Ход черных - Даниил Кучер

Глава 4. Форсирование. Хет. Орхидея

– …Мне всегда удавалось держать себя в руках

– И чьи же, в таком случае, это были руки?

– Мои. Но я понял лексическую подножку.

– Лексической она является только в рамках твоего страха перед Истиной…

– Не цепляйся к словам. Я всегда мог держать свои желания в кулаке, и не давал им мешать мне двигаться вперед.

– И что же тогда движет тебя вперед?..

Bg5 d5

– Кто это был, этот монстр!? Что случилось?!..

Удивительно, но ее тушь не потекла. Даже прическа, наводя мысли о кассовых Голливудских боевиках, не потеряла привлекательной формы. Чего не скажешь о кафе, припаркованных машинах, и ближайших деревьях. В целом это выглядело как кавказская деревенька через пару часов после проведения контртеррористической операции. С участием артиллерии и авиации.

Я не видел трупов, хотя и знал, что они есть. Много. Слишком много. И что самое главное – среди них не было того, кто мне нужен. Регина продолжала что-то кричать мне в ухо, но я не слышал. Вернее, не слушал. Мои мысли электрическими разрядами расходились по паутине ближайших вероятностей. И что-то шло не так. Это с трудом укладывалось в голове, но я не знал, что мне делать. Даже не хотел признавать саму возможность этого, но все было так. План пошел прахом. МОЙ план пошел прахом. Я даже задумался – не заскрежетать ли зубами по этому поводу. Вышло бы так… по-человечески.

Звуки вернулись, а мысли – нет. Отбросив сложные логические построения, я схватил Регину за руку и потащил к машине, для убедительности, перезарядив пистолеты. Сильвана, конечно, не пострадала. Чтобы оставить на ней хоть царапину, этому мерзавцу потребовалось бы много сил. Тем более здесь. Но судя по всему, Саммаэль не сильно старался. Бросив девушку на сиденье и закрыв весь мир за пределами кабины, я снова попытался оценить сложившееся положение. Джон был жив. Я это знал, потому, что был его поручителем, и потому что успел заметить его краем глаза во время боя, когда кусок стены ресторана, вырванный моим противником, на миг открыл мне обзор на скрывавшиеся за ним помещения. Джон полз на четвереньках по коридору в сторону выхода. Следующие за этим мигом несколько минут я был слишком занят, чтобы уделять этому грешнику место в моих мыслях. Теперь же он был где-то далеко. Я не мог определить его местоположение, а это означало, что он сумел как-то поймать машину и уехать, пока я играл в Рэмбо. Регина уже не плакала. Я поймал ее взгляд и понял, что она не плакала и раньше, просто сработал рефлекс на мужские разборки – притвориться слабой и беззащитной. Многих этот рефлекс здорово выручал. А сейчас, увидев, что спектакль не собрал зрителей, актриса цинично закурила и достала косметичку.

– Может, уедем? Полиция и все такое… Мне никогда не нравился кофе, которым они пичкают терпил и свидетелей в дежурном отделении. Вообще ненавижу растворимый кофе… Ты знаешь, ведь на самом деле его делают из свеклы… Пишут, что натуральный, а на самом деле, он натуральный потому, что…

– Сука.

– Что?

– Ты. Сука. Не могла засунуть этого дебила в петлю на пять минут раньше?

– В петлю? Ты псих?! Ты псих. Конечно. Конечно, ты псих. Маньяк, да? Несовершеннолетний дальнобойщик с оружием, одетый как мажор. Насиловать будешь? Или так убьешь? Или переоденешь перед этим в школьное платьице и заставишь песни петь?

– Прямо прейскурант. А что почем? С пением и без? Вдруг приценюсь?

Она смотрела на меня, и маски сменялись на ее лице со скоростью пули. Она взламывала меня. Как профессиональный медвежатник, нетерпеливо прощупывала замок в ожидании характерного щелчка. Брала и отбрасывала отмычки. Щелчка не было. Но эту барышню было не так-то просто сломить. Она искала следы на моем лице, провоцировала, за доли секунды определяя реакцию на очередное слово, жест. Ответа не было. Как пресловутый Холмс, она читала мою одежду, руки, лицо, в попытке понять – где? Где же чертова кнопка? Та самая кнопка, нажав на которую, можно добиться от мужчины всего. Та, что исправно кормила ее всю жизнь. Я терпеливо ждал, когда же поиски зайдут в тупик, с каждой следующей секундой все больше восхищаясь ее волей. Эта женщина только что побывала на поле боя из фильма ужасов, чудом оставшись в живых, и теперь заперта в стальной клетке фуры с вооруженным человеком, крайне подходящим под термин «ненормальный». И она продолжает работать. Хладнокровно, уверенно и внимательно. Эх, нам бы такие кадры… Хотя, в общем-то, ради этого все и затевалось.

– Ты меня слушаешь? – похоже, она наконец сдалась. Но страха в глазах я по-прежнему не видел. Только усталость.

