Ход черных - Даниил Кучер

h3 h6

Джон рассказывал, Врач слушал. В это время с Врачом что-то происходило, но Джонатан не замечал этого. Не заметил, как они успели перейти на «ты». Не заметил, как в руках у собеседника появилась сигарета в мундштуке, и как его, Джона, монолог начал иссякать, превращаясь в неспешную беседу с опытным, чем-то похожим на отца человеком.

– Неудобно, конечно, что память возвращается еле-еле. Кусками… Но самое страшное – то, что я до сих пор Ее люблю! До сих пор в смятении! В жизни, блин, со мной такого не было, и быть не могло, но я ничего не могу с этим поделать. Чтобы я, да в петлю полез!? Да еще и из-за бабы! Воспоминания смешались в какую-то дикую кашу, до сих пор не могу четко вспомнить того, как вообще оказался в том месте. Кажется, ехал с каким-то очень странным дальнобойщиком и, по видимому, заснул в кабине. Видел жесткий кошмар, хотя почему-то знаю, что обычно сплю без сновидений. Зашел в это чертово кафе перекусить, и тут Она. Я как только ее увидел, сразу понял, что мне конец. Притом, я уверен, у меня в жизни с женщинами проблем не было совсем. Это даже описать не получается. Я пробовал всю дорогу – не выходит. Видел я телок с телом покруче, но не то, понимаешь? Это как хорошую порнуху смотришь – там красиво все, разврат, и вообще… А пытаешься сам такое замутить – и получается домашнее рыгалово без вкуса и запаха. И вроде все то же, и девки красивые, и сам спортсмен, а все равно не то…

Джон неожиданно понял, что уже несколько минут трясет руками, словно зажав в них невидимый хрустальный шар. Однако развести ладони не смог даже после этого. Владимир Александрович понимающе хмыкнул. Беседа шла как нужно, пациент выговаривался сам, без побуждений, даже направлять его пока не приходилось. Было, правда, что-то странное в этом человеке, вернее, в том, как он говорил. Произношение было безупречным, но лексикон не укладывался ни в один из шаблонов. Не говорят такие люди «я в смятении». Не выдают таких примеров. На первый взгляд – просто окультурившийся «браток», но вот то, как четко и правильно он выговаривает слова… Родной язык Джона – английский, это было понятно сразу. На этот очевидный вывод транспарантом указывал и псевдоним. Врач был уверен, что имя вымышленное, в его работе это было абсолютно нормально. Волновало другое – пациент действовал совершенно уверенно и реагировал крайне адекватно. Учитывая его анамнез, этого не должно было быть. Человек в его состоянии не идет к психиатру прямо из петли. Он идет домой. В отель, если не помнит где дом. К друзьям. В полицию, на крайний случай. Если он действительно не помнит о себе почти ничего. Этот же действовал логично и обдуманно, что никак не свидетельствовало о психическом расстройстве. И при всем этом, врач был уверен – Джонатан не врал!

– Отлично понимаю, поверь. И ты решил…

– Само собой, решил подсесть. Хотя не сразу. Опять же, знаешь, у меня глаз наметан. Если девушка сидит в ресторане одна – это всегда что-то значит. И это всегда видно по тому, как сидит. Может, ждет кого-то, тогда обычно – глаза в телефон, и поза такая, – Джонатан запнулся, подбирая слова, – замкнутая. Типа, она под защитой, но защита еще не пришла. Бывает – «в активном поиске». Тогда расположится в кресле, вся такая – красивая наружу. Косметичка, зеркальце – все дела. Прайс-лист на лицо. Вернее на лице. Я не про шлюх – там вообще сразу все ясно. Но, типа, сразу понятно на какой машине к ней нужно подъезжать. И на какой не нужно. А здесь – разрыв шаблона. Она как будто ждет, но только тебя, понимаешь? Причем, как будто всю жизнь. И ты, – Джон ткнул во врача пальцем и сразу смутился от своего жеста, – как будто ждал именно ее. И это за один взгляд, представляешь? Там сразу все – и удивление, и радость, и вызов – как будто с высот королевской башни!

Тянущая пустота в животе Владимира Александровича росла. Отражалась от темных зашторенных окон, потихоньку, подбиралась к горлу. Он совершенно четко понял, что лексический конфликт пациента – осознанный. Джон играл дурачка, причем играл профессионально, и не задумываясь. Но не врал.

