Алая Завеса. Первый лик смерти - Роман Александрович Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это была телепортация.
20. Приманка
"Я не мог здесь не оказаться. Все события, происходившие до этого, вели меня незримой нитью именно сюда."
Юлиан Мерлин, ноябрь 2010
Темнота развеялась, и обессиленный Юлиан открыл глаза. Судя по всему, он находился в депо, о котором ему уже приходилось раньше слышать.
Воспользовавшись тем, что Сорвенгер тоже потерял немало сил из-за перемещения, Юлиан приложил усилие и всё-таки вырвался.
Сорвенгер не сразу понял, в чём дело, потому что хоть Юлиан великой силой не обладал, но, как не раз отмечалось ранее, был весьма ловок и проворен.
Не став теряться, он забежал за первый попавшийся поезд, и, посчитав, что исчез из виду, отправился вглубь депо, надеясь незаметно найти отсюда выход.
В эти времена вечерело рано, и темнота уже начинала окутывать город. Едва ли не все поезда были сейчас в депо, и представляли из себя целый комплекс, напоминающий лабиринт. Главное – не заблудиться здесь самому.
Один из этих поездов может привести как раз к Молтемберу. Это Сорвенгер и собирался сделать. Только вот Сорвенгер знал номер нужного поезда, а Юлиан не знал. Однозначно, это число представляло из себя день знакомства Ривальды и Молтембера, но столь ценной информацией Юлиан не обладал.
– Тебе не скрыться, – Юлиан отчётливо услышал в своей голове голос Сорвенгера.
От голоса и впрямь не скрыться, но Юлиан предпочёл проигнорировать этот факт.
Какая же печаль, что Юлиан сейчас находился здесь один! Будь хоть кто-то ещё здесь, они вместе отправились бы к Молтемберу и освободили бы Пенелопу. Но, как бы смел не был Юлиан, в одиночку ему ни за что не справиться. А ведь Пенелопа ждёт именно его там. Именно он видится ей благородным спасителем, прекрасным принцем, который не оставит её. А что может Юлиан? Только надеяться на чудо и ничего более.
В конечном итоге он оказался в тупике. Идти обратно было самоубийством, забраться на крышу какого-то поезда было тоже не самым привлекательным вариантом. Оставалось только войти внутрь поезда и спрятаться там.
Внутри было темно и смердело холодом. Наверняка, именно этим поездом никто давно не пользовался, и он был списан. Для чего же он здесь стоит?
Юлиан осмотрелся и направился к двери в другой вагон, но, едва стоило открыть её, как за ней появился неожиданный сюрприз по имени Якоб Сорвенгер.
– Напрасно ты это сделал, – издевательским тоном проговорил Сорвенгер и щёлкнул пальцами, после чего со всем сторон зажёгся свет.
– Вам не запугать меня!
– Мне этого и не требуется. Будь моя воля, я растоптал бы тебя прямо на месте, но не мне твою судьбу решать. К сожалению, она в руках графа Акрура.
В это время поезд загудел, тронулся и отправился в путь. Никакого машиниста тут и в помине не было. В поезде находились только Юлиан и Сорвенгер и больше никого. Поезд управлял собой сам.
– Скуэйн знает, что именно этот поезд ведёт к Молтемберу, – сказал Юлиан. – Она может набрать отряд и…
– Не может. Этот поезд может принять только того, кого захочет граф Акрур. У него мало сил, но я его сила и воля и, по сути, я веду поезд.
Не получится. Юлиан догадывался о чём-то таком. Не мог Молтембер быть таким неосмотрительным. Не мог и Сорвенгер, и он это доказал.
– Другим способом никому и никогда не найти графа Акрура, – продолжил продажный комиссар. – Только при помощи этого поезда, только при его разрешении. Забавную штуку он придумал, не правда ли?
– Запомню на всякий случай, – съязвил Юлиан, но Сорвенгер этого совсем не оценил.
Поезд меж тем набирал всё больше и больше скорости, и она вскоре стала просто какой-то невероятной.
– Если Скуэйн не придёт за тобой, то у тебя уже никогда не будет всякого случая. Граф Акрур не столь добр как я. Он не станет тратить время на одну какую-то несчастную жизнь. Ты же согласен с тем, что ты невероятно жалок?
– Быть может я и жалок, но на моей стороне правда.
– Какие громкие слова. От всех вас я регулярно слышу только слова, но не вижу никаких действий. Это только показывает вашу слабость. Особенно сильно меня цепляют эти слова, когда вспоминаю славный Департамент и его славных присяжных. Я провёл в их компании всего несколько заседаний, но меня уже успело пару раз стошнить. Они бесконечно говорят одно и тоже, но ни капли не продвигаются по нужному делу. То ли не хотят, то ли попросту не умеют. Когда Скуэйн пыталась выдвинуть какую-нибудь более-менее стоящую мысль, они едва ли не пальцем у виска крутили, намекая на то, какая она странная.
– Вы имеете в виду, что она умна?
– Отчего же нет? – удивился Сорвенгер.
– Она поверила в то, что это я убил Грао Дюкса! Это же было столь нелепо…
– Нелепо, но я умею убеждать. Приводить нужные доводы, правильность которых весьма сложно опровергнуть. Даже она прогнулась под моим гнётом, хотя я её за это не виню.
– Она разрушала мою репутацию день ото дня, – вспомнил Юлиан. – Она практически уничтожила мою личность, и я её за это практически возненавидел. И теперь вы утверждаете, что всё это затеяли вы?
– Да. А Скуэйн лишь грамотно выполняла указания, которые я незримо подавал ей.
– Она не могла, – пробормотал Юлиан. – Она должна была обо всём догадаться… Должна была изобличить вас. Я много раз слышал её слова и очень часто они были верны. Инспектор Глесон рассказал мне, сколь лихо она навела его на мысль о Роковых Часах…
– Увы, без моего участия. Тут они справились сами.
За окнами не было видно совершенно ничего, только кромешную темноту. На какой скорости они сейчас ехали – Юлиан понятия не имел. Но столь быстро он не передвигался даже во снах.
– Если бы Скуэйн хотела бы меня спасти, она спасла бы меня, – сказал Юлиан. – Она смогла бы найти способ, я уверен. Но ей наплевать на меня и Пенелопу, она будет ждать до самого конца. Она не хочет рисковать. Ей дорога только она сама.
– Есть в этих словах доля правды. Но пока мы только проверяем. Если не получится, ставки повысятся. И тогда уже и она дрогнет. Будь в этом уверен. Ради возвращения граф Акрур пойдёт до конца. Ради его возвращения и я пойду до конца.
– Какое низменное
