Алая Завеса. Первый лик смерти - Роман Александрович Покровский

– О чём думаешь? – решила нарушить неловкое молчание Пенелопа.

Юлиан ответил не сразу, потому что не знал, что сказать. Эмоции переполняли изнутри – подавленность, гнев, ненависть. А вот слов было мало.

– Она не могла так поступить с нами, – выдавил из себя юноша. – Как она могла оставить нас в столь трудный момент?

– Я так и не поняла, что произошло тогда на крыше…

– Тебе и не надо понимать.

– Постарайся объяснить.

– Всё очень просто, – ответил Юлиан. – Ценой своей жизни она спасла город. Уничтожила оружие Молтембера, и, судя по всему, и его самого.

– Она могла спастись так же, как и мы. На драконе хватило бы места.

– Не могла, – отрезал Юлиан. – Выходом была только её смерть. Но она не могла! – закричал Юлиан. – Она должна была что-то придумать, чтобы не умирать! Её же считают самой умной в этом городе, у неё всегда должен был быть план.

– Ты любил её? – робко спросила Пенелопа.

– Что? В каком смысле?

– Ты был привязан к ней.

– Я её ненавидел, – сознался Юлиан. – Теперь же я и сам не знаю, что ощущаю. Я не хотел, чтобы она уходила. Когда тебе или мне будет страшно – кто придёт на помощь? Мы сами за себя?

– Мы есть друг у друга, – сказала Пенелопа и прижалась к Юлиану.

– Есть, – кивнул Юлиан, в сотый раз прочитав имя на могильном камне.

Он всё ещё не верил в то, что это могло случиться.

– Самое главное, что город в безопасности, – рассудила Пенелопа. – Если бы не смерть миссис Скуэйн, мертвы были все.

– Не утешает. Однажды мы должны будем отомстить, – сказал Юлиан, и выражение его лица полностью окрасилось оттенком ненависти.

– Главное – не спеши, – сказала Пенелопа. – Не забывай – у тебя есть я. И всегда буду.

Она повернула Юлиана к себе и крепко-крепко обняла его. Только вот Юлиан не ощущал себя в безопасности, находясь в этих объятиях. Он начинал ощущать себя чужим.

– Подожди, – остановилась Пенелопа. – Что шуршит у тебя в кармане?

– Да так, ничего, – попытался отвязаться Юлиан, но не тут-то было.

– Нет-нет, покажи.

– Юлиан молчал.

– Я сама возьму.

Со скоростью света она распахнула пальто Юлиана и вытащила из внутреннего кармана подозрительную бумажку.

– Зачем это тебе? – спросила она, вглядываясь в буквы, которые видела и надеясь, что всё это ей мерещится. – Свайзлаутерн – Грунндебайтен, через два часа…

– Ты всё понимаешь…

Пенелопа держала ненавистный билет в своих руках и готова была порвать его, раскромсать и сжечь, но никуда не отпускать Юлиана.

– Ты не должен уезжать. У нас семестр в разгаре. И я…

– Мне стал ненавистен этот город. Он принёс много зла. Прости, я больше не могу тут находиться.

– А я как же?

– Прости. Может быть, я вернусь… Может, нет…

Что должно следовать дальше? Пощёчина? Нет, Пенелопа держалась.

– А знаешь, что? – выпалила она. – А езжай, куда хочешь! Только… Только я буду тебя ждать.

А не стоит, подумалось Юлиану. Только вслух он ничего не сказал. И не скажет.

– До встречи, – выпалила она, развернулась и ушла.

На могильный камень упала снежинка. Первый снег в этом году. Снег, который Ривальде увидеть было не суждено.

Юлиан даже не проводил взглядом Пенелопу. Не хотел. Не мог. Он не хотел никого видеть, в том числе и её. А ведь недавно думал про себя, что всё готов за неё отдать.

Может, и да, но явно не сейчас.

Юлиан подошёл к могильному камню и аккуратно положил на него свою руку.

После чего, запинаясь, воспроизвёл заученную фразу.

– Ты смогла обмануть Молтембера. Значит, можешь обмануть и смерть. Если ты меня слышишь, не проигнорируй мои слова. Просто однажды… Будь живой.