Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Харка затаил дыхание.

Маттотаупа неимоверным усилием отогнул голову оленя назад, тот встал на дыбы, чтобы сбросить с себя врага, но в ту же секунду в шею ему вонзился нож. Олень упал.

Харка с трудом подавил ликующий вопль. Маттотаупа тоже выразил свою радость молча: он вытащил нож из шеи оленя и торжествующе поднял его вверх. Солнце хлынуло через лес на луг и ярко осветило фигуру победителя.

Харка стал слезать с дерева, но на полпути не выдержал и, просто спрыгнув, бросился к отцу. Они молча, одними глазами, выразили свою радость и гордость за успех.

Олень быстро испустил дух. Для них это была роскошная добыча. Маттотаупа сразу же начал разделывать тушу. Харка, который не мог ему помочь, так как у них был только один нож на двоих, сделал то, чего еще никогда не делал: от голода он стал пить кровь оленя. Отец дал ему мозги, печень и сердце, которые можно было есть сразу. Харке казалось, что он еще никогда не ел с таким аппетитом. У него три дня не было во рту ничего, кроме листьев, травы, кореньев и воды.

Наконец Маттотаупа сказал:

— Теперь надо отнести все это наверх, в наше убежище, к лошадям!

Он отрезал голову оленя и, выпустив из нее кровь, дал ее Харке. Сам он взвалил на плечи тяжелую тушу.

Обратный путь показался им очень тяжелым. Подъем был крутым, а лес труднопроходимым. Маттотаупа изнемогал под своей ношей. Он обливался потом, сердце его бешено колотилось. Голод и чрезмерные волнения последних дней заметно ослабили его. Но ему было стыдно признаться в этом и перед самим собой, и перед сыном, и он тащил оленя без отдыха вверх по склону, медленно переставляя ноги и рискуя в любую минуту рухнуть под тяжестью своей добычи.

Только у самой границы леса он позволил себе передышку и бросился на землю. Харка тоже сел и, обхватив колени руками, принялся рассматривать оленьи рога с двенадцатью острыми концами.

— Что мы из них сделаем, отец?

— А ты сам как думаешь?

— Из них можно сделать много полезных вещей. И даже если оставить их как есть, их можно использовать как оружие против зверей и даже против людей.

— Ты прав. Мы подумаем, для чего они могут нам пригодиться и как их лучше всего использовать. Нам, например, нужны наконечники для копий. Древки мы прямо сейчас найдем и вырежем. Ты сможешь еще что-нибудь нести?

— Смогу.

— Нам нужно лыко, чтобы привязать наконечники к древкам.

— Мы можем использовать для этого жилы оленя.

— Жилы нужны мне для лука.

— А из чего мы будем делать наконечники для стрел? Из костей или из камня?

— Из камня. Если найдем подходящие камни. Займись-ка этим!

Они сидели у ручья, бежавшего сверху, дождем рассеивавшегося по отвесной скале и вновь собиравшего свои воды чуть выше границы леса на широкой каменной осыпи. Харка, сидевший спиной к горе и лицом к лесу, повернулся, лег на живот, опершись на локти и подперев подбородок ладонями. Глядя на каменную осыпь, он понял, что отец уже успел здесь осмотреться. Он перебрал несколько камней и наконец нашел то, что искал, — острый кремневый камень.

— Вот этот подойдет!

— Здесь можно найти много таких камней.

Харка встал и медленно пошел по осыпи, устремив взгляд на землю. За полчаса он набрал две пригоршни подходящих камней, многие из которых уже были почти готовыми наконечниками для стрел. Кроме того, он с гордостью вручил отцу большой плоский камень с острыми, как нож, краями. Тот внимательно осмотрел находку, попробовал пальцем острые края.

— Это будет нож. Хау! Возможно, он уже и был когда-то ножом.

Вернув камень Харке, он встал.

— Ты пока отдохни, — сказал он, — а я вырежу стрелы, копья и ручку для ножа, а заодно поищу лыко. Палицы нам тоже не помешают.

Харка был рад возможности наконец немного отдохнуть. Уронив голову на руки, он проводил взглядом отца, но вскоре глаза его закрылись сами собой, и он уснул. Он очень устал за последние дни.

Когда он проснулся, отец сидел рядом. Судя по тому, что солнце уже клонилось к горизонту, он проспал долго. Отец за это время успел многое сделать. На земле лежали два ясеневых древка для копий, заготовки для двух луков, несколько стрел и рукоятка для ножа. Кроме того, он надрал лыка, а две палицы с камнями величиной с яйцо, вырезанные из ивы, были полностью готовы.

— Все это надо как-то унести с собой, — сказал Маттотаупа, увидев, что Харка проснулся.

Тот кивнул и связал древки в пучок полоской лыка, чтобы их было легче нести. Камни для наконечников и свою палицу взял Маттотаупа.

Они продолжили тяжелый подъем. Маттотаупа, стиснув зубы и тяжело дыша, тащил оленя. Харке тоже пришлось нелегко, у него тоже была неудобная ноша. Он уже не раз пожалел, что взял с собой винтовку. Только к ночи они добрались до начала каменной тропы, ведущей к их убежищу. Маттотаупа велел сыну идти первым. Хотя Харка мысленно успокаивал себя, говоря, что за время их отсутствия ничего произойти не