Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или с непонятной историей.
245.
На осыпи зацокали камни. Я замер, всматрвиаясь сквозь ажурно-кованую из чёрной тени путаницу листвы в склон холма. По нему спускались олени. Вдали тяжело, хмуро взревел какой-то зверь, судя по звуку — здоровенный, и я подумал: не далеко ли зашёл?
Краем уха я уловил тихий хруст ветки за спиной и, быстрым плавным движением отступив за ствол дерева, слился с ним. Зверь?.. Человек?.. Если да — то кто? И зачем?..
— Да не стой, не стой ты там, — негромко сказал Вадим. Не скрываясь, но очень тихо, он пересёк открытое пространство и остановился рядом со мной. Он грыз веточку, в глазах поблёскивала луна.
— Ты чего не с нашими-то? — осведомился я. Вадим не ответил, а я и не стал переспрашивать — в конце концов, его дело. — Не спится, что ли?
— Тебя на кой чёрт несёт на Крит? — поинтересовался Вадим.
— Я всё сказал у костра, — ответил я честно. Вадим посмотрел на меня с интересом:
— Значит, Саня всё-таки неправ… — задумчиво сказал он и сузил глаза. — Ты не Артуром хочешь быть и не То… кого он там назвал?
— Тогенбургом, — вспомнил яю — Это рыцарь из баллады Жуковского.
— Угу… Ты не меньше чем в Иисусы Христы метишь. В спасители мира.
Я разозлился — внезапно и резко, как вспыхивает береста. Поэтому промолчал, но Вадим о чём-то догадался по моим глазам и со своей непробиваемой насмешкой продолжал:
— Ты сам-то знаешь точно, чего хочешь?
— Знаю, — отрезал я. — Я хочу, прежде чем сдохнуть… а ведь ты не будешь отрицать, что мы все сдохнем, дружище?.. сделать что-то действительно большое и полезное. И я никого не тащу с собой.
— Тащишь. — возразил Вадим. — Просто личным примером, при котором отказаться мешает чувство стыда.
— Так, — я придвинулся к нему, — я что-то не понимаю, фишку не секу. Ты не хочешь участвовать в авантюре?
— Ты собираешься зимовать на Крите? — полюбопытствовал он вместо ответа.
— Может быть.
— Пойду-ка я спать…
— Подожди, — я задержал его за плечо. — Я как-то говорил с Джеком. Он сказал, что вождю трудно иметь друзей. Это правда?
— Да, это правда, — ответил он мне через плечо.
* * *
Драккар появился рано утром, когда я ещё толком не поднялся, а просто лежал, завернувшись в одеяло и не очень спешно размышляя о перспективах переправы на Крит. Меня растолкал Олег Крыгин, и я, с неудовольствием отпихнув одеяло, сел.
— Что случилось?
— Корабль, — он махнул в сторону пролива.
Я поднялся и, потягиваясь, пошёл за своим тёзкой на вершину холма.
Солнце ещё не встало, небо имело фиалковый странно-красивый цвет. На серебристой воде размеренно шевелил вёслами драккар. Несколько секунд я вглядывался — до него было около километра, — а потом весело спросил у Олега:
— Не узнаёшь его?
— Нет, — помотал он головой.
Я приставил руки рупором ко рту и с удовольствием заорал по-английски:
— Эй, Лаури ярл! Поворачивай к берегу, если не боишься!..
…Лаури явно искренне обрадовался. Англичане, наверное, не обнимаются, но руку он мне жал и тряс долго. Правда, уже через пару минут выяснилось, что в значительной степени он радуется, потому что уже успел прослышать о конце Мясника, но всё равно.
— Хорошая встреча, — Лаури присел на камень у берега. — Ты решил тут зимовать?
246.
— Ты знаешь, нет, — я взвешивал на ладони метательный нож. — Я хотел тебя просить… Нам надо перебраться на Крит.
Лаури повернулся ко мне и рассматривал не меньше минуты. Я не мешал. Потом он дёрнул углом рта:
— У тебя в отряде Джек Путешественник. Он тебе не рассказывал про Крит?
— Я не спрашивал, но он был "за"…
— Поверь мне, это нехорошее место, — Лаури покачал головой. — Там пропадают целые отряды. Не раз уже было. А Джек сумасшедший, и это все знают.
— А ты? — уточнил я.
— Что я? — Лаури приподнял рыжеватую бровь.
— Ты болтаешься по белу свету на драккаре и играешь в ярла викингов. А я хочу поиграть в крестоносца. Возражения?
Очевидно, что-то подобное Лаури в голову просто не приходило. Он смотрел на меня, приоткрыв рот — кажется, пытался сообразить, всерьёз я говорю, или нет. каюсь — мне всегда нравилось озадачивать людей.
