит, шесть часов, – заключил Николас, вертя в руках револьвер.

– Ты как хочешь, но я придумаю какой-то план и не отпущу тебя на верную смерть, – решительно заявил Рей.

– А как же «…честно и по правилам…»? – помахав запиской, найденной в коробке, напомнил Ник, усмехнувшись.

– Глупости. Нам главное поймать преступника, – Моррис перешел на шепот, на случай, если Кельвин следит за ними, идя за Мартином в обратном направлении к машине, которая стояла на обочине дороги возле леса. – Что если он убьет тебя и сбежит, будет продолжать убивать, пристрелит Ану и Нетт, твоих родителей, Коннора и доберется до Робин? У нас есть огромная и, возможно, единственная попытка запечь придурка за решетку. Нам нужен план.

– Думаешь, сумасшедший не понимает, что мы можем устроить западню? Он однозначно либо подстрахуется, либо сам загонит нас в ловушку. Он страшный убийца и должен понимать, что выйти в свет глупо.

– Тогда зачем все это что шоу? Чего он добивается? Если говорить прямо, ему нужен ты, так что ему мешает поступить с тобой так же, как с остальными убитыми?

– Если бы я знал, – развел руками Мартин. – Может хочет покрасоваться перед Аной и Стей.

Парни вышли к трассе. Подойдя к машине, Николас деловито достала ключи из кармана, задев рукой припрятанное револьвер, как услышала напряженный оклик Эдриана, который стоял с другой стороны тачки. Мартин обогнул черный «Range Rover» и взглянул на окно машины, на которое смотрел Рей. «План на план, верно?», – гласила надпись.

– Как же надоели его игры! – возмущенно заключил Рей.

– Как бы то ни было, наш план обязан превзойти его, иначе конец, – ответил Ник.

Эдриан посмотрел на друга решительно, но на миг в его карих, слегка золотистых на солнце глазах мелькнул страх.

Пока Рей и Николас на всех парах мчались в школу на «Range Rover» Кристофера Мартина, Ана Бейкер сидела в больнице у постели Анастейши, в здоровье которой не было никаких изменений, лишь веке у нее иногда вздрагивали, либо дергался палец на руке, что давало надежду на ее скорое пробуждение. Стей была совсем бледной, заметно похудела. По словам доктора, девушка впала в бессознательное состояние отчасти из-за недостаточного притока крови вследствие кровотечения; отчасти из-за шока, большого эмоционального потрясения. Организм девушки был обезвожен от постоянного нахождения в нервном состоянии. Стей не только ничего не ела, но практически ничего не пила, спала час в сутки. Анастейше сделали серьезную операцию, когда доставали пулю. Спустя время, врачи смогли с помощью капельниц и процедур, наладить ритм сердца, но выстрел оставили неизгладимый след в здоровье Диллон. Это все, что знала Анабель, ведь тонкости были известны только Коннору, который не желал говорить на эту тему, а, заглянув в медицинскую карту Стей, Бейкер поняла только то, что написано выше. Да она и не хотела вникать в эти ужасные подробности, довольствуясь сутью и пониманием того, что Анастейша идет на поправку и, если состояние у девушки ухудшится, Ане обязательно сообщат. Анабель была уверена, что, если она узнает в мельчайших деталях насколько сильно подорвано здоровье у подруги, она заставит Кельвина съесть сотню резиновых перчаток, а потом подвесит его над кипящей лавой, чтобы резина расплавилась у него в желудке, заодно расплавив и его. Дикие фантазии, но в порыве гнева, оправданные.

Пока Анабель, держа Стей за руку, увлеченно рассказывал о минувших событиях, Данетт спокойно сидела на стуле в актовом зале. Она, как это бывало обычно, пришла первая, и ждала прихода миссис Свенсон. Она надеялась, что Моррис не появится после прогула всех уроков и каких-то неотложных дел с Ником. Нетти была очень зла на Морриса. Она чувствовала обиду, будто кто-то ворвался в ее сознание, в ее иллюзии и мечты и взорвал там атомную бомбу. Сидя в полной тишине, она невольно снова и снова прокручивала в голове прошлую ночь, покрываясь румянцем, и обида глубже въедалась в сердце. Слезы вдруг выступили на глазах. Быстро смахнув две капельки с щек, Нетти, шмыгнув носом, выпрямила спину, ведь дверь в актовый зал открылась, а затем затворилась вновь с легким стуком.

– Здравствуй, Нетти. Что наш пианист-разбойник снова опаздывает? Я пила кофе в коридоре, его даже на горизонте не видно, – жизнерадостно сказала Николь с ноткой смеха в голосе, направляясь вглубь зала. – Так, чувствую ауру подавленности и