Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Откликнулся Иван Максимыч. По мнению Подлевского, он выглядел в этой компании одним из самых влиятельных.

– Выскажу нестандартную точку зрения, не претендуя на всезнание. Огромное влияние на прозападную ориентацию России оказывает нижний господствующий слой – так в своё время называли интеллигенцию. Исторически она культурно связана с Западом, и это нормально. Ненормально то, что этот слой, я бы сказал, психологически навязывает власти системные настроения в сфере экономики и восприятия общественных тенденций. Из-за этого политические, тем паче внутриполитические заимствования у Востока не укладываются в верховное мышление, где идёт неосознанная борьба Аристотеля с Платоном. Поэтому пути Китая и России в девяностые годы разошлись – они двинулись путем, близким к госкапитализму, а мы по наущению нижнего господствующего слоя в клочья разорвали зачатки новых вариантов госпланирования. А без него нам никого не пересчастливить. Что сегодня получается? Греф и прочие цифровизаторы утверждают, что грядёт снижение потребности в трудовых ресурсах, многие прежние профессии вообще отомрут. И в это же время поднимают возраст выхода на пенсию, обрекая на безработицу так называемых предпенсов, уже неспособных к переучиванию. И это госкапитализм?

– Что касается госкорпораций, их у нас хватает, – возразил басистый. – Но, как говорят картёжники, играть приходится с тех карт, которые на руках после сдачи, то есть после девяносто первого года, а они сплошь средние, самые никакие. Да и пятую масть к делу сейчас не приложишь.

– Пятая масть, это что?

– Пятой мастью за игральным столом называют кулак… Зато из небезызвестной ленинградской школы самбо вышло больше миллиардеров, чем из Гарварда. Правда, это не помешало Думе усилиями большинства – вы знаете, у кого большинство, – недавно отклонить закон о передаче большей части прибыли госкомпаний государству. Лично меня умилила формулировка отказа: это снизит мотивацию топ-менеджеров.

Все понимающе рассмеялись.

Но басистый продолжил свою тему:

– Хочу напомнить, что в 2008 году Ангела Меркель очень существенно поддержала госфинансами германские банки, попавшие в кризис. Но! Одновременно были снижены зарплаты топ-менеджеров и временно упразднены любые надбавки. А у нас? Думаю, комментарии излишни. Наши ротшильды в такой же ситуации подзаработали в личном плане.

– А насчёт нижнего господствующего слоя, это хорошо, метко.

И сегодня к месту, – заметил «Ролекс».

Но «мешковатый» Степан Николаевич сменил тему, как бы подводя итог долгому разговору.

– Здесь сказано много важного. Вспоминая «Бориса Годунова», можно воскликнуть: «Умы кипят»! И этот дебат требует озвучить основные вопросы. Первый. Сформулирована ли миссия России на данном историческом отрезке времени, есть ли у нас идея будущего, проект развития, или мы в смысловом тупике? Второй. Какова истинная природа власти в стране? Республика или мягкий абсолютизм с всевластием президента и преторианской гвардией Золотова?

– Простите, – прервал «плюс-сайз» в роговых очках. – А котерию вы не рассматривали? Котерия – это группа лиц, преследующих свои особые, частные, своекорыстные интересы. Сливки общества, сплочённые единой, скрытой от общества целью. Мы это уже проходили на излёте перестройки, когда страну возглавила группа Горбачёва – Яковлева. Кстати, мне говорили, об этом шла речь на небезызвестном Конституционном суде по делу КПСС. После небольшой паузы Степан Николаевич сказал:

– Любопытно, я об этом не думал… Хочу вернуться к вариантам, изложенным мною. Меня устраивает любой из этих вариантов. Но надо чётко определиться, в какой системе координат мы живём, – для наведения порядка. Жизнь – штуковина одноразовая, это медленное сползание бирки на руке младенца в роддоме на ногу покойника в морге. Идти по жизни, словно по канату без страховки, негоже. Почему я заостряю вопрос о природе власти? Опасность в том, что структуры, от которых зависит бизнес, следуют в фарватере президентских указаний и абсо-лют-но ни за что не отвечают. На 99 процентов их прессуют за коррупцию, лишь на один процент за негодную работу. Отсюда нетрадиционная публичная ориентация чиновников, я имею в виду вал изощрённо-извращённых идиотских заявлений, моральный минимализм… Все ощущают, что экономическая жизнь требует перемен. Но есть непреложный закон: замысел следующего этапа положено осознать задолго до завершения предыдущего, чтобы в горячке не лупить гамбитом по цугцвангу. Тем более, начинается новый длинный экономический цикл Кондратьева и мировая экономика входит в ниспадающую фазу.

– Поддерживаю, – несколько раз энергично кивнул Иван Максимович, с залысиной. – На нашем уровне смысл большой игры не ясен. Непонятно даже, идёт ли она, эта большая игра, или мы просто барахтаемся в текучке, молясь на углеводородицу? Реалии жизни учитываются не полностью, что чревато идеальным штормом. Пушкин язвительно писал, – я слегка перефразирую, – что реальную правду жизни знают все, кроме избранных. Мы к категории избранных не относимся, они выше.

– Извините, – вмешался гнусавый, – я вторично вынужден сказать «сорри». Сталин говорил: без теории нам смерть. А вообще-то, существует у нас теория государства? Кто занимается этим наиважнейшим вопросом? Есть в Кремле мыслители, политические философы, или же пирожок без начинки? Один был – Сурков, да и тот весь вышел.

Подлевский не спускал глаз с Ильи Стефановича в надежде поймать его взгляд и дать понять, что выступать не склонен. Но потом сообразил: в горячке острых прений «предводитель дворянства» просто-напросто забыл о нём. Отметил Аркадий, что упорно отмалчивается и Хитрук. Подумал: «Наверняка всё пишет на диктофон». И ещё: Илья Стефанович об этом извещён и не возражает, чтобы сказанное в «Доме свиданий» дошло до кого следует. Впрочем, истинную оценку намерениям «предводителя дворянства» можно будет сделать только после его заключительного слова.

Между тем сидение шло к концу, заметно было, все устали от серьёзного разговора, и Илья Стефанович принял решение закругляться. Однако после всего сказанного финишировать формально банально было нельзя. Требовалось и себя показать.

– Друзья мои! – поднялся он. – Скажу очень искренне: я не ожидал столь интересного и интенсивного обмена мнениями. Уверен, наш разговор был важнее и гораздо глубже, чем камлания штатного лобби экспертов и аналитиков, обслуживающих власть. Полностью подтвердилось: мы вместе, но мы разные. Хотя сейчас мне хотелось бы переставить слагаемые в этой формуле: мы разные, но мы вместе. В этой связи в заключение позвольте и мне сказать пару слов по существу. Выслушав вас, нельзя не прийти к мысли, что Россия нуждается в новой модели исторического развития, которую способна – цитирую вас, Иван Максимович, – обеспечить в рамках существующих процедур и правил политическая выносливость президента, человека мегаватной мощности. Избави меня боже быть пророком, но на вопрос, который незримо витал над этим столом «Он не хочет изменений в макроэкономике или не может их провести?», мы вскоре получим ясный ответ. Не хочу вторгаться и в сферу предсказаний –