Сейчас это получилось.
Лаури закрыл рот и, засмеявшись, хлопнул меня по колену:
— Будь я проклят, русский! Вот ты-то точно сумасшедший!!! Ты ещё более сумасшедший, чем мы — а мы плавали в Африку просто ради того, чтобы посмотреть, как живут негры…
— Ну и как они живут? — осведомился я. Лаури не ответил на мой вопрос, но сказал:
— Да, хорошо. Я переправлю вас на Крит. Там, где в наш… том мире стоит город Ираклион, живёт Жоэ Кавергаш, отличный парень, хоть и португалец. У него там крепость и есть корабль. Конечно, не такой, как наш, — он бросил любовный взгляд на дракар, — но неплохой. Я высажу вас в Ираклионе.
— Пусть будет Ираклион, — согласился я.
Мы больше не разговаривали. Только слушали, как в лагере несколько мальчишеских голосов поют:
Белый снег,
Серый лёд,
На растрескавшийся земле…
Покрывалом лоскутным на ней —
Город в дорожной петле…
А над городом плывут облака,
Закрывая солнечный свет.
А над городом жёлтый дым…
Городу две тысячи лет,
прожитых под светом Звезды
по имени Солнце…
И две тысячи лет —
Война!
Война без особых причин.
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная-красная кровь
Через час — уже просто земля,
Через два — на ней цветы и трава,
Через три она снова жива
и согрета лучами Звезды
по имени Солнце…
247.
И мы знаем,
Что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым…
Он не помнит слова "да" и слова "нет",
Он не помнит ни чинов, ни имён,
Он способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
и упасть, опалённым Звездой
по имени Солнце…
* * *
— На Крите из пены родилась Афродита, — задумчиво сказал Север, который стоял у борта, приобняв Кристину.
— Афродита родилась на Кифере, — поправил я, — а ветер принёс её на Крит…
— Умный, — весело подтолкнул меня локтем Сергей, — может, и Минотавр не здесь жил?
— Минотавр жил здесь, — кивнул я, опираясь на борт. — Афинский мастер Дедал построил владыке морей, могущественному критскому царю Миносу, дворец-лабиринт, куда Минос заключил родившегося у его жены сына — полубыка-получеловека Минотавра… Со всех подчинённых городов брали критяне ежегодную дань — по дюжине юношей и девушек. И так продолжалось до тех пор, пока афинский царевич Тезей с помощью полюбившей его дочери Миноса Ариадны не убил чудовище…
— Нас там не ждёт кто-нибудь вроде Минотавра? — хмыкнул Север. И вдруг — замер, отодвинув Кристину себе за спину.
По драккару прокатились крики. Англичане и норвежцы расхватывали луки, поспешно их натягивая.
В километре от нас через тёплые, весёлые волны скользило чудовищное тело, чем-то напоминающее крокодила. Только с ластами. И длиной метров пятнадцать.
— Ихтиозавр, — потрясённо прошептал Олег Фирсов, почти перевесившись через борт. Вадим молча втащил его обратно за штаны.
Остальные молчали, но, мне кажется, больше всего всем хотелось спросить, может ли это чудо на нас напасть. Вопрос так и остался неразрешённым — когда расстояние между нами сократилось вдвое, ихтиозарв беззвучно нырнул и больше не появлялся. Я видел, как Лаури похлопал по шее носовое украшение драккара и что-то сказал… Может быть — благодарил за то, что корабль отпугнул чудовище?
Ну что ж — тут и не до такого можно дожить…
— Обогнём мыс — и мы в Ираклионе! — крикнул Лаури и ловко сделал поворот над водой, держась рукой за шею "дракона". — Греби, ребята! Навались!
Вытесанные из сосны вёсла дружней и быстрей вспороли воду. Драккар, набирая скорость, по дуге огибал жёлто-зелёный, залитый ярким солнцем мыс. Белая пена прибоя красиво вскипала на камнях у берега.
— Ираклион! — звонко выкрикнул мальчишка, устроившийся на высокой корме.
Я увидел белый пляж, на котором стоял, подпёртый с боков креплениями, широкий корабль с высокой кормой. На скале — над пляжем — поднимался частокол, над ним, в свою очередь, возвышалась крытая башня, а на ней покачивался зелёно-красный с белым прямым крестом флаг. "Белый крест Лузитании" — вспомнил я название очень интересной военной книжки.
— Нам тоже не мешало бы обзавестись флагом, — заметил Вадим. Я покосился на него удивлённо: никогда не замечал за ним страсти к атрибутике. Подумав, ответил:
— Там решим… Лаури, а что это они нас так встречают?! — окликнул я англичанина.
Почти в пене прибоя, сдвинув прямоугольные щиты, стояли около десятка ребят.