Жизнь и приключения чудака - Владимир Карпович Железников

Наше сиденье покривилось, и я начал скатываться на летчика.

— Ты, я вижу, легче пуха, — заметил он.

Теперь покраснел я, взглянул на него и подумал: «Ну как я могу перевесить такую гору?» А вслух ответил:

— Я не самый легкий, у нас в классе есть полегче меня. Например… — Но кого назвать, я не знал и ловко перевел разговор: — Погода нелетная, сплошная облачность.

— Облачность есть. Ты верно заметил. — Летчик сощурил глаза и посмотрел на небо.

— Но это не опасно? — спросила мама.

— Какая же опасность? — ответил летчик. — Пока облачность низкая, ваш самолет никуда не полетит.

Я промолчал. Мне очень хотелось, чтобы летчик подумал, что мы тоже летим, А мама взяла и сказала:

— Что вы, мы не летим! Разве можно с детьми летать? Муж возвращается из командировки. Иркутским самолетом.

Я прилип к оконному стеклу и сделал вид, что не слышу маминых слов про детей.

— Иркутским? — переспросил летчик. — Можете не волноваться. Там пилот — мой старый друг. Надежный товарищ.

Автобус остановился у здания аэропорта. Мы попрощались с летчиком и пошли к справочному бюро.

— Скажите, — спросила мама как можно вежливее, — иркутский прибывает вовремя?

— Опаздывает, — ответили из окошка. — Подойдите через полчасика.

У мамы сразу испортилось настроение. Я стал смотреть по сторонам, чтобы придумать, как ее развлечь, и увидел летчика — нашего автобусного попутчика.

«Сейчас я все узнаю», — подумал я и пустился догонять летчика. Но он шел очень быстро и ни на кого не налетал, а я все время с кем-нибудь сталкивался.

Летчик открыл какую-то дверь и скрылся. Я прошмыгнул следом за ним и попал в длинный пустой коридор. Где искать теперь летчика, я не знал, потому что дверей было много и все плотно прикрыты. Только в одной в узенькую щель пробивалась полоска света.

Я медленно подошел и услышал знакомый голос:

— И давно потеряна связь?

— Больше часа, — ответила женщина.

Я слышал, как летчик стал ходить по комнате.

В дверную щель мне видна была карта, вдоль и поперек пересеченная разноцветным пунктиром. И по каждому пунктиру двигалась маленькая фигурка самолета.

— Позвони-ка еще разок, — сказал летчик.

Женщина, которую я не видел, спросила по телефону:

— Иркутский не появлялся?

И тут я догадался: «Иркутский! Это самолет, на котором летит папа».

Я открыл дверь и просунул голову. За столом сидела женщина. Она была в синем форменном кителе с двумя золотыми нашивками на рукаве. Летчик стоял спиной ко мне и смотрел в окно на аэродромное поле.

— Мальчик, ты откуда здесь? — строго спросила женщина.

Летчик оглянулся. Он совсем не удивился, что увидел меня.

— Это мой знакомый, — говорит. — Тоже иркутский встречает. Ты что, все слышал?

Я кивнул.

— Слышал и, может, даже испугался, хотя пугаться совсем нечего. Подумаешь, связь потеряли! Восстановят. Может быть, у них там просто испортилась рация. Лучше посмотри, какая карта. Это, брат, хитрая карта. Видишь, по ней игрушечные самолеты двигаются, они на наш аэродром летят. Можно сказать, говорящая карта. Посмотрел на нее — и сразу знаешь, где самолет находится.

Летчик говорил, но я плохо его слушал, а все шарил глазами по карте.

— Скажите, а где иркутский самолет?

— Иркутский? Вот он. — И летчик показал на маленький самолетик, который неподвижно стоял на зеленой пунктирной линии.

— Ну, я пошел. Мне к маме надо, — сказал я и вышел в зал ожидания.

Мама сидела в стороне от всех и читала газету.

— Ты где был? — спросила она.

— Да так, гулял, — соврал я.

Прошел еще час, а в справочной по-прежнему ничего не знали про иркутский самолет. Какие-то самолеты прилетали и улетали, а нашего все не было.

Мы сидели с мамой и не разговаривали. Тогда я незаметно сполз со стула и пошел в диспетчерскую. Я тихонько приоткрыл ее дверь и отыскал зеленую пунктирную линию. Иркутский самолет стоял на прежнем месте.

Я вернулся к маме. И тут снова появился летчик, он шел не торопясь.

— Товарищ, товарищ! — крикнула мама.

Он оглянулся и подошел.

— Я очень волнуюсь и поэтому решилась вас окликнуть. Почему-то до сих пор нет нашего самолета!

Летчик посмотрел на меня, и я отвернулся. Я боялся, что он сейчас все расскажет маме.

— Не волнуйтесь. Плохая погода. Где-нибудь сидит или сбился с курса. На нем знаете какой пилот бывалый! — Летчик сел рядом с мамой. — Отличный парень! Я его еще с войны знаю. Тогда он мальчишкой был. Если хотите, могу про него историю рассказать, все равно ведь нам ждать.

* * *

Было это в 1941 году…

Пилот считал раненых, которые подымались по лесенке в самолет. Одни опирались на автоматы, как на палку, некоторых несли на носилках. Он считал вслух: «Раз, два, три, четыре…» Все напряженно прислушивались к размеренному счету. «Пять, шесть, семь…»

Раненые стояли в очереди к самолету молча, но каждый из них с трепетом ждал, когда этот счет прекратится.

Среди раненых был здоровый мужчина. Он держал за руку мальчика лет одиннадцати, бледного, худенького, одетого в чистое гражданское платье, неизвестно как сохранившееся в этих партизанских лесах.

Пилот считал: «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать». Потом он замолчал, и в самолет влезло еще несколько раненых.

«Все! — сказал он. — Больше сажать нельзя!»

Мальчик вырвался и отошел в сторону. К нему подошел его попутчик и начал что-то говорить. Мальчик слушал, опустив голову, потом снова вложил свою руку в его руку, и они стали в конец очереди.

В очереди, кроме них, осталось всего три человека. Двое совсем молодых парней, один с перебинтованными руками, другой с перевязанным лицом, на котором виднелись только удивительно голубые глаза. И третий постарше, бородатый.

Но пилот все равно сказал:

«Все, больше не могу! А то не взлетим».

Трое молчали. Они знали: раз нельзя, то нельзя, хотя если они останутся в лесу, без врача, то умрут от ран. Но они молчали. Их суровые лица, огрубелые от войны и невзгод, были мрачны.

И человек с мальчиком тоже молчал.

Пилот оглянулся. Эти трое поворачивались, чтобы уйти. Тогда он открыл люк самолета и крикнул:

«Сдать всем оружие и лишние вещи! Быстро!»

Обычно, когда самолеты летели из этих далеких партизанских лесов в Москву, то все раненые брали с собой оружие. Дорога была трудная, нередко случалось, что самолет в пути сбивали фашисты и раненым приходилось сражаться, чтобы не сдаваться в плен.

Скоро у самолета выросла горка автоматов, запасных обойм, гранат, пистолетов разных марок.

Пилот посмотрел на эту горку оружия, потом перевел взгляд на раненых. Они стояли теперь рядом, и мальчика из-за них