Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Советское кино, — восторженно делился Косарев своим впечатлением от «Чапаева» с Алексеем Дмитриевичем, — дало нам прекрасный, вдохновенный фильм, воспевающий лучших людей нашей страны, героически боровшихся за Советскую власть во время гражданской войны. Велико значение его для воспитания молодежи. Какой эмоциональный заряд! Какое воздействие на зрителя!
А. Д. Попов слушал Косарева и согласно кивал головой. Он еще не очень понимал: куда клонит комсомольский секретарь. Как подступить к теме разговора, ради которой он и сам сюда пришел? А Саша, не замечая озадаченного лица Попова, развивал свои идеи:
— Настало время создать и для сцены произведение типа «Чапаева», которое находилось бы на таком же высокоидейном художественном уровне, как и этот незабываемый фильм. ЦК комсомола оказал бы самое активное и всемерное содействие людям, которые взялись бы за эту работу.
Сложилась любопытная ситуация: каждый из собеседников имел свою, сокровенную цель в разговоре, но они были так далеки и несовместимы, что Попов не торопился начать свой разговор. А Косарев увлеченно рассказывал ему о синтетическом спектакле. Саше казалось, что именно синтетический спектакль откроет сцене семафор к небывалому успеху. Попов вновь и вновь деликатно соглашался «с своевременностью постановки Центральным Комитетом ВЛКСМ этой интереснейшей проблемы», и обещал, что театр Революции займется «тщательной разработкой возможности ее осуществления в ближайшем будущем».
В действительности же Алексей Дмитриевич был обескуражен столь неожиданно и напористо поставленной Косаревым задачей. Дело в том, что Попов пришел в ЦК ВЛКСМ за моральной поддержкой. Он завершал работу над постановкой пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта». В дирекции театра побаивались, как бы ее не сочли (особенно в ЦК ВЛКСМ) несвоевременной для нынешнего репертуара. Незадолго до этого Косарев неоднократно и резко выступил против постановки во МХАТе булгаковского спектакля «Дни Турбиных». «Конечно, Шекспир — не Булгаков, — размышлял Попов, — но все же Косарева, на худой конец, следует хотя бы нейтрализовать, чем заиметь в его лице активного противника…» А тут этот разговор о синтетическом спектакле, совсем некстати… К такому у Попова душа совсем не лежала. Алексей Дмитриевич колебался: сказать или промолчать о своем замысле? Но если сейчас промолчит, то чем же ему надлежало в ближайшее время заняться: «синтетическим спектаклем»? Воплощать в жизнь идею, которой он сам не зажегся столь же пламенно, как комсомольский секретарь? «Нет, за Шекспира надо бороться!»
Уже поднимаясь с кресла, Алексей Дмитриевич пригласил Косарева с товарищами на премьеру:
— Трагедия гениального Шекспира, — как бы мимоходом, невзначай обронил Попов, — привлекла наше внимание тем, что в ней с необычайной силой, свежестью и простотой звучит идея о цельной, полнокровной, не знающей раздвоения, сомнений и колебаний человеческой личности. В ней звучит идея гармоничности мысли и чувств, идея столь близкая нашей великой эпохе…
Косарев смотрел на Попова хитрющими глазами («излишне, Алексей Дмитриевич, дорогой, меня за Шекспира агитировать») и в лад режиссеру соглашался:
— Надо по-настоящему прививать молодежи серьезные и культурные вкусы, воспитывать их на замечательных произведениях классического наследия и лучших современных постановках… Мы вас, Алексей Дмитриевич, обязательно в этом поддержим.
Косарев сдержал слово. А когда наступил день премьеры, он с секретарями ЦК ВЛКСМ Васильевой, Салтановым и Файнбергом посмотрели спектакль. Им понравилось все: и новое прочтение драмы Поповым, и талантливая игра актрисы Марии Бабановой (Джульетта), и восходящей звезды Михаила Астангова (Ромео). Спектакль получился молодежным и для молодежи. С большим удовлетворением покидал Косарев театр, тепло прощался с его руководителями А. Д. Поповым и директором И. С. Зубцовым.
Довольный состоявшейся премьерой, восторженной встречей спектакля публикой, Попов провожал гостей.
— Пятнадцать лет назад Ленин в своей речи на съезде комсомола говорил, что коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, накопленных человечеством. — Алексей Дмитриевич взял Косарева под руку и, спускаясь по лестнице в вестибюль, еще и еще раз возвращался к спектаклю, реализованному в нем замыслу:
— В борьбе против фашизма, средневековой и империалистической мерзости капитализма нашими союзниками становятся величайшие гении человеческой мысли. Ромео и Джульетта — дети другого класса. Для молодого поколения нашей страны нет неразрешимых трагедий чувства, нет противоречия со своим строем, со своим классом. Наше социалистическое Отечество создает условия для формирования гармонической полноценной личности, которая активно творит и живет всеми интересами борьбы и строительства. Наша молодежь осваивает Арктику, завоевывает стратосферу, строит метро…
Попов остановился. И, обращаясь теперь ко всем секретарям ЦК комсомола, следовавшим за ними на отдалении, продолжил:
— Ленин учил нас «уметь выбирать» из культуры прошлого то, что полезно для коммунизма. И недаром наш шекспировский спектакль был создан по почину комсомола, как ответ на культурные требования нашей молодежи. Думая о будущем зрителе этого спектакля, мы видели перед собой славное комсомольское племя. В процессе работы мы делились своими постановочными замыслами с Александром Васильевичем и встретили с его стороны большую помощь и одобрение.
Попов и Косарев, улыбаясь, посмотрели друг на друга.
Из года в год видел Косарев, как все теснее и крепче становятся связи работников искусства с комсомолом. Не случайно во Всесоюзной олимпиаде, проходившей под девизом «Искусство — пролетарским детям!» самыми активными и заинтересованными помощниками комсомола и Центрального совета пионеров были именитые актеры, режиссеры, драматурги. «Вы великолепно жадны к знаниям и искусству, — писал в ЦК ВЛКСМ В. И. Немирович-Данченко. — Ни одно сколько-нибудь крупное явление в области театра не проходило мимо вашего внимания. Часто заразительным огнем молодости вы давали театрам новые творческие толчки. Вместе с тем всегда проявляли глубокий интерес к культурному богатству прошлого».
Не было такого отряда творческой интеллигенции, с которой бы не встречался Косарев. Порою приходится удивляться его дерзкой смелости, но и способности находить с нею общий язык, Сашиной профессиональной подготовленности
