О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юра усмехнулся:
— Говоришь как натуральный вожатый. «Ты что-нибудь хочешь мне сказать?» — Он покачал головой. — На такие вопросы никто не отвечает честно.
— Но ты же не «никто», — быстро сказал Володя, не успев вдуматься в смысл слов.
Юра поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза.
— Когда ты взял меня за руку, я этого просто не ожидал. Потому что в интернете ты был очень осторожным, и я думал, в реальности будешь таким же. А тут такая прыть. Ничего себе. — Юра улыбнулся. — А после Дахау… я хотел ответить, но подумай сам, поцелуйся мы тогда, с чем я бы ассоциировал это потом? С болью? — Не ответив, Юра прижался щекой к его шее. — Вот и всё. Вся правда. Я ничего не скрываю и не скрывал.
Володя ожидал услышать «в отличие от тебя», но если Юра и подумал об этом, то умолчал.
Ещё минут через пять он тихо засопел, и Володя было подумал, что тот уснул, но нет — Юра вдруг заворочался, вынырнул из-под его руки, встал с дивана.
— Ты куда?
— Оливье есть, конечно! — Он подошёл к столу и взял в руки салатник, сунул в рот полную ложку и, прикрыв глаза от наслаждения, довольно замычал.
Володя лёжа наблюдал за ним, подпирая голову рукой.
— Ты бы хоть трусы надел…. — задумчиво протянул он. Не то чтобы Володе не нравилось созерцать голого Юру, просто… это было забавно и странно.
Юра будто бы удивлённо посмотрел сперва на Володю, затем — на свои голые ноги. Сунул в рот очередную ложку оливье и с набитым ртом пробурчал:
— Да ладно, мне не холодно.
Он сел рядом, Володя приподнялся, прикрыл себя подушкой — Юра лишь ехидно хмыкнул.
— На, — и протянул Володе ложку с салатом. — Никогда никого не кормил оливьешкой, это так… сексуально. — Он глупо засмеялся.
А Володя послушно открыл рот, позволяя себя кормить. И, даже вспомнив, что положил в оливье морковку, не отказался. Потому что из Юриных рук он согласен был есть даже салат полностью из варёной морковки.
Глава 12. Буря внутри
Отпуск в Германии перевалил за половину.
Володе было неудобно жить в одной комнате, а свои вещи держать в другой, но он считал бессмысленным переезжать всего на три оставшихся дня. В отличие от Юры. В который раз наблюдая за тем, как Володя шлепает босиком за новыми носками через весь этаж, Юра сложил руки на груди и предложил тому перенести свои вещи к нему в спальню:
— Место в своей кровати я тебе предоставил. Могу выделить место и в своём шкафу — для твоей одежды.
Натягивая носок, Володя хмыкнул:
— Звучит как предложение руки и сердца.
— Полки и вешалки! — Юра рассмеялся.
— Ну, тогда я согласен! — улыбнулся Володя.
Всё утро Юра разбирал ненужные вещи в гардеробе, а Володя занимал своими освободившееся пространство. Заново перетряхивая чемодан, нашёл в нем завернутую в яркую бумагу коробочку.
— Мда… — протянул он. — Юр, представь, я совсем забыл подарить тебе новогодний подарок!
Юра так и замер на месте с тапком в одной руке и кроссовкой в другой.
— Вот блин, и правда! Я тоже! Вообще из головы вылетело! — Юра кинул обувь на пол и бросился на первый этаж.
— Вообще немудрено забыть о чем угодно с твоим… оливье, — хмыкнул ему вслед Володя.
Юра резко остановился на лестнице и обернулся к Володе.
— Оливье? — он вздернул бровь и лукаво улыбнулся. — Я сейчас вернусь, подарю свой подарок и будет тебе… оливье.
Спустя пару минут они стояли в заваленной одеждой и обувью спальне друг напротив друга.
— Я не оригинален, — сказал Юра. — Но вот. Я посвятил несколько треков тебе, — он смущённо улыбнулся, протянул Володе перевязанный ленточкой диск и большую плоскую коробку. — А это — адвент-календарь для Герды.
— Ничего себе. — Володя даже растерялся — только и смог выдавить «Спасибо» и передал Юре свой подарок.
— Та-а-ак… — Юра сощурился, изучая коробку. — Тяжелое… не гремит.
— Фотоаппарат, — объяснил Володя. — Ты же говорил, что сломал свой, когда записывал поздравление для меня.
— Ну у тебя и память! — восхитился Юра и повис у Володи на шее. — Спасибо!
— Взаимно. Можно я поставлю диск?
— Нет! Без меня послушаешь. — Юра прикусил губу и хмыкнул: — Знаешь, а твой подарок можно использовать прямо сейчас.
Он сел на кровать и принялся раздирать упаковку. Володя уселся рядом.
— Вау… а он хорош, — протянул Юра. — Спасибо, Володь. Не стоило так тратиться.
— Только давай без этого, ладно? — Володя нахмурился, но, увидев погрустневший взгляд, смягчился: — Не считай чужие деньги, евреюшка мой.
Юра рассмеялся.
— Ладно, — протянул он, а разобравшись, как работает фотоаппарат, приказал: — А ну-ка поцелуй меня в щеку! — и навел на них объектив.
— Самого себя фотографировать как-то глупо, — нахмурился Володя.
— А я не себя фоткаю, а нас. Целуй давай.
Володя послушался. Щелкнул затвор, сверкнула вспышка.
— Как тебе? — спросил Юра, показывая Володе получившуюся фотографию.
— Угу, — буркнул Володя. Поцеловав Юру в щеку, он чмокнул его в висок, затем в мочку уха и потом мельком взглянул на фотографию.
— Не забывай: нам к восьми вечера в клуб, — протяжно вздохнув, напомнил Юра.
— Угу, — повторил Володя, обхватив губами сережку.
— Давай ещё, — прошептал Юра — непонятно, то ли о фото, то ли о ласках. И Володя продолжил целовать, а Юра — делать фотографии.
* * *— Какой у вас в гей-клубах дресс-код? — спросил Володя, скептически оглядывая свою одежду. Он привез немного вещей: несколько рубашек, свитер, пиджак, брюки и джинсы, но беда была не в количестве, а стиле — сплошная классика. Если у Володи и имелось что-то более-менее праздничное, то оно осталось
