Белорусский апокалипсис - Виктор Любчанский

— А за что митинговать будем? — спросил у Сергея председатель партии "Свобода или Смерть", — ведь если сунемся под резиденцию, то всех повяжут, а меня, как организатора, на пол-года упрячут в лагеря Чернобыльской Зоны.

— Не бойся, это будет просто протест за возврат в конституционное поле, спокойная, размытая тусовка, долго стоять не надо, и не обязательно под самыми стенами резиденции, можно, например, в соседнем сквере, и людей достаточно ста человек, — успокоил партийца Сергей Сергеевич.

— А кто ещё будет? Я сто не соберу.

— Ещё движение "Освобождение", родственники пропавших без вести. Ты хоть человек 50 дай, и порадикальней.

— А у меня нет нерадикальных!

— Посмотрим, посмотрим.

— Что посмотрим?

— Посмотрим как дисциплинированно соберутся.

— Я за своих гарантию даю. Только, Сергей, извини уж, но раз сам деньги предложил, то давай вперёд.

— Плачу вперёд. За два дня. Обещаю.

— Отлично. А сам то придёшь? Не боишься на публике появляться? Слышал, ищут тебя по делу каких-то двух пропавших ментов.

— Подстава. Меня кагэбэшники пытались разработать за месяц до этого. А в тот день прямо домой нагрянули, подкинули компрамата — фото военных объектов и начали грузить, что я шпион, пистолетом перед носом трясли, орали. Дверь входная случайно приоткрытою оказалась и два каких-то мента в квартиру вошли, проверить что да как. Гэбэшник рукояткой пушки мне в лоб бьет, а я смотрю, сзади милиция подходит, неслышно так, гэбэшники их в последний момент заметили. Вообщем, менты гэбэшников за вымогателей приняли, а эти чекисты сраные, даже удостоверений с собой не имели. Вышли они все в коридор и тут, слышу, потасовка, выстрелы, крики. Я один в комнате на пару минут остался, клювом не стал щёлкать, через окно на балкон, с балкона на крышу, через крышу к другому подъезду, так и убежал. А что там дальше было — чёрт его разберёт.

— Да, вляпали тебя в историю.

— Всех нас вляпали.

— А митинг то, когда будет?

— Месяца через три, я тебе за неделю перезвоню. И ещё, вот тебе пятьсот Евро, на мелкие расходы.

Лидер партийной группы неуверенно взял деньги и засунул в карман джинсов. Он был беден. Радикальность взглядов не давала ему возможности претендовать ни на зарубежные гранты, ни на должность госслужащего, а идти в предприниматели в его положении равносильно самоубийству — сразу пришьют статью о сокрытии доходов и сгноят в колонии для спекулянтов. Оппозиционные воротилы таких тоже не любят — слишком откровенен в суждениях, а это в корне противоречит форме заявки на получение технической помощи от западных фондов.

Тем временем работа шла без срывов. Через месяц в тайниках у радикала лежали семь новеньких гранатомётов, тридцать снарядов к ним, двенадцать ручных гранат, несколько старых Калашниковых, бронежилеты, пистолеты, патроны и одна снайперская винтовка.

Стала понятна и дата операции, 22 марта, через два месяца, у Каяловича была запланирована встреча на высшем уровне в Стамбуле. Это значит, он явно полетит на самолёте и явно с главного аэропорта.

Когда технические приготовления были закончены, занялись набором бойцов. Для гарантии безопасности решили призвать в группу атаки исключительно личных знакомых и не распространять информацию через вторые руки, человек со стороны вызвал бы взаимное подозрение. Из девяти кандидатов семь согласились.

Начались регулярные учения и тренировки. Для пробы гранатомёта специально выезжали в дебри налибокской пущи. Детально рассчитали каждое мгновение атаки, план отхода, связь, маршруты перемещения. В квартале у резиденции президента сняли квартиру для складирования оружия, соорудили там тайник. Автоматы и гранатомёты переносили в разобранном виде. Ещё два тайника сделали в лесу у дороги, ведущей к аэропорту, неподалёку оборудовали место для засады.

За две недели до дня икс всё намеченное было выполнено. Кирута созвонился с организаторами митинга и сообщил дату — 23 марта, сбор после обеда. Именно в это время Каялович должен был уже прилететь со Стамбула и ехать по шоссе из аэропорта в Минск.

Стали ждать. Нервное напряжение нарастало с каждым днём. У некоторых началась бессонница. Чтобы как-то самоуспокоиться, последние пять дней решили провести все вместе в одной квартире. Для этого сняли четырёхкомнатную хрущёвку на 11 человек. Но мондраж ожидания продолжал изъедать. В голове у Кируты стали возникать сотни сомнений, больших и маленьких, технических и концептуальных, серьезных и дурацких. Он выпивал по бутылке мартини в день, но ничего не помогало, заснуть удавалось лишь на пять-шесть часов в сутки. Чэпэшник с братом всё время курили и играли в карты, радикал читал какую-то книгу, но второй день застрял на пятой странице. Шутить не получалось.

