Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко

сообщил о моём переводе в четвёртый отряд. Мне помогли переехать в другой барак, и в тот же день я уже пилил по размерам древесно-стружечную плиту — ДСП, через неделю — учился клеить на автомате кромку стола из шпона. Ещё через неделю — встал на шлифовку стола, ещё через неделю — на пресс… Короче говоря, мне хватило полтора месяца, чтобы пройти все работы по изготовлению двухтумбового стола, книжного шкафа и тумбочки.

И мы вновь встретились с Анатолием.

— Рад твоим успехам: бригадиры хорошо о тебе отзываются. Но пора делом заняться. Готовься, сегодня вечером тебя переведут в первый отряд.

— К тебе?

— Вот именно…

В тот же вечер я ужинал с Анатолием за одним столом, а на следующее утро на промзону я вышел уже в качестве помощника диспетчера, то есть его помощником.

Мебельным цехом эта структура числилась по старым документам, когда цех ещё только строился. Теперь это была самая настоящая мебельная фабрика: на склад готовой продукции ежедневно поступало по двести двухтумбовых столов, по сто пятьдесят шифоньеров, столько же книжных шкафов и более четырёхсот тумбочек.

Вся эта мебель была фанерована шпоном и сверху залита полиэфирной смолой — что-то типа лака, но намного прочнее.

Диспетчер такой мощной структуры, как мебельное производство, должность довольно значительная — по существу, это Заместитель Начальника фабрики по производственным вопросам. Именно диспетчер составляет плановые задания бригадам, регулирует необходимые поставки для бесперебойной работы фабрики, следит за отгрузкой готовой продукции, подтверждает выполнение плановых заданий, то есть от него зависит даже заработная плата.

Короче говоря, с диспетчером никто не хотел портить отношения: ни зэки, работавшие на фабрике, ни фабричное начальство, которое было радо получать большие премиальные, ни руководство колонии, которое также имело свой навар от выполнения плана.

Вволю нахлебавшись дерьма на сбивке ящиков (забыл заметить, что после того, как восстановилась работоспособность моей руки, я так наловчился их сбивать, что норму выполнял за два часа до окончания смены], я с головой окунулся в диспетчерскую работу, и через несколько недель Анатолий мне сказал:

— Послушай, Виктор, теперь я спокойно могу оставить тебя за себя. У меня стало сердечко пошаливать, и хочется сдёрнуть на более спокойную должность — заведующим библиотекой. С «Хозяином» договорился, так что валяй, с завтрашнего дня действуй без меня! Уверен, что справишься!

И я начал «действовать»…

Да, я начал действовать!

Я упоминал, какую информацию получает диспетчер мебельной фабрики, и отсюда нетрудно догадаться, какие возможности появились у меня: недаром говорится, что тот, кто владеет информацией, тот владеет миром, в данном случае — ситуацией!

От Автора

«Кто владеет информацией, тот владеет миром!» Эту известную в мире крылатую фразу все знают, но не все знают, откуда она взялась! А её произнёс немецкий банкир Натан Майер Ротшильд в 1814 году…

После того как я стал единственным диспетчером на фабрике, я с головой окунулся в работу, чтобы не подвести своего «учителя», а также чтобы не потерять столь перспективную должность. С непривычки с большим трудом успевал составлять планы, вычерчивать графики, составлять сводки по бригадам, по цехам и так далее и тому подобное. Но постепенно удалось так распределить свои силы, что стало гораздо легче, появилось больше свободного времени, а значит, возможность и более серьёзного анализа поступающей информации…

Мои мысли

За время отбывания своего срока я много видел людей, озлобленных горем: тлела в них неугасимая ненависть ко всему, и, кроме зла, они ничего не замечали. Во всём видели зло и, словно в нудной парилке, парились в нём…

Много лиц и судеб врезалось в мою память, много слёз видел я и не раз был оглушён диким смехом отчаяния. Неоднократно у меня самого сердце обливалось кровью, стонала душа, и горькие слёзы бессилия наворачивались на мои глаза, душили меня…

Обернулась жизнь передо мною, словно страшный бред и снежный вихрь тревожных слов, и горячий дождь слёз, и непрестанный крик отчаяния, и мучительная судорога земли, стонущей недоступным разуму и сердцу стремлением, — всё это волновало меня и содрогало.

Стонет моя душа, изъеденная червями горя и страха, злобы и отчаяния, жадности и бесстыдства, рассыпается жизнь в прах, разрушаются, гниют люди, разъединённые друг с другом и съедаемые одиночеством…

Чувствую, исстыдился я стонами и скорбью земли, и блёкнет дерзость духа моего, становлюсь угрюм, молчалив, и растёт во мне озлобление на всё и на всех. Временами меня охватывает тёмное уныние, по неделям живу как сонный или слепой: ничего не хочется. Нужно встать на путь, освящённый на жизнь, и с горечью удивления чувствую, как загораются в груди моей разные огни. Тоскливо мне и непонятно радостно, боюсь обмана и смущённо чего-то жду…

Надо жить разумом и видеть истинную цель! Подняться ввысь и своими глазами осмотреть путь своей жизни! От горящей в мозгу мысли о крутом подъёме колотится моё сердце, стучит молотом в висках и кружится голова…

Если писатель хочет показать на самом деле жизнь, как она есть, то он должен убедить самого себя, заставить именно себя волноваться, нервничать, сопереживать и так далее. Пусть материализованная им мысль, тем более изображённая жизнь на бумаге, входит внутрь Читателя помимо воли, как воздух, который постоянно движется и который мы то вбираем в себя жадными глотками, то выдыхаем обратно, но при этом зачастую просто не обращаем внимания на то, что дышим именно воздухом.

Вот тогда писателю поверят, до конца поверят в описанную им жизнь. А вот какова она — это уже другой вопрос. Вызовет ли она на борьбу, повлечёт ли она к себе или оттолкнёт от себя — это зависит уже только от талантливости самого писателя…

Май, 1987 год.

Надеюсь, вы не думаете, что я забыл, кто был главным зачинщиком издевательств надо мною со стороны администрации колонии? Не забыл и искал достойную возможность отомстить полковнику Степанцову, отобравшему у меня костыль, когда я не мог без него передвигаться…

Недаром в народе существуют такие поговорки: «Как аукнется, так и откликнется!» и «Не плюй в колодец: ещё пригодится водицы напиться!», но мне более нравится эта: «Закон бумеранга НИКТО не отменял!»

Однажды мне на глаза попалась расписка, присланная на фабрику из мебельного магазина, куда были отгружены шифоньеры и двухтумбовые столы, изготовленные у нас: «Получено столько-то единиц шифоньеров и столько-то единиц двухтумбовых столов», — а внизу стоит подпись: «М. Степанцова».

Неужели, думаю, обыкновенное совпадение, мало ли Степанцовых на свете? Осторожно пробиваю у вольнонаёмных мастеров. И вдруг узнаю: да, Маргарита Степанцова, директор Орского мебельного