Черные дыры советской экономики - Алекс Русских

С электронными книгами и того проще — существует целый ряд платформ, через которые можно продать книги, сайт берет свой процент, остальные достаются автору. Самое главное при таком раскладе, чтобы читателей было как можно больше, потому как доход напрямую зависит от того, сколько человек прочитают текст.

В СССР система была куда более сложной и запутанной. Обыденной могла быть ситуация, когда произведения автора никто толком не покупает, но он постоянно издаётся и как сыр в масле катается. А популярного у читателей писателя гонят из издательств и он дворником зарабатывает на хлеб насущный.

Главным критерием для гонорара в советское время был размер рукописи (даже в творческой работе главным мерилом труда оставался вал). Члены Союза Писателей получали от 250 до 800 рублей за авторский лист (а. л. — это примерно 40 тыс. знаков или 25 машинописных страниц). Тариф зависел от маститости писателя. Например, Шолохов получил бы по высшему тарифу, а начинающий автор не более 250 рублей.

Неплохую прибыль приносили даже публикации в центральных журналах — они платили также по 250 рублей за а. л., причем вне зависимости от того состоял ли автор в СП или нет.

Хорошо оплачивались детские книги, тем более печатались они крупными тиражами, а издательство «Детская Литература» на выпуски меньше 100 тысяч экземпляров не разменивалась. Поэтому даже признанные корифеи порой пытались написать что-то для детской аудитории. Получалось далеко не у всех. Вообще детских авторов было не так и много — очень уж специфические требования к таким произведениям.

Совсем уж голубой мечтой литераторов было издаться за рубежом. В этом случае гонорар платили в инвалютных рублях. Что характерно, клятые иностранцы отчего-то не стремились переводить производственные романы и общественно-политическую литературу, зато с удовольствием публиковали наших лучших фантастов и действительно хорошие детские произведения. Например, Эдуард Успенский оказался очень успешен на Западе и, несмотря на то, что порядка 90% гонорара присваивало себе государство, за 15 лет заработал несколько сот тысяч рублей в валюте.

Издаться можно было и, не состоя в СП, но это было достаточно сложно. По воспоминаниям Александра Чернобровкина обычный член СП имел возможность опубликовать свою книгу примерно раз лет в пять. Если тиснуть роман, то гонорар позволял жить на уровне шахтера (одна из самых высокооплачиваемых рабочих профессий в Союзе). Вот не членам пробиться без волосатой лапы было крайне сложно. Также трудно было втиснуть своё произведение в толстый или средний литературный журнал вроде «Авроры», «Нового мира», «Невы» и им подобных. Возле каждого такого издания кормилась своя группа авторов. Также имело место и перекрестное опыление: «я, главный редактор, в своем журнале публикую тебя, а ты в своем меня».

Любая книга должна была сначала получить рецензию от внештатного рецензента. В некоторых случаях таких рецензентов могло быть несколько. Например, на произведение исторической тематики следовало получить одобрение профессионального историка. То есть отойти от линии партии по поводу каких-либо исторических событий оказывалось просто невозможно.

Это не всё, даже, если редактор одобрял книгу, то она должна была пройти уровень Главлита, а также идеологический отдел. Затем еще она проверялась партийными органами. Уровень их зависел от веса литератора, а также того, какое издательство планировало опубликовать произведение — центральное или региональное. Поэтому рассматривать книгу на соответствие линии партии могли, начиная от горкома, и вплоть до отдела культуры в ЦК.

Фильтрация получалась очень жесткая. Прежде всего, проверялась лояльность писателя к советской власти и официальной идеологии, а также на соответствие произведения принципу «социалистического реализма». При таком подходе становится понятно, почему с таким трудом в СССР пробивала себе дорогу фантастика. Очень уж непонятный для партийных функционеров жанр, слишком много в нём допущений и фантастики.

Не зря с 30-х годов фантастическая литература развивалась, прежде всего, в рамках «ближнего прицела». Тут можно вспомнить Адамова с его «Тайной двух океанов», ряд книг Беляева, Казанцева. Да даже Стругацкие с этого начинали.

Особо тщательной проверке подвергались молодые литераторы. Уже это делало задачу пробиться в союз писателей достаточно непростой, тем более, чтобы подать заявление на вступление, нужно было не меньше двух публикаций. А ведь еще работать нужно было, так что для творчества приходилось выкраивать время по вечерам и ночам. Невероятные мытарства приходились на долю русскоязычных авторов, проживавших в союзных и автономных республиках. В местных издательствах их не ждали от слова совсем.

terramorpher

Отец был поэтом, русским, жил в Северной Осетии. Пытался издаться там в «Региональном» а его посылали в Россию: «у нас тут для своих, издавайтесь у себя там, у вас издательств много».

В российских издательствах его уже наоборот, посылали в региональные: «Зачем вы лезете в центральные, сначала издайтесь у себя в Осетии, потом посмотрим».

Вот такое вот «От Понтия к Пилату».

Была целая схема — он написал диссертацию на пьесы Сергея Михалков, через какие-то невероятные схемы диссертацию смогли передать мэтру, тот написал благожелательную рецензию. Потом отец напечатал несколько стихотворения у нас на Урале (!) используя связи мамы и бабушки, и вот с подборкой газет и благодарственным письмом Михалкова его приняло одно из поэтических издательств. Редактура и подготовка сборника заняла где-то год или полтора. Отец погиб, мама пыталась договориться о посмертном издании (ну хоть как память, даже не ради гонорара), но рукопись таинственно пропала а редактор оказался «невероятно занят».

Я ВИДЕЛ ПОЭТОВ.

Я видел молодых поэтов,

От водки умирающих,

Я видел пожилых поэтов,

Окурки подбирающих,

Я видел яркую звезду,

Пылающей в выси,

Я видел как в большом саду

Запретный плод висел!

Я видел всё!… И ничего!

Я видел, как глаза пылали

У тех, кто прыгнул высоко,

И как потом они упали!

Вам не дадут вкусить вовек

Плода запретного в саду,

Их охраняет человек

Всем людям на беду!

Печально мне, что человек

Бывает хуже зверя,

И перед носом у таких же

Захлопывает двери!..

Оспицов В. Я. (мой отец), 1972 год.

Но и уже проверенные кадры могли легко войти в немилость, если начинали «хотеть странного». Тут опять же стоит вспомнить Стругацких, которые активно писали в 70-е годы. В среде их любителей считается, что в СССР в этот период они почти не издавались. Но от и другое мнение:

jetrabbit

Все повести АБС, написанные в 70-х годах,