Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко

и не спеша попивал чифирь. Это был парень явно грузинского происхождения, и меня, честно говоря, несколько удивил его молодой возраст: на вид ему с большой натяжкой вряд ли можно было дать более двадцати пяти лет. И это конечно же меня несколько напрягло: сможет ли он достойно и правильно разрулить мою проблему?

Сопровождающий ввёл меня в барак и остановил метрах в трёх от Бесика. Несколько минут он делал вид, что не замечает моего присутствия, а я терпеливо ожидал, когда он заговорит со мной… В двух здоровяках, сидящих на ближней к нему шконке, я сразу же узнал тех, кто проучил моего фуфлыжника.

Наконец Бесик поставил тонкий стакан на тумбочку и, не поднимая глаз, тихо спросил:

— Я слышал, Режиссёр, что ты искал встречи со мной?

— Искал…

— Говори, что хотел!

— Бесик, я более года на зоне и ничем не запачкал себя…

— Короче! — оборвал он.

Мои нервы и так были на пределе, а он ещё подгоняет. Честно говоря, хотелось спокойно объяснить ему, что его приближённые со мною беспредельничают, но после его хмурого «Короче!» в меня словно бес вселился, и сказал я совсем не то, что собирался:

— Хочу задать тебе только один вопрос… — Я изо всех сил постарался говорить спокойно, не теряя достоинства.

— Задавай!

— Твои ребята что, на ментов работают?

Вы представляете, в чём я обвинил приближённых к «Смотрящему пятёрки» людей? Но мне было уже всё равно: как говорится, «Остапа понесло!». Именно после этих слов Бесик впервые поднял на меня глаза, в которых блеснул злой блеск.

— Аргументируй! — едва ли не шёпотом, но с неприкрытой угрозой процедил Бесик.

— Наверняка тебе известно, как менты издеваются надо мною, сколько раз окунали в ШИЗО, а также то, что я помогаю мужикам с нарядами, защищаю их от ментов, чтобы их не обманывали в зарплате, а твои пацаны гнёт мне устроили. Менты хотят меня угробить, а твои пацаны тоже меня гнобят, вот и выходит, что они помогают ментам, а значит, работают на них, или я не прав в своих умозаключениях?

Я действительно не продумывал специально, что буду говорить, тем более меня напряг его возраст, и потому высказал то, что накипело на душе. Но мои пояснения оказались столь парадоксальными, сколь и логичными, что они понравились даже мне самому. Во всяком случае, я расслабился и стал с интересом наблюдать за тем, как Бесик пытается понять, как он должен поступить в столь непростой ситуации.

Почему-то до сих пор считаю, что окажись мы с ним тогда без публики, то есть рядом не было бы никого, кроме его приближённых, то меня наверняка порвали бы, как грелку. Чисто интуитивно я знал, что за нами наблюдают десятки глаз и подслушивают десятки ушей обычных заключённых, состоящих в одном отряде с Бесиком. Каждый из них, делая вид, что его совершенно не интересует эта встреча, наверняка всё слышит, и соверши Бесик какой-нибудь беспредельный поступок, молва об этом мгновенно разнесётся не только по «пятёрке», но всё будет известно и на других зонах.

Кто такой «Смотрящий» на зоне, я немного рассказывал ранее, но здесь хочется чуть-чуть пояснить. Дело в том, что «Смотрящий» обязательно должен быть авторитетным человеком, а уж когда «Смотрящий» является коронованным Вором, то его ответственность повышается неизмеримо. Звание «Вора в законе» действительно ко многому обязывает: у него нет права на ошибку. В местах лишения свободы Вор является своеобразным арбитром во многих спорных ситуациях, с которыми к нему обращаются.

Недаром же «Вора в законе», «Смотрящего» за зоной, считают неофициальным «Хозяином» зоны. Довольно часто сам Начальник колонии, если он умный человек, с уважением относится к «Смотрящему», отбывающему срок под его начальством. Умный Начальник колонии должен понимать, что ситуация на зоне может выйти из-под его контроля, и тогда справиться с ней сможет только «Смотрящий» колонии.

Чтобы иметь уважение не только администрации, но и зэков «командировки», «Смотрящий» не должен совершать ошибок — «Вор в законе» просто обязан соблюдать хотя бы видимость справедливости. И это главное, что я понял в отношении неофициального «Хозяина» любой колонии. Моё понимание, чисто интуитивное, заставило меня пойти, и пойти осознанно, на столь рискованный для самого себя шаг.

Даже сейчас, спустя много лет, у меня холодеет внутри: обвинить окружение «Вора в законе», «Смотрящего» на зоне, в том, что они работают на ментов! На это может пойти либо сумасшедший, либо человек, доведённый до отчаяния, а таким я и был в тот момент.

Не знаю, о чём думал после моего дерзкого заявления Бесик, вполне допускаю, что именно обо всём том, о чём я размышлял выше, но после этих раздумий, которые мне показались вечными, Бесик зло прищурился и отрывисто бросил:

— Кто?

И это коротенькое слово, произнесённое «Вором в законе», было для меня самым дорогим в тот миг: до меня мгновенно дошло, что я только что выиграл, и выиграл, без преувеличений, не только своё дальнейшее существование на «пятёрке», но, вполне возможно, и собственную жизнь на зоне…

Я мог назвать с полдесятка тех, кто постоянно отравлял мне жизнь на зоне. Но я отлично понимал, что если Бесик заставит извиниться или оставить меня в покое одного человека, этого будет вполне достаточно, чтобы и другие перестали меня задевать. Именно поэтому я, не задумываясь, назвал самого наглого и противного…

Не буду здесь вспоминать его имя, чтобы пощадить чувства его близких: они ни в чём не виноваты, а потому пусть будет просто «Оно».

Стоило мне произнести его имя, как Бесик молча кивнул своим приятелям, и двое из них поспешили из барака.

— Присаживайся, — кивнул «жулик» на кровать рядом с собой. — На, чифирни, Режиссёр! — Он протянул мне стакан.

Предложение чифирнуть «за колючей проволокой» означает много больше, чем предложение выпить на свободе. Это как бы знак уважения к тому, кого приглашают выпить чифиря из одной посудины…

Через несколько минут привели моего главного зае-далу. Увидев меня, сидящего рядом с Вором и прихлебывающего хозяйский чифирь, «Оно» мгновенно догадался, что увиденное ничем хорошим для него не закончится. Его лицо побледнело и покрылось красными пятнами.

«Оно» был чуть повыше меня, но жилистый, с маленькими чёрными глазками, нервно бегающими из стороны в сторону: по-видимому, в детстве поленом по голове получил. Руки сплошь покрыты наколками. И многие наколки посвящены воровской романтике, а неизменной темой их в разных вариациях были кинжал, роза, женщина и конечно же «колючая проволока». Скорее всего, все эти «картинки» он заимел на малолетке. Сейчас он выглядел лет на