Ход черных - Даниил Кучер

– От улыбки лопнул бегемот!

Я слегка изменил направление движения, лавируя между машинами, и приготовился взять его под прицел. Пространство между нами трепетало от перенасыщения вариантами собственного применения. Это было далеко не первое наше противостояние. Мы раз пять сражались и на земле, и в Аду, и всегда с одним и тем же результатом. Последний раз был около двух лет назад, когда я окончательно убедился в своей полной неспособности уничтожить его в Преисподней. Развоплощение же его здесь, на Земле не приносило ничего, кроме иллюзии частичного удовлетворения. Я отлично понимал, зачем он решил спровоцировать меня на этот раз. Было ясно, как полярный день, что это связано с моим рискованным планом по возврату Джона на Землю, и здесь не могло быть много вариантов. Он рассчитывал, что теперь, в суматохе, уставший разум жертвы моего замысла обратится к более насущным, чем суицид, вещам. Я же в это время буду крайне занят процессом депортации в Ад одного жирного урода. И все, что мне на данный момент оставалось делать – максимально сократить по времени этот трудоемкий процесс. Или же быть убитым.

– Ну же, мальчик, не томи!

Мой Миг был существенно дольше его. Что было моим единственным преимуществом перед его силой, но этого обычно оказывалось достаточно, и я всегда успешно это использовал. В такой битве умение видеть дальше противника во времени, как правило – ключевое. Но помимо этого, есть множество существенных мелочей, и каждая из них вполне могла стоить мне жизни.

Прерывая мои размышления, Саммаэль простер правую руку в сторону парадного входа кафе, за мгновение превратив его в месиво из камней, конечностей и внутренностей. Даже так… Левая же рука схватила шашлычный навес, и прикрыла демоническую тушу от моего огня. Очередное искушение. При таком раскладе, рвани я сейчас к Сильване, мои шансы добраться до спасительной кабины одним целым куском существенно увеличивались. Но все не может быть так просто. Я решил, что немного импровизации в отведенной им для меня роли ничуть не повредит спектаклю. Один из выживших в кафе сумел добраться до своей машины и рвануть с места в сторону трассы. Но сейчас отлетевший от очередного взрыва поручень, торчащий из его головы прямо через окно, наводил меня на мысль, что я могу вступить в наследство его автомобилем, не дожидаясь полугодового срока. Первую пулю я выпустил в левое колесо, отправив машину в занос, вторую всадил в плечо трупа, зная, что предсмертная судорога не даст мертвецу подвести меня. От полученного импульса тело развернулось, и руль в его руках послушно отправил машину на самодельный щит Саммаэля. Это должно дать мне как минимум пару лишних секунд, а больше было и не нужно. Только за три шага до кабины я понял, что сегодня меня перехитрили дважды.

– Привязанность делает нас слабыми, помнишь? Я говорил это тебе на похоронах… Не стоит прикипать душой ни к людям, ни к вещам. Даже к таким хорошим вещам…

Между мной и дверью фуры в ровном асфальте был врезан канализационный люк. Эта сволочь специально рассчитала все так, чтобы я побежал к своей машине именно под этим углом. И в тот момент, когда я занес ногу над ребристым чугуном, на обратной стороне крышки зацвела огненная роспись на пентаграмме.

Боль! Взрывом меня отбросило так, что я не мог понять, где верх, а где низ. Все вокруг было в дыму, в ушах стучали барабаны. Пахло бензином, горелой резиной и… листвой. Значит жив. Руки-ноги слушались, тело чувствовало. Я полностью убедился в этом, когда появившаяся из дыма ручища сгребла меня в ладонь, и бросила в стену кафе. Надо же, еще стены остались…

Боль! Люди говорят, что двум смертям не бывать. Нормальные люди.

Боль! Нормальный человек испугался бы того, что познал ее от еще не случившегося удара.

Боль! Нормального человека парализовало бы от ужаса то, что еще до столкновения с зазубренными кирпичами, он почувствовал всю гамму ощущений от перелома позвоночника.

Боль! Нормальный человек не смог бы, пребывая в воздухе, прокрутить в голове вариант, при котором он совершит некие движения, и тем самым слегка изменит траекторию и угол удара. И повторно ощутит все полагающиеся мучения.

Боль! Нормальный человек не сохранил бы рассудок, раз за разом переживая страдания от собственной смерти в поисках варианта действий, сохраняющего ему жизнь.

БОЛЬ! Нормальный человек с радостью принял бы очередную версию, разрешив ей произойти, только для того, чтобы это не повторилось снова.

