Присягнувшая Черепу - Брайан Стейвли

– Ягуары происходят, – прорычал он и, еще не договорив, швырнул что-то левой рукой (палку или камень, мне помешала рассмотреть муть в глазах). – Два ягуара. Поначалу опасались, но, по-моему, уже разгадали мой секрет.

– Какой секрет? – спросила я, моргая и вглядываясь в густые кусты вокруг.

Во рту стоял вкус пепла, в голове гудело, но зрение потихоньку прояснялось. Мы стояли на маленькой, с десяток шагов, прогалине. Ее лениво огибала широкая мутная протока. Со стороны суши поднимались тростники и колючие заросли.

– Секрет в том, – буркнул Рук, – что мне двух шагов не пройти, не свалившись.

Я тоже попробовала шагнуть, пошатнулась и упала бы, если бы не ухватилась за его плечо.

И тогда заметила, что в руке у него меч – необычный, вычурный, из кованой бронзы.

– Откуда? – тупо спросила я, забыв на минуту о замеченном раньше складе оружия.

– Оружие нам оставили. – Рук указал на уменьшившуюся груду.

– Хоть и бросили на смерть?

– Думаю, чтобы нам тут не скучно было умирать. Вот…

Он вложил мне в руку древко копья. Оно было с меня ростом, наконечник тоже из бронзы. Я бы долго любовалась им, если бы ягуары не выбрали это время для атаки – они плавно, словно вытекли, вышли из кустов с двух сторон от нас. Рук, сверкнув отраженным в клинке солнцем, замахнулся на одного, я развернулась к другому.

Я впервые видела ягуара с того дня, когда меня в прошлый раз пытались принести в жертву. Мне помнился громадный кот с пастью, готовой разом сокрушить мой череп. Конечно, с тех пор я подросла и избавилась от детских страхов. Зверь, с которым предстояло схватиться теперь, был немногим тяжелей меня. Двигался он с той же запомнившейся мне смертоносной грацией, но и я стала ловчее. Пока между нами копейный наконечник, он мне не опасен.

Ягуар оскалил клыки, зашипел, переступил вправо, влево, отыскивая слабое место. Золотисто-зеленые глаза впились в меня почти человеческим взглядом.

– Давай-давай, – шепнула я.

Кот хлестнул хвостом, обошел меня по широкой дуге, отмахнулся лапой от наконечника и снова закружил, испытывая оборону. За спиной обиженно взвыл второй зверь.

– Не могу не отметить недостатка бессмертных женщин, выскакивающих из вод нам на выручку, – заметил Рук. – Или до них еще дойдет?

Дышал он тяжело, но размеренно.

– Я бы не спешила с ней встретиться, – ответила я. – Послушать вуо-тонов, в тот раз она оставила меня в живых, чтобы потом веселее было убивать.

– Да? Ну так ей бы лучше поторопиться, а то эти кошечки справятся и сами.

Я спросонья была не в себе, а потом отвлеклась на ягуаров, так что только теперь заметила, что вчерашняя ярость Рука, его отвращение и презрение ко мне пропали без следа. Обернуться, чтобы заглянуть ему в лицо, я не решилась, но голос стал прежним: с суховатой усмешкой, ясный и невозмутимый.

– Отчего ты не дашь им нас убить? – спросила я. – Меня убить.

– А потом в одиночку пробиваться из дельты?

– Мог бы спасти одну Чуа. Она лучше любого из нас знает дельту.

Я стояла вполоборота к ягуару, словно забыла о нем, пока краем глаза не уловила движения, а тогда хлестнула копьем, сбив зверя в прыжке. Сражаться копьем мне давно не доводилось, и, хотя наконечник оцарапал ему бок, основной удар пришелся древком. Ягуар вскочил, зашипел и попятился, не сводя с меня светящихся лавой глаз.

– Промахнулась, как я понял? – спросил Рук.

– Недобила.

– Хреновая из тебя жрица смерти.

– Зачем ты нас спасал? – спросила я. – Зачем привел меня в чувство?

Рук вместо ответа тихо выругался. За коротким шорохом послышался звук входящего в тело клинка и отчаянный визг, сменившийся тяжелым дыханием Рука.

– Ты еще жив? – осведомилась я.

– Пока да.

– Тогда отвечай на вопрос.

Рук сплюнул:

– Наверняка еще не раз придется горько пожалеть о своем решении, но пока что у нас с тобой не кончено.

Мой зверь оскалил зубы. Я ответила ему тем же.

– Это как понимать?

– Ты еще не открыла мне правды.

– Тебе мало знать, что я жрица Ананшаэля?

– Мало. Ты сказала, что вернулась в Домбанг, а зачем, не объяснила.

– Чтобы послужить богу.

– Смерть всюду одинакова. Я видел, как умирают люди в других местах. И сам убивал. Зачем тащиться в такую даль?

Почему-то мне было проще с ним разговаривать, стоя перед ягуаром, словно зверь напоминал о могуществе моего бога, о том, что все сказанное нами, вся причиненная и испытанная боль уйдет, забудется со смертью. Я перехватила копье старинным манджарским «хватом журавля», приподняв над головой, и прикрыла глаза.

Не знаю, какое чувство предупредило меня о прыжке ягуара. Может, движение воздуха шевельнуло волоски на предплечьях. Или я что-то услышала. Или сквозь веки увидела движение красных теней. Или костями уловила голос бога. Все равно. Главное, я о нем знала и всей силой ослабевшей руки опустила копье, пробила шкуру и узлы мышц, сквозь сдавленный кошачий вопль погрузила копье в запекшуюся землю. За спиной слышался шум боя – Рук тоже сражался насмерть, но я не открыла глаз и крепко держала копье, на котором корчился зверь. Когда через древко ко мне дошло содрогание последнего вздоха, я позволила себе взглянуть.

Мое копье пробило ягуару спину над плечом, пригвоздило его к земле. Он глянул на меня своими прозрачными глазами, оскалил зубы и уронил голову – дикая тварь, укрощенная наконец терпеливой рукой Ананшаэля.

Только вырвав копье из окровавленного тела, я заметила, что и схватка за моей спиной окончена. Обернувшись, я увидела Рука стоящим на одном колене над трупом другого ягуара. Солнце играло на бронзовом клинке, блестело в крови, превращая падающие капли в рубины. Стекающий по лицу пот промочил Руку безрукавку, а на плече смешался с кровью – от царапин там, где зверь пробил его защиту, и из проколов от крокодильих зубов. Рук, казалось, не замечал ран. Он смотрел только на меня. Словно остальной мир пропал, утонул в болоте.

– Зачем ты вернулась? – спросил он.

Ответ кололся во мне, как впившийся в тело шип. «Вернулась, чтобы полюбить тебя и отдать богу». Так сказал бы Коссал. Коссал всегда говорил только то, что думал. Так могла бы сказать Эла. Я же, открыв рот, чтобы изречь правду, услышала от себя другие слова.

– Вернулась, чтобы узнать, кто обитает в дельте. Я хотела понять, что произошло со мной в детстве.

Это не было ложью, но не было и всей правдой.

Рук взглянул недоверчиво, тяжело перевел дыхание, но от новых расспросов его отвлек стон