Закон Уоффлинга (СИ) - "Saitan"

— А ты не думал, что именно тебе предназначено стать тем, кто поведёт всех чистокровных в новый мир? — вдруг спросил он.

— Я? — Малфой от удивления раскрыл рот.

— Ты, — со значением кивнул Том.

— Но я никогда не стану настолько сильным, как ты!

— Этого и не нужно, — слегка улыбнулся Том. — Главное, что у тебя вот здесь, — он прикоснулся кончиком пальца к его виску. — Ты можешь стать великолепным политиком, защищающим интересы своих в министерстве. Ты можешь собрать единомышленников. Ты можешь многое с твоими деньгами и связями. Не обязательно поднимать палочку и кидаться в бой.

— Но раньше ты говорил совсем другое, — растерялся тот. — Ты же хотел заставить всех подчиниться нашей силе! Хотел убить неверных!

— Хотел, — поморщился Том. — Но не теперь. Я пока не решил, что мне делать, я на распутье.

Да, он преодолел свой канат через пропасть, не рухнул в бездну ярости, но теперь перед ним лежало начало тысячи дорог, каждая из которых вела в неизвестность.

— Это не ты! — покачал головой Драко. — Это не ты! Ты так не думаешь на самом деле, ты просто в шоке из-за Поттера. Скоро ты станешь прежним, и всё будет хорошо.

Том только покачал головой и поднялся из-за стола.

— Подумай о том, что я тебе сказал, Драко.

Тысячи дорог… и лишь одна единственно верная.

Эту ночь он вновь провёл в палате Гарри. Мадам Помфри застукала его и сжалилась. Она выделила ему соседнюю кровать, которую он как можно ближе пододвинул к кровати Поттера. Затёкшие спина и шея Тома были очень благодарны этой женщине.

Теперь, когда он знал, что тварь сидит в самом Гарри, было трудно сориентироваться. Он смотрел и видел его — ещё сильнее ослабевшего за время отсутствия Тома, со знакомо торчащими во все стороны волосами, с аккуратным узким носом, с длинными ресницами, обескровленными губами, которые когда-то притягивали взгляд своей алой сочностью.

Трудно было осознать, что внутри него есть кто-то ещё.

Кто-то, кто вытянул из него все жизненные силы, лишил яркой улыбки и звонкого смеха, лишил блеска зелёных глаз.

— Том? — услышал он сквозь беспокойный сон и широко распахнул глаза.

Гарри возился на своей кровати, пытаясь сесть.

— Что случилось? — Том тут же скатился со своей и кинулся к нему.

По лицу Гарри, перекошенному от ужаса, градом катились слезы, он нелепо дёргался, вцепившись руками в перекладины по бокам, пока у него наконец не получилось сесть, опершись спиной о подушку.

Том выхватил палочку и внимательно осмотрел больничное крыло, но никого, кроме обычных постояльцев — пустых кроватей, не обнаружил.

— Том! — прохрипел Гарри. — Я не могу пошевелить ногами! Я их не чувствую!

Его мелко затрясло, и он закричал, повторяя одно и то же: «нет».

Нет, нет, нет.

Мадам Помфри тут же возникла рядом, будто из воздуха, не дав Тому коснуться его. На кончике её палочки вспыхнули золотистые искры, и тонкие лучи потянулись к Гарри, разгоняя ночную темноту. Она была босая, в одной ночной рубашке и перекошенном чепце на голове, но действовала уверенно.

— Что с ним? — воскликнул Том.

Мадам Помфри покачала головой и опустила палочку, а Том кинулся к трясущемуся Гарри и заключил его в объятия. Он перестал кричать, только открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыбёшка, по его щекам лились слёзы.

Том начал укачивать его, поглаживая по спине. Он чувствовал быстрый прерывистый стук его сердца и мелкую дрожь тела, слышал сиплое дыхание и сходил с ума.

— Я не могу точно сказать, — устало ответила мадам Помфри. — Нужно дождаться Северуса, он целитель Гарри, а не я.

Гарри слабо дернулся в его руках, и Том, отстранив его лицо от своей рубашки, поцеловал холодный лоб.

— Я знаю, что происходит, — безжизненно прошептал Гарри, пока Том стирал слёзы с его щёк большими пальцами. — Дядя не говорил мне, но я не идиот. Я догадался, что зелье больше не действует так, как надо.

Его глаза словно потухли. Из них пропали всё тепло, вся энергия. Это были глаза мертвеца.

