Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Заканчивалась Береговая улица разветвлением на прибрежные тупики, и один из них замыкал дом, где жил Иван Максимович Синягин.

Шикарно обставленная квартира – мебель-винтаж, причём не потоковая, а явно штучной выделки – занимала половину пятого этажа. Из широкого окна взгляд падал на гладь водохранилища, покрытого льдом, а если глянуть из других окон, то на плотный хвойный лес. Полное ощущение загородного поместья.

– Я здесь нечасто бываю, – говорил, сидя в глубоком плюшевом кресле, Иван Максимович, плотный, с большой залысиной. – В основном пребываю в загородном доме.

– Мне нужно туда съездить, провести аудит охранной системы, не только технической. Да и здесь надо основательно осмотреться, – откликнулся Владимир Васильевич. – Ваши производственные объекты и офис я в этом отношении изучил – на случай быстрого реагирования. Но личную охрану хотелось бы выстроить заново.

– Чувствуется школа! – забавно причмокнув, одобрительно сказал Иван Максимович, обращаясь к Корсунскому, который изначально изложил послужной список нового смотрящего. Повернулся к Владимиру Васильевичу. – Я Макухина и вас считаю как бы мирабами. Мираб в Средней Азии – главный человек, он распределяет воду по арыкам. От того, как вы распределяете охранные ресурсы, сами понимаете, что зависит. Но у меня, уважаемый, есть несколько своих представлений на этот счёт. Хочу умереть от старости, а не по иным причинам.

Подумал, пожевал губами, долгим взглядом посмотрел в одно из полукруглых окон, потом начал:

– Во-первых, Борис Львович, как ни парадоксально, смена караула, хотя я о ней не просил, проходит весьма вовремя. Кое-что меня начало смущать, сам не знаю что, но кожей чувствую. Не в смысле охранных мероприятий – я Макухину хвалебные оды петь не буду, но и претензий к нему не имею. А в отношении общей обстановки. Вокруг. В детали вдаваться незачем, важен факт. Вы профессионалы своего дела, я вам доверяю, но всё же выскажу свои пожелания. Мой охранник – на вашем жаргоне «личка» – всегда ездит за мной в кубик-мерседесе, провожает до места и встречает.

Остановился, снова подумал и в упор посмотрел на Владимира Васильевича.

– Но он видит только то, что происходит в непосредственной близости от меня. А мне сейчас нужно, чтобы кто-то, как бы со стороны, наблюдал за широким кругом моих общений, чтобы видел обстановку в целом, улавливал опасность, как принято говорить, на дальних подступах и заранее. Мне кажется, вы, учитывая ваш опыт и даже внешность, – не стероидный качок, от которого, словно чесноком, за версту разит охранными функциями, – можете с этой задачей справиться.

В большой комнате – не кабинет, не гостиная, скорее домашняя переговорная – настала тишина. Её нарушил Корсунский:

– Иван Максимыч, как вы видите такой вариант на практике?

– Насколько я понимаю, мы с Владимиром Васильевичем теперь всегда на связи. И зная расписание своих встреч, я буду уведомлять о тех, кои, с моей точки зрения, интересны, – в том смысле, о каком я сказал. Кубик с охранником – само собой, а Владимир Васильевич – по особому плану. Составьте допсоглашение на ещё одну машину для обеспечения маневренности. Хочу повторить: мне нужен глаз, который присматривался бы к тому, что происходит вокруг меня. Со стороны можно углядеть и другое: не «пасёт» ли меня кто? Среди конкурентов реальные пацаны появились. Хотя… – Засмеялся. – Можно ведь и по-другому взглянуть, Конфуция вспомнить: если тебе плюют в спину, значит, ты впереди.

Корсунский выжидательно посмотрел на Владимира Васильевича.

– Ну как? Берётесь?

– Проблема, в принципе, знакомая. Когда-то в молодости я проходил спецкурс именно по этой задаче, чтобы всегда играть на опережение. В прежние времена готовили капитально. Но такую задачу невозможно выполнять, базируясь в предбаннике.

– О! – воскликнул Синягин. – Это замечание говорит о полном понимании сути дела. Владимир Васильевич, везде, где позволяют обстоятельства, вы будете в зоне видимости и слышимости.

Мы с вами сработаемся.

– А когда можно осмотреть загородный дом?

– В любое время, я не нужен. Супруга будет предупреждена, она всё объяснит.

На обратном пути из Покровского-Стрешнева Корсунский сказал:

– Вовремя нам вас рекомендовали. Сперва возраст напугал, отнекивались. А видите, как получается? В масть! – Помолчав, перешёл на другую тему: – Теперь ясно, почему он назначил встречу в квартире. Чтобы с нами один на один. И без прослушки. Да! Имейте в виду, что по его просьбе Макухин эту квартиру недавно проверил спецсредствами. Это придётся делать каждые три месяца. – Снова помолчал и опять о другом: – А побывали-то мы у него, словно на чёрствых именинах. Мог бы налить по рюмочке «Мартеля».

Глава 5

Новые обязанности нарушили привычный ритм жизни бывшего телохранителя Вовы. Синягин всё чаще вызывал его на различные заседания и совещания, в которых принимал участие, и Владимир Васильевич окунулся в атмосферу административно-бюрократических тёрок, поражаясь той изобретательности и изощрённости, с какой солидные, богатые люди отстаивали свои интересы.

Он, конечно, понимал, что Иван Максимович зовёт его именно на такого рода «собеседования», а есть и другие, более спокойные, даже дружеские, где он не нужен. Не говоря уже о высоконачальственных сходках, куда доступ Владимиру Васильевичу был закрыт. Но обилие «тёрок» удивляло. На них он присутствовал в зале заседаний под видом секретаря – «крыша», которую изобрёл для него Синягин.

Он мотался с Иваном Максимовичем по различным финансовым, частным и государственным учреждениям, поражавшим дороговизной интерьеров, – эти люди словно состязались роскошным убранством конторских зданий и помещений. Кто-то просто показывал своё богатство и значимость, другие, угадывал Владимир Васильевич, пускали пыль в глаза демонстративной роскошью, их интерьерные «приколы» были чем-то вроде манишки на голом теле, под фраком.

Это была интересная публика. Как правило, «секретарь» Синягина, которого тот изредка подзывал, якобы нашёптывая поручение или передавая какую бумагу, сидел в сторонке, у стеночки, выбирая наиболее обзорное место, теряясь в шлейфе помощников, экспертов. За редким исключением, круг заседавших был одним и тем же, просто собирались они в разном составе. И опытный на распознавание людей Владимир Васильевич быстро вычислил этот круг, разделил его по отношению к Синягину, а ещё по степени активности, лукавства, многословия и других качеств, какими проявляет себя человек, поглощённый важной дискуссией, иногда забывающий маскировать свой интерес демагогией и между слов раскрывающий истинный замысел. Люди, погруженные в горячий обмен мнениями, порой в формате спора, не всегда улавливают эти случайные проговорки двоедонных личностей, – вплоть до скрытой вражды интересов. Но Владимир Васильевич, непричастный к сути дела, их ухватывал, потом «докладал» о наблюдениях Ивану Максимычу, который в таких случаях нервно поглаживал руками остатки