Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Эван Хантер

попозже…

— Спасибо, но…

— Уютное местечко, — сказал Клайд, пожав плечами.

— Дело в том, что…

— Они никогда меня не ловили ни на чем крупном, если вы об этом.

— Нет, что вы…

— Я бы вам сказал, если это было что-нибудь посерьезнее мелкого хулиганства.

— Я знаю, но… ,

— Им просто нравится время от времени загребать меня, вот и все, — он сделал презрительное лицо. — Легавые!..

— Спасибо вам большое, — произнес Роджер, вставая. — Но…

— Может быть, попозднее заглянете?

— Нет, вряд ли.

— У меня есть пудель, — сказал Клайд.

— И что…

— Его зовут Франтик, чудный песик, он вам понравится…

— Извините, — сказал Роджер.

— Пожалуйста. — Клайд умоляюще взглянул на него.

Роджер покачал головой.

— Нет, — сказал он.

Он продолжал отрицательно качать головой.

— Нет, — повторил он и, повернувшись, пошел к выходу из парка.

Он нашел почтовое отделение на Калвер-авеню, вошел и оформил денежный перевод на сумму сто долларов на имя Дороти Брум. Это обошлось ему в тридцать пять центов, и еще он истратил шесть центов на конверт с маркой. Он надписал адрес матери в Кэри: Терминал-стрит. Вложив квитанцию на денежный перевод, он заклеил конверт и через окошечко отдал его прямо в руки приемщика.

— К завтрашнему дню дойдет? — спросил он.

Служащий взглянул на адрес.

— Должно. Раз вы сдали его здесь до пяти вечера, оно должно будет попасть туда завтра. Конечно, за тамошнее отделение поручиться не могу. Может, и проваляется у них и два, и три дня…

— Нет, они у нас аккуратные, — возразил Роджер.

— Ну, тогда попадет вовремя.

— Спасибо, — сказал он.

Он вышел на улицу, посмотрел на небо и подумал, что осталось сделать еще одно дело, прежде чем идти в полицию. Позвонить матери в Кэри и предупредить ее, чтобы не беспокоилась, если он сегодня вечером не вернется, как обещал. Он посмотрел на часы в витрине ювелирного магазина. Еще не было девяти. Неважно, все равно она давно уже на ногах, как он и рассказывал миссис Доуэрти. А интересно, что миссис Доуэрти подумает, когда получит его «валентинку»… Хорошо бы увидеть ее лицо, когда она будет ее распечатывать. Улыбаясь, он шел по улице, высматривая телефонную будку. Стайка подростков — девчонки и мальчишки — стояли на ступеньках подъезда, болтая, смеясь и покуривая, — все с учебниками, девочки прижимали их к своим крепким'юным красивым грудкам, мальчики небрежно держали в руках или на ремешках. Сейчас в школу побегут… Роджер попытался вспомнить, как он ходил в школу в Кэри, но тут же отбросил свои воспоминания, увидев позади фуппы ребят кондитерский магазин. Он вошел в магазин, увидел и глубине его телефонную будку и подошел к прилавку разменять доллар. Из будки вышла толстая испанка. Проходя мимо Роджера, она улыбнулась ему. В будке пахло ее потом и духами. Он сел и стал набирать код Кэри, потом номер 7-3341 и ждать ответного гудка.

— Алло? — ответил голос матери.

— Мам?

— Роджер? Это ты?

— Я, мам.

— Где ты?

— В городе.

— Все продал?

— Да, мама.

— Сколько получил?

— Сто двадцать два доллара.

— Это больше, чем мы рассчитывали, верно?

— На сорок восемь долларов, мам.

— Да. Очень хорошо, сын.

— Это потому, что пошел в то новое место. Я тебе говорил о нем. В декабре еще заметил, когда тут был перед Рождеством, — помнишь?

— В центре? В Куотере?

— Да, да. Знаешь, сколько мне дали за салатники, мама?

— Которые? Большие?

— За всякие.

— И сколько же он дал, Роджер?

— Я ему продал дюжину больших по полтора доллара, мам. Куда лучше, чем мы у себя продаем.

— Я знаю. А он надежный закупщик?

— Еще как, он ведь будет их продавать еще дороже, мам. Не удивлюсь, если за большие он будет брать по три, и то и по четыре доллара.

— А маленькие? Почем он их взял?

— Да он взял только полдюжины. По доллару. — Роджер сделал паузу. — А дома-то мы их продаем по семьдесят пять центов.

— Я знаю, — сказала мать и засмеялась. — Вот я и думаю, что тут мы больно дешево все продаем.

— Так-то оно так, но покупателей у нас маловато.

— Это так. Когда возвращаешься, сын?

— Я тебе послал сто долларов почтовым переводом, мама. Жди их завтра, хорошо?

— Хорошо. Когда ты возвращаешься?

— Я еще не знаю.

— То есть как?

— Ну, у меня тут…

— Что ты хочешь сказать — «еще не знаю»?

— Когда вернусь, — сказал Роджер, и в трубке стало тихо. Он ждал. — Мам? — позвал он.

— Я слушаю.

— Как… Э-э… как Бадди?

— Все хорошо.

— Мам?

— Да?

— Насчет… насчет возвращения…

— Да?

— Я, правда, не знаю когда.

— Я это уже слышала.

— Ну, мне тут еще кое-что нужно сделать.

— Что именно тебе еще нужно сделать? — спросила мать.

— Ну… — и замолчал.

— Да?

— Но Бадци-то с тобой? — спросил он.

— Бадди еще мальчик.

— Мама, ему двадцать два года.

— Вот именно.

— Я и сам не намного старше его, мама. — Пауза. — Мне только двадцать семь. Еще не исполнилось.

— Это уже мужчина, — сказала она.

— Я не понимаю…

— Это уже мужчина, — прервала она его.

— Да просто я еще не знаю, как сложится. Поэтому и отправил тебе деньги по почте.

— Спасибо, — холодно сказала она.

— Мам? -

— Что?

— Ты обиделась?

— Нет.

— У тебя такой голос, что да.

— Нет, не обиделась. Мой старший сын бросает меня одну среди лютой зимы…

— Мама, Бадди же с тобой!

— Бадди — мальчишка. Кто будет заниматься лавкой, пока тебя нет? Ты знаешь, я себя неважно чувствую, шаешь, что я…

— Мама, с этим ничего нельзя поделать.

— С чем нельзя поделать?

— С тем… что мне нужно сделать.

— С чем именно?

— Мама, наверное, если бы я хотел тебе сказать, я бы давно сказал.

— Не груби мне, — прервала она его. — Для меня ты нс такой взрослый, чтобы с тебя нельзя было бы спустить штаны и выпороть.

— Извини, — произнес он.

— Так что же случилось?

— Ничего.

— Роджер…

— Ничего! — сказал он резко. — Извини, мам, ничего не случилось.

Ответом была тишина.

— Я тебе сообщу, — сказал он и повесил трубку, прежде нем она смогла что-то ответить.

ГЛАВА III

Человеку, прижавшемуся у входа в соседний с кондитерской дом, было, вероятно, столько же лет, что и Роджеру. Он был высок, худ, лицо в рыжеватой щетине. Он был в сером пальто, перчаток и шляпы на нем не было. Мертвенно-белая рука придерживала поднятый воротник. Другая рука была засунута в карман. Он смотрел на бегающих мимо старшеклассников, когда Роджер вышел из кондитерской.

Поравнявшись с ним, Роджер почувствовал, что внимание парня переключилось на него. Тот отклеился от двери и спустился по