— Какое зелье? — переспросил Том, переглянувшись с мадам Помфри.

— От паралича, конечно. Когда я пил его последний раз, мне стало плохо. Дядя Сев сказал, что всё хорошо, что это из-за других зелий, но он не смотрел мне в глаза. Оно больше не работает, как нужно. Сначала у меня отнялись пальцы, а теперь и ноги, — Гарри говорил быстро, стискивая в кулаках больничное одеяло. — Совсем скоро я вновь не буду чувствовать тела. И он ничего не сможет сделать, потому что на мне проклятие.

Том чуть не поперхнулся, с силой втянув воздух в резко сжавшиеся лёгкие. Гарри знал! Они со Снейпом кормили его байками всё это время, а он всё знал!

— Какое проклятие, ну что ты, — попытался он переубедить Гарри. — Если бы оно было, целители давно бы уже его обнаружили.

— Но оно есть! — зарычал Гарри с яростью. — Он обманывал меня всё это время, кормил обещаниями однажды вылечить окончательно, но я не идиот, Том. Меня нельзя вылечить. Если не это зелье, то какое-нибудь другое убьёт меня. Или я истеку кровью. Или упаду с высоты. Всё напрасно!

— Нет, Гарри, не говори так, — попыталась вмешаться мадам Помфри, видя набирающую обороты истерику Гарри.

— Но это так! Я обречён! — Гарри вцепился в плечи Тома с неожиданной силой, в его глазах теперь полыхали отчаяние и гнев. — Ты обещал мне, помнишь? Если я вновь утрачу контроль над телом, ты должен помочь мне освободиться!

Весь мир растворился в этих глазах. Словно они остались вдвоём в комнате, и не было больше никого и ничего. Они висели в пустоте и цеплялись друг за друга.

— Гарри, прошу, — побелевшими губами прошептал Том.

— Нет! Всё бесполезно, Том. Зачем растягивать мои мучения? Я не хочу лежать бревном в ожидании неминуемой смерти. Сжальтесь, умоляю!

Тьма вокруг них стала густой и осязаемой, холодной и колючей. Всё самое плохое, что было в жизни Тома, вдруг пронеслось перед глазами: мерзкий холодный приют, озлобленные лица других детей, избивающих его, совсем ещё крошку, библия, которую его заставляли читать вслух тысячу раз, пока дьявольские силы не оставят его тело, розги в крепкой руке миссис Коул, крест на груди священника, запирающего его в подвале на несколько дней, кладовка, пропахшая чистящими средствами и плесенью, и страх — животный, всепоглощающий страх.

Что-то сломалось в нём в этот момент. Одна из шестеренок в голове просто разлетелась на кусочки, нарушая целостность всего механизма.

— Кто тебе сказал о проклятии? — мягко спросил Том.

— Я не… — Гарри нахмурился. — Я сам как-то узнал. Не помню! И какая разница? Я не хочу жить калекой, Том! Я наелся этого дерьма досыта, я больше не выдержу!

«Сука! Это всё она!»

— Блять! — выругался Том, и Гарри замер, а мадам Помфри неодобрительно шикнула. — Это не твои мысли, понял? Тебе это внушили.

Он смог заставить замолчать и Гарри, и колдоведьму своим заявлением. Они оба уставились на него с удивлением и недоверием.

— Что значит — не мои мысли? Кто внушил? — спросил Гарри.

— Просто поверь мне, хорошо? — попросил Том. — Я выясню, что происходит. И я смогу тебе помочь, я клянусь всем, что у меня есть! Просто потерпи немного, совсем немножечко, и я всё исправлю. Ты будешь свободен, ты будешь счастлив, я обещаю тебе, Гарри. Доверься, мне, ладно?

Истерика прекратилась, слёзы остановились, и Гарри посмотрел на Тома очень внимательно.

Тому этот взгляд сильно не понравился. Он вспомнил свой утренний разговор с Драко и вздрогнул.

Он просил довериться ему без всяких объяснений.

Секунды растянулись в вечность, пока Гарри вглядывался в его глаза.

— Хорошо, — наконец ответил Гарри, погладив Тома по щеке. — Я тебе доверюсь.

— Это многое для меня значит, — прошептал Том еле слышно.

— Я знаю, — беззвучно шевельнул губами Гарри.

Том чуть не засмеялся от радости и облегчения. Ему доверяли.

— Я позову Северуса, — очнулась мадам Помфри.