Смерть пахнет сандалом - Мо Янь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свет полумесяца освещает заднюю стену уездной управы, за ней – сад, где обычно уездный прогуливается с супругой и любуется цветами. Толстая ветка большого вяза свесилась через стену, сверкая корой под лунным светом, как блестящая чешуя дракона. Встав на цыпочки, Сунь Мэйнян едва коснулась пальцами коры. Холодная, она напомнила ей о змеях. Промелькнуло воспоминание о том, как пару лет назад она, расстроенная, забрела в поля в поисках пары змей, и сердце охватила волна позора и унижения. Ах, барин, я, Сунь Мэйнян, так люблю тебя, а ты разве способен понять мои страдания? Твоя супруга, внучка известного сановника, образованная и талантливая женщина из знатного рода, разве может понять мои чувства? Госпожа, у меня нет злого умысла отбить у тебя мужа, на самом деле я – лишь подношение в храме предков и готова к тому, чтобы славное божество мной воспользовалось, а потом отказалось от меня. Неужели ты еще не заметила, госпожа, что благодаря мне ваш супруг оживает, как всходы при благодатном весеннем дожде после долгой засухи? Ах, госпожа, если бы вы и вправду были человеком великодушным, то вам следовало бы поддерживать наши отношения с ним. Будь вы человеком благоразумным, то вам не стоило бы пускать меня в управу. Ах, барыня, останавливаете вы меня тоже понапрасну. Вы, может быть, смогли бы остановить Сюаньцзана, Ша Уцзина, Сунь Укуна и Чжу Бацзе, когда те отправились на Запад за священными книгами. Но вам не под силу остановить Мэйнян, идущую на встречу с Цянь Дином. Великолепие Цянь Дина, его статус и домашнее имущество – все ваше, а вот тело Цянь Дина, идущий от него запах, капли его пота – мое. Госпожа, с малых лет я следовала за отцом, выходила на сцену, пела арии. Хоть и не порхаю, как ласточка, но ногами выделывать всякое могу. Хоть не умею взлетать на карнизы и ходить по стенам, на дерево запросто залезу. В народе говорят: собака в крайности на стену бросается, кошка на дерево взлетит. Я, Мэйнян, не собака и не кошка, а на дерево заберусь и на стену вскарабкаюсь. И то не из желания себя поставить ниже кого-либо. С моими способностями я поменяю местами ян и инь. Я не буду ждать возлюбленного, как Цуй Инъин в Западном флигеле, а уподоблюсь Чжан Цзюньдуаню, который глубокой ночью перепрыгнул через стену, чтобы встретиться с Инъин. Мэйнян перепрыгнет через стену, чтобы навестить возлюбленного. Вот только не знаю, поставит ли кто и сыграет ли на сцене это мое возвращение к «Западному флигелю»[124]. Сунь Мэйнян отступила на пару шагов, подтянула пояс, подобрала одежду, размяла ноги и спину, сделала глубокий вдох, потом рванулась вперед в прыжке, тело взмыло ввысь, двумя руками она уцепилась за ветку. Ветка стала раскачиваться, с нее, ухнув и хлопая крыльями, взлетела напуганная сова и беззвучно скрылась где-то в управе. Барин любил этих птиц. В зернохранилище управы на большой софоре обычно обитало несколько десятков сов. Барин говорил, что они – духи-хранители зерна, гроза мышей. Поглаживая бороду, барин произносил нараспев: «Мыши в казенном амбаре размером с черпак, откроешь ворота, не разбегутся никак»[125]… Какой же он начитанный! Ах, барин, во всем разбирается, в древности и современности. Родной ты мой! Двумя руками Мэйнян подтянулась на ветке, подпрыгнула и уселась на нее.
Только пробили третью стражу, в управе стояла тишина. С ветки она всматривалась в сторону управы, рассматривала, как серебрится стеклянный шарик на крыше беседки посреди садика, как поблескивает вода в прудике поблизости. В западном павильоне вроде бы смутно горит свет лампы, наверняка это место, где барин лечится. Ах, барин, я знаю, ты наверняка, подняв голову, всматриваешься, томишься, как крутой кипяток. Не переживай, милый, Мэйнян из семьи Сунь уже почти на стене. Пусть даже супруга сидит рядом с тобой, как тигр, стерегущий добычу. Пусть ее плеть погуляет по моей спине, все равно хочу навестить тебя!
Пройдя пару шагов по ветке, Сунь Мэйнян спрыгнула на гребень стены. То, что случилось затем, запомнилось ей на всю жизнь. Она поскользнулась и упала за высокую стену. Тело с треском ударилось о зеленый бамбук. Зад пронзила боль, рука покрылась царапинами, встряхнуло все внутренности. Она ухватилась за ствол бамбука и с трудом встала, с досадой глядя на свет лампы из западного павильона. Потрогав себя сзади, наткнулась на что-то липкое. «Что это? – испугалась она. – Неужели до крови разбилась?» Поднеся руку к лицу, учуяла страшную вонь и поняла, что вонючая масса – собачье дерьмо. Силы Небесные, это у кого же такое черное сердце, кто потерял совесть и придумал коварный план, чтобы навредить Сунь Мэйнян таким позорным образом? Неужели я приду к барину в таком виде, с задом, вымазанным собачьим дерьмом? Неужели я решусь посмотреть в глаза барину Цяню и потеряю вконец лицо, появившись перед ним в таком омерзительном виде? Она пришла в отчаяние, стало досадно и обидно. Болей, Цянь Дин, умирай, пусть твоя благородная супруга станет вдовой, не хочет быть вдовой – пусть отравится, повесится, покончит с собой во имя долга и чести, станет героиней-мученицей[126], а народ Гаоми соберет деньги и отстроит ей памятник.
Сунь Мэйнян подошла к вязу, обхватила толстый ствол и стала карабкаться на него. Куда делась та ловкость, как у белки? Каждый раз она забиралась лишь до половины и соскальзывала вниз. Руки и ноги оказались измазаны в черном и зловонном. Фу, какая гадость, ствол оказался тоже в собачьем дерьме. Сунь Мэйнян принялась вытирать руки о землю, обливаясь слезами от досады. В это время от декоративной горки донесся холодный смешок, мелькнули две человеческие тени с фонарем. От фонаря исходил тусклый красный свет, похожий на свет, с помощью которого в сказаниях выходит на дорогу лиса-оборотень. У этих двоих в черном лица были скрыты под тряпицами, не разберешь, мужчины это или женщины, и, конечно, не разглядишь наружность.
Испуганная Сунь Мэйнян встала, поднесла к лицу грязные руки, не желая никого видеть от стыда. Но как закроешься руками, измазанными в собачьем дерьме? Она низко повесила голову, невольно сжалась всем телом и отступила к основанию стены. Один из людей в черном, высокий, поднес фонарь к лицу Сунь Мэйнян, словно для