– Нет, но сейчас начну. И очень внимательно. – Я завел машину и бросил ее навстречу указателю «Горячий Ключ 12 км»

Дождь усиливался. Асфальт стонал под колесами. Я включил дворники, чтобы собеседница не нагружала себя лишними вопросами, вроде «а как мы едем в такой ливень?». Ночь швырнула оторванный ветром зеленый лист мне на стекло, и тот мгновенно обуглился, сведя на нет мои усилия. Но вопросов не последовало. Значит, спрашивать полагалось мне…

– Зачем ты живешь?

– О-о-о… – она победоносно улыбнулась. Так, как могут улыбаться кошки – не нарушая изгиба краев прекрасных губ. – Я знаю, куда ведут такие вопросы… Хочешь получить очередное подтверждение тому, что не только твоя жизнь болезненна и бессмысленна?

Она откинула волосы назад, и резанула меня скальпелем прикрытых глаз.

– Ты уже давно знаешь, как надо спрашивать, правда? Раз за разом, чтобы загнать меня в ловушку? Чтобы заставить на секунду усомниться в том, что все идет так, как нужно? А потом, пока не опомнюсь, растянуть эту трещину и заставить поверить, что я всю жизнь провела вслепую? О-о-о… ты будешь наслаждаться катарсисом моего отчаяния, в котором потонет твое собственное. На время, конечно. Потом нужно будет найти следующую жертву. А лучше всего, загнав в это состояние, поддерживать меня в нем, и как вампир, раз за разом получать свою дозу. Пока я, окончательно утратив способность радоваться жизни самостоятельно, не превращусь в такую же, как ты. И тогда ты бросишь меня в темноте, и вновь отправишься на охоту. А я, открыв глаза и облизнув ссохшиеся от жажды и сигарет губы, пойму, что нужно делать. Ты даже будешь мне иногда звонить. Общаясь свысока. Спать со мной, время от времени. И когда безнаказанность превратится в уверенность, а уверенность – в гордость, ты соберешь свою камарилью и поднимешь тост. За Вас! За иных, более совершенных, возвышающихся над толпой! Умных, красивых! И несчастных. Такой план, да? Или ты еще не дозрел до его формулировки?

– Замечательная исповедь. Рад, что мы сразу перешли к делу. Когда этот придурок подсел к тебе сегодня, ты сразу решила, что он тебе не нужен. Почему?

Регина на несколько секунд умолкла.

– Он был пустой. Совсем. Как труп. На редкость мерзкий и самоуверенный труп… – Она замешкалась. – Я когда на мужчину смотрю – всегда вижу его потенциал. Не то, кто он есть – а то, кем он станет. То, что уже есть – не особо прибыльно. Уже много людей за столом. А вот недооцененные акции – это интересно. И наоборот. Свяжешься с этаким авиалайнером, а он уже в штопоре… И вроде все отлично, и бабки, и все такое, но через неделю к нему придут вежливые люди. Или не вежливые. А этот… он как будто матрешка. Внутри него – только он. И так далее…

– Так и должно было быть. Почему ты решила его уничтожить?

– Ты не поймешь. Ненавижу таких… А зачем ты спрашиваешь?

– Это были твои вопросы. Ты сама хотела их задать, но так вышло быстрее. – До Краснодара осталось километров тридцать – не успели бы. Нужно найти его, пока не поздно…

– А что потом?

– Хороший вопрос… Видишь ли, я не собирался тебе ничего объяснять. Но теперь, видимо, придется. Только времени нет. Впрочем, хотя бы это поправимо… – Я довел стрелку спидометра до отметки в сто шестьдесят девять километров, и с видом адмирала на мостике одним движением руки отправил руль на два оборота вправо.

Со стороны это, наверное, напоминало прыжок кита. Машина взлетела на пару метров вверх, и, повернувшись градусов на сто, с грохотом вошла в землю как в лед на озере. Только из под льда брызжет вода, а не лава…

Bb3 Bd6

– Где мы?

– Это мой дом. И, в скором времени, твой тоже. Так или иначе.

– Это Ад?

– Типа того. Выходи, располагайся. – Я позволил себе улыбнуться, и открыв дверь, вежливо подал руку. – Местами здесь вполне прилично.

Жженый гравий застонал под ногами. Мы остановились около двухэтажного дома на углу улицы. Если не задаваться вопросом, как эти дома ухитряются сохранять деревянные части после бензиновых дождей, то можно найти в этих покореженных развалинах некую красоту. Желтое, черное и багровое. Пожелтевшие стены, обуглившиеся края ставен и дверных косяков, и черные облака на багровом небе. Небо… Я с некоторых пор не смотрю на него, хоть и могу. Она тоже пока может, но еще не знает какая это честь. Ее каблуки скрипят по обожженному паркету, как карандаш по пенопласту. Рука с сомнением замирает над грязным поручнем. Я достаю ключ и открываю одну из квартир на втором этаже. И да, в этом тоже есть смысл. Внутри – две комнаты, обставленные вполне по-домашнему. Конечно, она не видит всего, но это и не нужно. Я достаю из серванта бутылку и два бокала. И вот мы сидим в приятной тишине, попивая коньяк в комнате с видом на Преисподнюю…