Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

Наслышавшись много о строгом воспитании Императрицей августейших дочерей, я очень боялся, как бы не шокировать Императрицу чем-нибудь легкомысленным.

Надо сказать, что, кроме боевых картин и царских путешествий, я еще ставил всегда небольшую пьесу, обыкновенно французскую, из написанных специально во время войны для поднятия патриотизма, и, кроме того, одну комическую. Просматривая все имевшиеся у нас комические пьесы, я нашел, что две из них очень глупые, третья же мне страшно понравилась: веселая, живая, прелестно разыгранная, но в ней так много целовалась парочка главных действующих лиц, что я, из опасения неудовольствия Императрицы, принужден был ее забраковать. Главная пьеса тоже была скучная, так что спектакль, как нарочно, был неудачный; мне это было ужасно неприятно, но, как ни хотелось, поставить для оживления легкомысленную пьесу я все же не решился.

В первом антракте во время спектакля Государь Император, выйдя из ложи в небольшой зал, позвал меня и попросил не показывать столь продолжительных картин из его поездок, ибо это все в общем одно и то же, да и смотреть все на себя уж слишком скучно. Надо бы что-нибудь поинтереснее, поживее. Тогда я доложил Его Величеству, что у меня есть очень хорошенькая и веселая пьеса, но я ее побоялся ставить в присутствии великих княжен, «так как уж очень много в ней целуются»… «Только целуются, больше ничего?» – спросил Государь. «Ничего, кроме поцелуев, пьеса вполне чистенькая и очень хорошенькая». – «Так ведь это же сама жизнь, Кондзеровский, что же тут дурного, пожалуйста, ставьте пьесу». Сделав тотчас же распоряжение, чтобы в конце спектакля, без перерыва, была бы поставлена еще и эта пьеса «на закуску», я с интересом ждал произведенного ею впечатления. Раз поцелуи Государем не считались предосудительными, то я не сомневался в полном ее успехе, ибо пьеса была на редкость хорошая и интересная. Действительно, успех превзошел ожидание. Государь был очень доволен и, прощаясь и благодаря меня с милой улыбкой, сказал «великолепно!».

Государь Император всегда и впоследствии, каждый раз выходя из театра, непременно благодарил меня, причем прибавлял «превосходно!», «отлично!» или какое-нибудь другое слово. Его Величество охотно посещал эти спектакли, но особенно любили их великие княжны и, главное, Наследник. Позже нам удалось получить от Патэ очень интересную, прекрасно поставленную детективную пьесу «Тайны Нью-Йорка», кажется в 20 эпизодах. Пьеса эта особенно подходила к вкусам мальчика его лет и Наследник ею страшно заинтересовался. Мы ставили сразу по два эпизода и получали фильмы обыкновенно накануне спектакля – в субботу. В воскресенье за завтраком Наследник всегда атаковывал меня расспросами: получили ли «Тайны Нью-Йорка», как называются эпизоды и т. п.

Я обыкновенно писал на меню завтрака название эпизодов и передавал Его Высочеству. Наследник сейчас же восторженно делился с сестрами, если они были в Ставке, или же с Его Величеством полученными сведениями. Однажды при этом на вопрос Государя, откуда он об этом узнал, Наследник ответил, указывая на меня: «он сказал», и тут же получил за такое выражение замечание от Его Величества.

Во время спектакля антракты делались обыкновенно между двумя эпизодами «Тайн Нью-Йорка». Однажды (это было летом 1916 г.), я взял в свою ложу мою дочь, которой было тогда 14 лет и которой страшно хотелось поближе увидеть Царскую семью: моя ложа отделялась от царской только ложей начальника штаба, между тем, как ложа, где обыкновенно сидели мои дети, была внизу и очень далеко от царской. В этот раз эпизод «Тайн Нью-Йорка» был особенно интересен.

Как только он окончился и дали свет, в мою ложу, из которой я не успел еще выйти, вбежал Наследник в полном восторге от пьесы, чтобы поделиться со мною впечатлениями. Увидя незнакомую ему девочку, он остановился, слегка смутился, но когда я сказал, что это моя дочь, Наследник приветливо протянул ей руку и сразу спросил, нравятся ли ей «Тайны Нью-Йорка»; получив утвердительный ответ и выразив мне свой полный восторг, Наследник выбежал из ложи. Нечего и говорить, что дочь моя долго была под впечатлением этого случая, счастлива и горда, что с нею поздоровался Наследник.

К большому огорчению Наследника, после представления большей половины пьесы, присылка дальнейших эпизодов прекратилась из-за затруднений в доставке морем через Архангельск. Только через большой промежуток времени и после многих хлопот, стали, наконец, ее вновь присылать, но Наследник уже не был в Ставке, так как он заболел и уехал в Царское Село; когда Его Высочество стал поправляться, я снарядил офицера с механиком, комнатным аппаратом и фильмами в Царское Село, где они показали последние четыре эпизода Наследнику и великим княжнам, чем доставили им огромное удовольствие и при этом были отлично приняты во дворце.

Государь Император от времени до времени уезжал из Ставки, то в Царское Село, то на фронт, объезжая части. Сначала Его Величество ездил один, а затем стал брать с собой и Наследника. Почти всю зиму 15–16 г. Наследник Цесаревич провел вместе с Государем, то в Ставке, то в поездках. Пасху 1916 г. Его Величество встречал в Ставке. После заутрени во дворце было устроено розговенье. Иностранцы приглашены не были, поэтому я сидел налево от графа Фредерикса, который был крайне мил, но в течение ужина несколько раз начинал говорить одно и то же, забывая, что только что уже это сказал.

На второй день весь штаб поздравлял Их Величества. Чины всех управлений по очереди, по старшинству, один за другим, непрерывной вереницей подымались во дворец, христосовались с Его Величеством и целовали ручки Императрицы и великих княжен, а затем, через столовую и буфетную, по другой лестнице спускались.

Во время пребывания в Ставке, времяпрепровождение Его Величества было неизменно то же. Обязательно в 3 часа Государь выезжал на прогулку, стараясь по возможности разнообразить и менять направления. В начале мая ко мне приехала вся моя семья, вместе с сыном, который выписался из госпиталя и мог ходить на костылях. Я нанял для них небольшую дачу за городом, недалеко от вокзала. Дом был окружен садиком с чудным цветником. Кругом были большие фруктовые сады, которые в это время были в полном цвету. Красота была поразительная и как на жену, так и на детей, никогда ничего подобного не видавших, это произвело чарующее впечатление. К сожалению, у сына скоро после приезда рана воспалилась, он слег и пришлось ему делать операцию.

Государь Император, который не забывал спрашивать меня о состоянии здоровья моего сына, был в курсе его положения. Однажды, по время одной из прогулок, Его Величество проехал мимо дачи, занятой моей семьей и, вероятно обратив внимание на красивый сад, узнал, что это моя дача; при первой же