За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье - Юрий Борисович Ильинский

— Лоси мошкары не боятся, она над ними не властна.

Мы шли не спеша, останавливались, ставили палатку, купались в таежных озерах, ловили рыбу. На берегу большого озера увидели двух медвежат, резвящихся под присмотром их мамаши. Подойти ближе не решились, боясь потревожить медведицу, иначе нам пришлось бы плохо, поэтому мы, соблюдая все меры предосторожности, стараясь не шуметь, отошли подальше и обогнули озеро; Рочев облегченно вздохнул:

— Обошлось. От медвежихи, когда она с малышней, пощады не жди!

Рочев не из пугливых, дед его хаживал на медведей с рогатиной. Несколько лет назад, промышляя в тайге соболей, Рочев столкнулся на тропе с медведем-шатуном. Пуля скользнула по крепкому черепу зверя, и худо бы охотнику пришлось, если б не верная лайка. Собака мертвой хваткой вцепились в медведя, и, покуда разъяренный зверь ломал и душил пса, Рочев успел перезарядить ружье картечью и уложил медведя наповал.

Каждый день приносил что-то новое. Однажды днем мы взобрались на высокую лесистую гору. Внезапно Рочев, как обычно идущий впереди, остановился возле опаленной молнией сосны и принялся рассматривать видневшиеся на коре чуть заметные зарубки, затем медленно пошел по тропинке к выглядывавшему из высокой травы черному камню. Я хотел было последовать за ним, но Рочев запротестовал:

— Дальше нельзя. Опасно. Подожди здесь, я тебя позову. И встань вон за ту елку.

— Почему я должен ждать, да еще прятаться за дерево?

— Сейчас узнаешь…

Я оглянулся, Марк и Николай остались где-то позади, я неохотно выполнил просьбу Рочева. Непонятным было его поведение: Рочев осторожно подошел к камню, сделал большой шаг в сторону и, подобрав валявшуюся на земле гнилушку, с силой швырнул ее в росший у тропы большой куст, откуда тотчас же метнулось что-то черное, длинное, со свистом вспороло воздух и с силой воткнулось в кряжистую ель, за которой я стоял. Я выглянул из-за своего укрытия: в стволе дерева торчала железная стрела.

Самострел! Много раз я слышал об этом страшном оружии, которое таежники раньше применяли против крупного зверя, а иной раз и против врагов. Легкое прикосновение к натянутой тетиве — и смерть. Самострел разит цель с большой силой, способен пробить лося насквозь.

Смотрю на заржавевшую стрелу. Человека, насторожившего это смертоносное оружие, вероятно, давно уже нет в живых. Сколько лет простоял заряженный самострел, сколько таких еще осталось в тайге. Быть может, Рочев обезвредил последний?

Днем подул ветер, ощутимо запахло гарью. К вечеру запах усилился, над тайгой потянулись белесые струйки дыма. Мы стояли возле палатки, тревожно вглядываясь в темноту; на рассвете обстановка окончательно прояснилась: пал!

Лесной пожар — страшное бедствие. В сухое, знойное лето лес вспыхивает от случайной искры, иссушенные жарой деревья горят как факелы. Рочев, сняв сапоги, полез на дерево, спустившись, вытер травой испачканные смолой руки:

— Горит вон в том направлении. Ветер гонит пламя на нас, нужно немедленно уходить.

Мне уже пришлось однажды на Дальнем Востоке пережить нечто подобное, я знал, как опасны лесные пожары: Марк и Николай сознанием опасности, похоже, еще не прониклись, не знали, что лесные пожары бывают верховые и низовые. От низового можно спастись, огонь наступает относительно медленно, верховой же (горят кроны деревьев) вихрем летит по тайге, выбрасывая вперед длинные языки пламени.

Быстро сориентировавшись по компасу, мы решили двигаться строго на север.

— Давайте, братцы, нажимать на педали, не то пропадем!

Мы шли всю ночь, к счастью, светила луна и было довольно светло. Утром лес затянуло пеленой дыма, мы кашляли, протирали слезящиеся глаза; над нами пролетали испуганные птицы. Пламя, подгоняемое ветром, продвигалось быстро, далеко позади гудело и грохотало. Промчалась сумасшедшим галопом пара обезумевших волков, удирали от огня стаи белок, некоторые обрывались с ветвей, падали и бежали по земле. Трава на открывшейся перед нами поляне пришла в движение — это спасались грызуны.

Мы помчались с ними наперегонки, порой наступая на что-то живое, мягкое. Перемешанный с горьким дымом воздух разрывал грудь, вызывал мучительный кашель.

— Огонь заходит слева, — крикнул Рочев, и мы увидели выдвинувшийся далеко вперед длинный язык пламени, грозивший перекрыть нам путь. — Надо прорываться!

Набросив куртки на голову, мы бросились в огонь. Затрещали от жара волосы, перехватило дыхание, спортивная куртка Николая, которой он так гордился (подарок ездившего в зарубежную командировку брата), вспыхнула, Марк заколотил художника по спине ладонями, а у самого бежал по плечу синеватый огонек. Впереди показалось озеро, в черной воде багровели отсветы пламени. С треском свалилась пылающая лесина, и я едва успел увернуться от удара ветвей. Грязные, закопченные, в обгоревшей, разорванной одежде мы вырвались из горящего леса и, подбежав к озеру, прыгнули в воду.

В центре озера был небольшой островок, песчаное блюдечко без малейших признаков растительности. Вплавь мы добрались до островка и черные как черти, мокрые, голодные и злые зачарованно смотрели на развернувшуюся перед нами картину лесного пожара. Стена огня прошла мимо озера, дальше тянулась прогалина шириной метров в тридцать. И тут-то мне открылась еще одна степень опасности лесного пожара, я понял, почему огонь иногда продвигается очень быстро, рвется вперед как бы скачками. Когда пламя вышло к прогалине, казалось, что пожар вот-вот утихнет — растительности здесь не было, почва каменистая, песок, — но не тут-то было! Громадный кусок огня, величиной с трехэтажный дом, подхваченный порывом ветра, пролетел по воздуху, перелетел через прогалину и с гулом ударился о стройную шеренгу стоявших на другой стороне просеки деревьев; хвойник тотчас запылал…

Мы простояли на островке несколько часов, вместе с нами находились четыре белки; на дальнем конце островка, у самой кромки воды, сидела лиса.

…Когда пламя ушло, мы переплыли на берег и побрели по черной, дымящейся пустыне.

В таежной деревушке Медвежье домов меньше десятка. Жили здесь охотники, промышлявшие соболя да белку, хозяйство вели натуральное, в ближайший городок за порохом, дробью, сахаром и солью наезжали крайне редко. Мы остановились у дальних родственников Рочева, милых, гостеприимных людей; в баньке хорошенько попарились, отдохнули. Хозяину Емельяну Сергеевичу перевалило за семьдесят, но он бодр, на здоровье не сетует и каждый раз с началом охотничьего сезона уходит в тайгу. Собирается промышлять и на этот раз, хотя год выдался плохой — грибы, ягоды, орехи не уродились и с медведями в лесу лучше не встречаться.

— Осень еще толком не наступила, начало сентября, а они уже шкодничают — курятники очищают, собаку соседскую утащили. Оно и понятно: летом медведи отъедаются, жир нагуливают, чтобы всю зиму в берлоге проспать, а сегодня