«Если», 1997 № 11 - Жюль Верн

Ну, отечественные ревнители — ладно, с ними все ясно. Но французская-то, французская пресса куда глядела, обозвав роман «фантастическим сновидением, математически логичным и безопасным»! Об американской киноверсии я и не говорю — тем более о ее продолжениях (кино- и литературных), по сравнению с коими и первый фильм смотрелся как Феллини или Тарковский. Словом, это у них, а не у нас «замотали» великолепную книгу, которой фантастика вправе гордиться.

Следующие визиты признанного прозаика в мир НФ — «Сад Канашимы» (1964), «Уши джунглей» (1972) и «Добрый Левиафан» (1978) — заметно уступают «Планете обезьян». Две первые истории — японского ученого-камикадзе, ценой жизни принесшего своей стране победу в космической гонке (он раньше всех высадился на Луне, но имея билет в один конец), и прослушивания вьетнамских джунглей с помощью нового сверхсекретного военного прибора — очевидным образом устарели; история же экологической катастрофы в результате очередной аварии супертанкера, наоборот, превратилась в кошмарную рутину ежедневных выпусков новостей. Что касается судьбы всех трех книг в СССР, то не перевели их в свое время, конечно же, ввиду «неактуальности». Космические гонки, прослушивание, засорение Мирового океана…

До середины 1990-х годов мы пребывали в полном неведении и в отношении еще одного видного французского «нефантаста в фантастике» — Ромена Гари. Но в случае с ним попали впросак не одни: и на родине с именем писателя, обстоятельствами его жизни и его творчеством вышла такая «робида», что…

Ромен Гари (по другим источникам фамилия его — либо Касев, либо Касевгари) родился в литовском Вильно (или, по другим сведениям, в грузинском Тифлисе), с 14 лет жил во Франции, военным летчиком сражался в рядах Сопротивления: к немцам у него, сына польских евреев, был особый счет. Затем стал писателем, причем создавал произведения на двух языках — английском и французском, получил сразу две Гонкуровские премии, что, заметим, запрещено статусом этой премии. Одну под собственным именем-псевдонимом Ромен Гари, другую — под именем Эмиля Ажара. Мистификация раскрылась только после самоубийства писателя в 1980 году, вызвав грандиозный скандал. Еще он был дипломатом, поколесил по свету, а закончил карьеру — вместе с жизнью — будучи Генеральным консулом Франции в Лос-Анджелесе…

Воистину, если не с самой фантастикой, то уж с создателями ее не соскучишься.

Фантастику же — в основном, на стыке научной и мистико-оккультной — Гари-Ажар пописывал аж с 1946 года, когда в романе «Тюльпан» с большой долей ехидства изобразил будущую Землю под властью чернокожих. Еще на его счету мистико-фантастический роман «Танец Чингиз-Кона» (1967), любопытная фантастико-теологическая притча «Последний вздох», первоначально вышедшая на английском языке в 1973 году, и несколько фэнтезийных рассказов.

Заканчивая с французскими прозаиками, эпизодически грешившими научной фантастикой, назову еще одно имя: Владимир Познер. Нет-нет, не популярный российский телеведущий, а видный писатель-коммунист[16] (кажется, даже некий родственник нашего Владимира Владимировича) и автор добротного и умного научно-фантастического романа «Лунная болезнь» (1974). А вспоминая о фигурах периферийных по отношению к жанру, в первую очередь приходят на ум, конечно же, лидер-гуру литературного авангарда Борис Виан, а также видный прозаик Жан-Мари-Гюстав Ле Клезио. Обратимся теперь к собственно science fiction. Последние десятилетия эта литература во Франции представляет собой арену почти завершившейся войны «жюльверновской» романтической традиции с американизированной реальностью рынка. Чем закончилась битва — в общем, ясно. Пример тому — творчество таких авторов, как Б.Р. Брюсс (псевдоним Роже Блонде-ля), супруги Шарль и Натали Эннеберг, плодовитый Пьер Барбе (псевдоним Клода Ависа) и Мишель Демют[17].

Последний, единственный из перечисленных, кто жив и продолжает писать, не скрывает источников, из коих он черпает свои сюжеты: его наиболее известный цикл «Галактические хроники» — это, конечно же, отголосок аналогичных построений Айзека Азимова, Роберта Хайнлайна, Кордвайнера Смита. Начатый в 1964 году цикл состоит из нескольких десятков рассказов и повестей, охватывает хронологию с 2020 по 4000 годы. Российский читатель знает этот сериал в основном по публикациям в журнале «Если». Думаю, любитель такого рода чтения не был разочарован: увлекательно, добротно, обстоятельно. И кое-что все же отличает историю будущего по Демюту от аналогичных американских: уважение к литературным трудам предшественников, а главное, его герои еще помнят о существовании в прошлом таких мест, как Франция, Европа…

Что касается популярной у нас супружеской пары Шарля и Натали Эннебергов (или, как их окрестили доморощенные грамотеи, Хеннебергов), то их романы делятся на просто «космические оперы» и оперы грандиозные, для пущей убойности снабженные еще и элементами героической фэнтези. Между тем Шарль Эннеберг в одиночку начинал достаточно серьезно: его роман-дебют «Рождение богов» (1954) вызывает ассоциации, скорее, с Лемом, нежели с Муркоком или Таббом. Однако в последующих романах супруги явно переключились на однообразные звездные баталии в «параллельных мирах», описанные с несуетностью средневековых рыцарских романов или сказок 1001 ночи.

Еще два автора приключенческой фантастики заслуживают внимания — это Франсис Карсак и Жерар Клейн. Их произведения достаточно активно переводились на русский язык.

Под псевдонимом Франсис Карсак скрывается ученый-геолог Франсуа Борд. Это, пожалуй, последний верный последователь Жюль Верна и Жозефа Рони-старшего. На фоне того, что создано в фантастике коллегами Карсака, его собственное творчество — уникальный случай безоглядного оптимизма. Писатель истово веровал в идеалы гуманизма, в идею равенства всех разумных существ во Вселенной, верил иногда слепо, словно не замечая примеров обратного в окружавшей его повседневности…

Творчество Жерара Клейна более замысловато — по части сюжетных ходов — и в то же время более подражательно. Переведенные у нас романы Клейна — «Звездный гамбит» (1958), «Непокорное время» (1963), «Боги войны» (1971) — насыщены деталями, хорошо знакомыми по фантастике опять же американской: звездные наемники, сражающиеся на галактической шахматной доске, межпланетная служба корректировки истории, бравые космические капитаны и злобные галактические диктаторы… Однако это все-таки примеры интеллигентной «космической оперы», чего не скажешь о десятках его соотечественников (тем более — о заокеанских прототипах).