Бывало Сергей Сергеевич подолгу ночами стоял у окна и вглядывался в пустынный двор Минского микрорайона. И этой ночью, за день до атаки, ему было страшно. Преодолеть этот страх было невозможно, не было опыта, не было фанатизма. Это было гораздо, гораздо страшнее чем война. А что война? Разве это страх? Всё за тебя решили и организовали, иди и стреляй куда скажут, дальше как повезёт. Война это не то, если убьют — героем станешь, памятник поставят, в историю угораздишь, в правильную историю. Хорошо каким-нибудь исламистам, они идейные, они верят, что попадут в рай, за ними миллиард мусульман. А кто за нами? Ненависть двух миллионов белорусов к Каяловичу? Национальный фанатизм пятисот последних могикан? Может быть, может быть, Кирута немного успокоился. Но лишь на мгновение. Вдруг он представил свой собственный расстрел, холодный ствол у затылка, мент, врач, прокурор, потом в сознании всплыли два убитых милиционера. Мысли принимали явно панический оборот. Как настроиться на волну спокойствия? Как? Как?

— Я всё равно умру, — думал Кирута, глядя в тёмный силуэт соседнего дома, — сдохну от рака, метастазы вывернут мои внутренности наизнанку и я сойду с ума от боли, а может инсульт, или авария, а если осечка гранатомёта, да, да, всё упирается в гранатомёт.

Сергей вошёл в другую комнату, там на полу спокойно спал Андрей и громко сопел парень с Гомеля. У окна стоял радикал.

— Везёт людям, — шёпотом сказал Кирута и указал на сонное царство соратников, — а я чего-то мондражирую.

— Я тоже, — глухо отозвался радикал.

— А ты чего?

— А ты?

— Нет, а ты?

— Я как ты.

— Боишься? — спросил Сергей Сергеевич и опять уставился в окно.

— Да, страшновато. Но я читал, что это только в первый раз, перед первым боем, а потом как-то привыкается.

Вдалеке послышался гул идущего в первый рейс трамвая. Кирута взглянул на часы.

— О! Уже пол-пятого. Пойду хоть пару-тройку часов вздремну, и тебе советую.

Сергей пошёл к своему дивану, тихо лёг и провалился в сон. В квартире было тихо. Ото всюду слышалось ровное сопение и шорох переворачиваний с бока на бок. Это напоминало маленькую казарму или спальный кубрик корабля. Только радикал, как часовой продолжал стоять у окна. Вдруг в дверь отчётливо и громко постучали. Два раза. Тук-тук. Сергей вскочил с дивана, сердце загрохотало как бешенное. Осмотрелся, никто не проснулся. Сергей Сергеевич на цыпочках перебежал через коридор в комнату радикала.

— Ты ничего не слышал? — спросил он тревожным шепотом.

— Нет, — спокойно ответил радикал, продолжая смотреть на чёрные окна соседнего дома.

Кирута глянул вниз. У подъезда стоял крытый ЗиЛ для перевозки людей.

— Этот грузовик давно тут?

— Нет, недавно, — радикал скептически посмотрел на Сергея, — подъехал час назад, из него никто, кроме водителя, не выходил.

— А куда пошёл водитель?

— В соседний подъезд.

— А ты следил за ЗИЛом?

— Ну, я же не часовой, чего ты переполошился, иди спи.

Сергей все также на цыпочках очень осторожно подошёл к глазку двери, но в подъезде не было света. Тогда он вновь перебежал в свою комнату, пригнувшись подкрался к окну и стал аккуратно открывать дверь балкона. Когда защёлка поддалась, повеяло лёгким сквозняком. Сергей Сергеевич на мгновенье обернулся, чтобы отвесить штору и когда снова повернул голову в сторону окна, увидел на балконе троих громадных спецназовцев. Их глаза торчали навыкат из амбразур чёрных масок и были красные от напряжения. Они с бычьим бешенством смотрели на полураздетого Сергея. Громилы были наготове, автоматы взведены и направлены прямо в грудь обезумевшего от страха заговорщика. В этот момент в коридоре раздался сильнейший взрыв, входная дверь вылетела с петель и в квартиру ворвались несколько вооружённых штурмовиков внутренних войск. Те трое на балконе тут же открыли ураганный огонь. Сергея пулями отбросило к стене, он в шоке метнулся в комнату радикала, но на коридоре получил удар прикладом в голову и отлетел к окну, где раньше стоял радикал. Со всей квартиры раздавались оглушительные автоматное очереди, чепэшника с братом изрешетили в мгновение, даже не дав проснуться, все комнаты покрылись трупами. Радикал лежал на осколках оконного стекла и бессмысленно вращал зрачками, его череп был расколот, изо рта шла кровь с пеной. К Сергею подбежал один из тех, кто сидел в засаде на балконе, он сорвал с себя чёрную маску — это был тот мент, которого Сергей Сергеевич запорол у себя дома, мент-призрак приставил дуло автомата ко лбу теряющего сознания Кируты и нажал на курок.