– Я подсел. Меня сразу отшили – нормальный расклад. Если бы она этого не сделала, я бы сам ушел. Не интересуют меня девочки с низкой самооценкой. Проявил настойчивость, попробовал заинтриговать – не работает. Смеется надо мной. Хорошо, уже не гонит. А дальше – пошла вода, разговорились. И пиздец. Если бы я за ее столом хоть пригубил чего – решил бы, что отравила. Даже сам ход разговора с трудом могу вспомнить. Просто в какой-то момент она взяла и начала выворачивать меня наизнанку. Говорила о себе. О женщинах вообще. О нас, мужчинах, и о том, какие мы идиоты. Об эволюции. И слушая все это, я понимаю – она права, мать твою! Она все, что я в своих глазах значу, показала с другой стороны. Минут за двадцать. Пробовал спорить – смеется, и отвечает так, что понимаю – лучше бы молчал. А уйти не могу. Никак. И чем дальше она меня разрушает, тем сильнее я ее, суку такую, люблю! Представляешь? А под конец говорит, мол, пошел вон, холоп. Сжалься уже хоть сам над собой. Не унижай Вселенную. И все. Занавес. Я уже реально петлю примерял, когда стрельба началась. Тут, видимо, рефлексы вывели, ушел я оттуда. Грамотно ушел, да и повезло немного с машиной – открытая с ключами стояла. Еду оттуда, а сам – в трансе каком-то. И петля перед глазами. Попустило немного по дороге, но все равно понимаю, что дело дрянь. Черепушка течет. В машине мобила была от хозяина, сориентировался, сделал несколько звонков по контактам – так на тебя и вышел. Спасибо, кстати, что так поздно согласился принять. Что делать, отец? Я вроде идиотом себя ни когда не считал, нервы у меня – как струны от рояля…

С каждой следующей секундой Врач все сильнее убеждался, что перед ним – крайне опасный человек. Возникали неудобные вопросы вроде: «А откуда человек, потерявший память, и нашедший телефон психиатра в краденом мобильнике, знает о расценках, и о том, по карману ли ему все это?» Уверен, что денег хватит? Или не собирается платить вообще? Спокойно рассказывает незнакомому человеку о том, как угнал машину. А ведь в ходе терапии Врачу придется задавать и более серьезные вопросы. Как это иногда случалось, очки Владимира Александровича немного запотели, и он снял их, чтобы протереть специальной салфеткой. Но почему-то, вместо того, чтобы надеть обратно, руки психиатра аккуратно положили их в футляр, и сплелись вместе в совершенно не характерном для Врача жесте. Впрочем, в это мгновение перед пациентом сидел уже не Врач. Но Джонатан не мог этого видеть. Только тяжелые гардины и люстра молча свидетельствовали незаметным метаморфозам.

– …и я все время думал над ее словами. Ведь как не крути, но она права. Разве есть во всем мире хоть что-то прекраснее? Если женщина не воплощение совершенства, то, что же тогда?

– Женщина… – Губы Собеседника чуть улыбнулись. — А ты сам как думаешь, что такое женщина? Чем проняла тебя эта богиня? Биологическим превосходством над мужчинами? Тычинки – пестики? Мужчина, по предназначению – жертва, Она – Алтарь? — Сплетенные между собой пальцы Врача становились чуть тоньше и чуть длиннее. — Ты, друг, столкнулся с нередким, но крайне запущенным случаем психического заболевания, которое сейчас все больше и больше распространяется среди женщин. Его полное медицинское название и классификация тебе ничего не скажут, поэтому мы с тобой сейчас его подробно разберем, и ты сам все поймешь. У девочки – совсем тяжелая стадия, когда болезнь уже начинает приносить вред окружающим. Но, к сожалению, по закону поместить ее в стационар, где ей самое место – нельзя. Разве что кто-нибудь сжалится и вылечит в приватном порядке…

Если бы Джон мог сейчас смотреть на что-то, кроме пропасти в глазах Собеседника, то непременно изумился бы тому, что еще несколько мгновений назад это пожилое лицо обрамляла вполне солидная и ухоженная седая борода. Теперь же, между узкими бледноватыми губами и хищным подбородком располагалось только множество морщин, причудливо менявших свой рисунок с каждым словом хозяина. Менялась и обстановка в комнате, но внимание пациента находилось сейчас совсем в другом месте…

– Ну да вернемся к нашей теме – к женщинам. Вернее к образу, который построен этими чудными губками в твоей голове. Сейчас все повторится. Я буду говорить, а ты слушай – как тогда – с Ней… Итак, рассмотрим психологическую составляющую процесса размножения в современной среде. Как ты, конечно, понимаешь, ни один мужчина реально не наделает столько потомков, сколько он физически может. Так же как и женщина – мать тридцати детей в нашем обществе практически нонсенс. Двигатели процесса в данном случае следующие.

Мужчине – найти здоровую, красивую женщину. Заметь, ведь понятие красоты (я имею в виду нормальные, общепринятые в здоровых культурах критерии) не просто так существуют. Нам нравится полная грудь – это свидетельство готовности женщины выкормить ребенка. Ведь даже в наш просвещенный век лучше материнского молока для ребенка пока ничего не придумали. Широкие бедра – легкие роды. Отсутствие лишнего жира, и проявлений уродства говорят о здоровой генетике. И так далее. Красота. Естественная.