Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот лишь покачал головой и опустил глаза. Левая рука незаметно скользнула в карман и нащупала в нем чашу стаммеля трубки. Сделав глубокую затяжку и выпустив дым вверх, ректор начал излагать суть проблемы.
«Одна из лучших студенток третьего курса, победительница многих конкурсов и олимпиад, ярчайшая представительница нашего университета как на научных, так и на спортивных площадках мира, почему-то стала испытывать трудности в изучении вашего предмета. Как вы прокомментируете это, мистер Робертсон?»
«Я прекрасно понимаю, о ком идет речь, господин ректор. Поверьте мне, она получила ту оценку своих знаний, какие она оказалась способной приобрести и продемонстрировать на экзамене по моему предмету, по предмету, которым я как ученый и преподаватель владею получше, чем кто-либо другой из нашего университета. Можно сказать, она пыталась сдать экзамен по любимому делу всей моей жизни», спокойно отвечал профессор.
«Да-да, я понимаю. У всех у нас бывают периоды взлетов, падений. Сейчас она, видимо, что-то переживает и ее нужно просто поддержать. Вероятно, сказывается чрезмерная нагрузка в университете, или, может быть, работа консультантом в нашей спортивной сборной оказалась слишком нервной, или же какие-то там домашние обстоятельства, в которые нам не стоит углубляться — все может быть.»
«Домашние обстоятельства — это точно! При всем уважении к вам, господин ректор, я не знаю какие у нее успехи в изучении тех или иных дисциплин, и уж тем более в спортивной сфере, но в моем предмете знания ее не соответствуют высшему уровню, предъявляемому нашим университетом и мной лично. Я считаю свой опыт и свой авторитет достаточным для того, чтобы оценивать ее ниже, чем ей бы самой этого хотелось.»
«То есть вы хотите сказать, что ваш несомненно бесценный опыт и высокий авторитет в мировом сообществе математиков и кибернетиков не позволит вам сделать снисхождение в этом одном частном случае? Всего лишь один раз, профессор.»
«Увы, господин ректор, мне жаль. Если это все, то…»
«Нет, не все». Не столько жесткость, сколько безжалостный холод в голосе ректора не позволил профессору встать с места. «Далеко не все.»
Ректор сделал еще более глубокую затяжку и выпустил дым чуть ниже, чем в первый раз. Облако медленно пролетело над головой профессора, который так же медленно пригнулся, словно уклоняясь от тяжелого шара, которым разбивают стены сносимых зданий.
«Если бы вы могли сделать одно снисхождение, вам бы не было так трудно сделать и остальные, но в вашем случае я не знаю что и сказать.»
«Вы это о чем?»
«Профессор, у вас целый курс не успевает. Весь третий курс если и получил какие-то оценки во время вашего первого промежуточного экзамена, то самые низкие, унизительно низкие оценки. А это как вы объясните?»
«Господин ректор, во-первых, не все: пятеро студентов сдали экзамен достойно и получили высокие оценки.»
«Всего пять? Из двадцати четырех?»
«Мы работаем, по сути дела, с детьми, а предмет мой достаточно сложный, и неудивительно, что в первом семестре многие пока не смогли почувствовать всех нюансов в его изучении и подобрать к нему ключ. Скоро у нас второй промежуточный, а после и основной. Проследите и вы сами увидите, как будут отличаться новые результаты от осенних.»
«Вы думаете мне больше нечем заняться, как следить за тем, какие оценки вы соблаговолите поставить нашим студентам? Знайте меру. Вы обязаны учить их, а не воспитывать. Дома пусть их воспитывают, а вы должны учить, повышать успеваемость вашего курса, а следовательно и всего университета. На всеобщем фоне ваш курс стал выделяться, и мне это, поверьте, неприятно слышать из отчетов об успеваемости.»
«Каких еще отчетов? Кто сейчас занимается отчетами? О чем вы?»
«Я о том, что просто попросил вас об услуге, в которой вы мне отказали. Теперь я уже не прошу ничего, а просто констатирую факт: уровень вашего обучения, вашей способности обучать резко упал, о чем свидетельствует резкий спад успеваемости третьего курса факультета кибернетики. Против статистики не попрешь, профессор. Так у вас, математиков, говорят?»
Профессор молчал, высоко держа голову, но опустив глаза. По его лицу можно было догадаться, что в этот самый момент он решал новую задачу, поставленную перед ним жизнью, перебирал известные и неизвестные величины, взвешивал постоянные, анализировал функции и искал оптимальное решение.
«Мне можно идти, господин ректор?», вымолвил он наконец.
«А разве я вас удерживаю?», цинично улыбаясь, ответил ректор.
Поднявшись со своего места и задвигая стул, профессор заметил, как облако табачного дыма, исподтишка выпущенное ректором и направленное прямо на него, окружило его, словно поймав в кольцо. Замерев на мгновение от такой дерзости, он развернулся и, не промолвив ни слова, направился к выходу.
«Время от времени проверяйте вашу нагрузку, профессор. Возможны изменения в расписании», швырнул ему напоследок ректор.
Именно в этот день мама и была у профессора на той самой консультации. А днем позже она снова постучалась в дверь его кабинета. Услышав приглашение войти, она толкнула тяжелую дверь и обнаружила профессора Робертсона, безмятежно сидящего за своим столом и читающего какие-то рукописные бумаги. Может быть, очередную статью какого-то из своих аспирантов.
«Профессор, добрый день! А наше занятие…», растерянно начала было спрашивать мама, но он перебил ее.
«Ваше занятие начинается через десять минут, насколько я помню. Аудитория номер двадцать два.»
«Но как же вы? Нам только что объявили, что вести курс теперь будет… этот, как его…»
«Неважно, главное, что не я.»
«Что случилось?»
«Кому-то не понравилось, как я преподаю и какие результаты у меня получаются на выходе. Все просто, как сама жизнь.»
«Но это же нечестно!»
«А честно ли все остальное
![Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков](https://cdn.bibliotekaonline.com/s20/1/9/2/3/5/1/192351.jpg)