БОЛЬ! Нормальный человек начал бы считать попытки, просто чтобы сохранить соломинку определенности в пальцах.

БОЛЬ! Да! Вот! Вот он! Если руку чуть туда, и повернуться, то я просто сломаю ногу! Да! Вот так!

БОЛЬ! Нормальный человек остановился бы на этом. Не задумываясь о том, что будет в следующие несколько секунд. Нормальный человек думал бы о себе, а не о том, как разорвать ненавистную демоническую плоть ртутными пулями сорок пятого калибра. Этот вариант не подходил. И нормальный человек не смог бы забыть о нем.

БОЛЬ! Нормальный человек не смог бы слиться с ней. Дать ей сжечь себя. Перестать бежать от нее. Стать частью вечности, бесконечной боли, стать принципом огня и мучений, проникнуть в сами молекулы страданий, стать этими молекулами, стать всем страданием во Вселенной сразу, разворачивая непрерывность вероятностей во все стороны одновременно и находясь в каждой из них. Множить силу разрывающихся от напряжения нервных клеток на порядки и десятки порядков. Умирать миллиарды раз, выживать покалеченным, обдирать конечности, захлебываться собственной кровью, отбрасывать и снова искать.

Нормальный человек не нашел бы того, что искал. Но это не беда. Беда в том, что я и есть нормальный человек. Я не умею прятаться от боли. Но очень хорошо умею ненавидеть.

Хорошо, что я не много вешу. Всегда говорил, что тяжелая атлетика вредна для здоровья. Еще держа в памяти место, где в дыму скрылась рука Саммаэля, я восемь раз выстрелил в разные точки приближающейся стены, корректируя свою траекторию, и немного компенсируя инерцию. Принимая ногами кирпичную поверхность, и сладко улыбаясь надрывающейся мышце, высадил остатки патронов туда, где еще секунду назад дышала пламенем зубастая пасть. Я, конечно, не мог знать, попаду ли. Но этого ведь этого не мог знать и сам демон, явно не рассчитывавший, что я сохраню боеспособность после удара… Продолжая катиться, я загнал в рукояти запасные магазины. Щелкнули затворы.

Неожиданно наступила тишина. Порыв мокрого ветра сдул клубы дыма, прибив их к земле, и передо мной открылась существенная часть парковки. Лил дождь. Демона нигде не было. Саммаэль – владыка Лжи. Он любит выставлять напоказ фальшивые слабости. И я никогда не обманывался относительно его подвижности, несмотря на кажущийся избыточным вес. Но даже с его прыткостью, ему никак не успеть сбежать с парковки, учитывая ту дистанцию, на которой он был от меня во время броска. И, тем не менее, стоянка была безжизненна. Обгорелые остатки нескольких машин продолжали коптить. Слышались стоны раненных и умирающих со стороны кафе, шли секунды. Мои пистолеты не могли найти цели. Я чувствовал, что вертикальные зрачки хищных глаз сейчас выжидающе смотрят на меня, но никак не мог понять – откуда? Если бы он был в нескольких шагах – я бы уже не дышал. Дальше? Насколько дальше? Каким-то чудом на белой разметке стоянки стояли два относительно уцелевших «Митсубиси», один «Форд» и «БМВ», но, ни за одним из них никак не уместилась бы полуторатонная туша. Лесополоса – слишком далеко. Обломки кафе – слишком стеснительно для его амбиций. Амбиции… Тут я, наконец, понял, и улыбнулся. Прочистил горло. Постарался, чтобы интонации вышли похожими.

– Привязанность делает нас слабыми. Помнишь? Ты говорил это мне на похоронах… Не стоит прикипать душой ни к людям, ни к вещам. Даже к таким хорошим вещам…

С этими словами я менее чем за полторы секунды разрядил четырнадцать патронов в промежуток между крылом и задним левым колесом черного «бумера». И разрывающий уши рев из наполненной горящей кровью пасти немного скрасил для меня этот неудачный вечер. Еще бы не так болела нога…

Как над беспутной судьбойТолько крики воронСлово ляжет на листКак в патронник патрон

Жадно щелкнет затворМы возвращаемся в бойС кем я сражаюсь?С тобою?С тобой?

Ты стреляешь лишь в сердцеЯ – между глазКто из нас милосердней?Проверим не раз…

Опять закончились рифмыЛинзы вновь запотелиРука не глядя – к тебеНо пусто в постели

Просто эта войнаИдет слишком давноИ все труднее забытьЧто мы с тобой заодно

Вот только капает кровьВ конце каждой строчкиКапКапКапКапВот еще одна точка.

Глава 4. Форсирование. Хет. Орхидея