Мы никогда не умрем (СИ) - Баюн София

Вик смотрел на Мари так, словно в первый раз ее видел.

«Мартин, что за бред?»

«Она шутит», — обнадежил его Мартин.

Вадик в это время снова покинул свой пост и вернулся к Мари. Он внимательно посмотрел на Ришу, потом перевел взгляд на Вика.

— Это твои Офелия и Виконт? А где остальные? И куда ты разместишь их?

— Не твое дело.

Вик вдруг заметил, что лицо у Вадима грустное. Совсем лишенное прежней дурашливой манерности. А глаза — темно-карие и тоскливые, как у собаки.

— Мари, если это то, о чем я думаю… это ведь не из-за того разговора?

— Не лезь ко мне! Дети отыграют свои роли и вернуться в свой колхоз! Лучше иди, покажи им комнату. Котятки мои… Не слушайте его. И пользуйтесь ванной и уборной осторожно, — сладко улыбнулась она Вику с Ришей.

После этого она и правда развернулась и быстрым шагом отправилась куда-то в противоположную от общежития и припаркованной машины сторону.

— Ну что же. Пойдемте, детки, — устало сказал Вадим, протягивая им руки ладонями вверх.

Риша взяла его за руку, кажется, не зная, как ей реагировать. Вик молча встал рядом.

Они зашли в общежитие через боковой вход, оказавшись сразу на лестничной площадке.

— Давай мне костюмы, мальчик. Как тебя на самом деле зовут?

— Виктор. Я сам, спасибо.

— Виктор, очень приятно. Не слушай, что говорит Мари. Это платье… считай что я в карты проиграл. И к мальчикам я не пристаю, — устало сказал он, поднимаясь по лестнице.

— Я верю, — сдержанно ответил Вик.

— А как тебя зовут, Офелия?

— Ира.

— Отлично, Ира. Вот комната, — сказал он, толкая одну из дверей, серых, с размашистым номером «702».

Комната была небольшой и очень светлой. В ней почти ничего не было, только золотистые обои, две двухъярусные кровати вдоль стен, пара шкафов и ярко-розовые занавески на окнах.

— Мы недавно сделали ремонт, — как будто виновато сказал Вадим. — Милая, ты мне не поможешь?

Он повернулся к Рише спиной, слегка наклонившись, и указал на молнию на спине. Риша молча расстегнула ее. Вадим, словно забыв, что в комнате еще кто-то есть, снял платье.

Вик со сдержанным интересом разглядывал его выпирающие ребра. Риша стыдливо отвернулась.

«Печень увеличена», — скучающим голосом отметил Мартин.

«Я ему об этом не стану сообщать».

«А он сам прекрасно знает».

Между тем Вадим оделся в менее эпатажные джинсы и толстовку, а платье подобрал с пола и аккуратно повесил в шкаф.

— Осваивайтесь, ребятки. Постельное белье в шкафу. Общежитие закрывается в одиннадцать. Кухня…на кухню лучше не заходите. Славик придет вечером, не пугайтесь, он смирный.

С этими словами он вышел, а Вик остался стоять, думая, кто ему больше не нравится — Вадик, Мари, девушки, которые репетировали или мифический Славик.

— Какие замечательные люди! — звонко произнесла Риша, садясь на кровать.

Вик обернулся, чтобы ответить, и обнаружил ее спящей.

— Эй, Риш, хочешь я тебе хоть постелю? — спросил он, помахав ладонью перед ее лицом.

Вместо ответа она слегка наклонилась вперед и упала ему на руки.

— Она явно не спала и предыдущую ночь, Мартин, — тоскливо сказал Вик, укладывая ее на кровать.

Он достал из шкафа подушку и одеяло. Попыток постелить простыню он решил даже не предпринимать. Устроив Ришу, он задернул шторы и выключил свет.

Риша спала, обняв подушку. Под огромным одеялом она казалась совсем маленькой и удивительно беззащитной. Он присел рядом, провел рукой по ее волосам, и она во сне потянулась за его ладонью.

Нежность была почти болезненна. В такие моменты он явственно ощущал, как сильно нужна ему эта девушка. Сколько смысла она придает его жизни. Какой властью она обладает над ним. И как она удивительно хрупка и беззащитна.

Он лег рядом, притянул Ришу к себе, легко коснулся губами ее лба. Риша прижалась к нему где-то под одеялом, сжала тонкими пальцами его запястье. Вик и не заметил, как провалился в теплый и пустой сон.

И даже во сне он чувствовал, как совсем рядом мерно бьется ее сердце. Прямо у него под ладонью.

…

Мартин проснулся через несколько часов. Вик спал, уткнувшись Рише в макушку. Риша во сне обнимала его и чему-то улыбалась. Мартин не шевелился. Он чувствовал, как у него встают дыбом волосы на затылке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В комнате кто-то был. Кто-то стоял прямо над ними и смотрел в упор.

— И правда, как котята, — сказал первый голос, мужской, высокий, но неожиданно мягкий.

— Девочка очень милая. Но она приехала с мальчишкой. Чем Мари думала? — ответил второй. Скорее всего, говорил Вадим.

— Может быть, она ни о чем таком и не думала?

— Эта сука только об этом и думает. Зачем ей еще столько времени торчать в этой дыре?

— Я вмешиваться не стану. Мне нужна эта рекомендация, как и Мари. Строго говоря, мы вообще ничего такого не должны знать.

— Я тоже не буду. Может, мы оба ошибаемся. Посмотри, они же совсем дети.

— Так и должно быть, — закончил высокий голос.

Мартин с трудом удержался, чтобы не дернутся, когда один из говоривших протянул руку и погладил Ришу по голове. Она застонала во сне и сильнее прижалась к Мартину. Он медленно прикрыл рукой место, до которого только что дотронулся незнакомец.

Мартин отлично видел в темноте. Он не оборачивался, но успел заметить на руке говорившего тонкое черное кольцо.

Этого было достаточно.

Спустя несколько минут раздался скрип на соседних кроватях, и комната погрузилась в тишину.

Мартин пролежал неподвижно еще час, но в конце концов позволил Вику уснуть.

Сам он до утра сидел в проеме, чутко прислушиваясь к любому доносящемуся снаружи звуку. Но ничего, на что стоило бы обращать внимание, так и не произошло.

Действие 14

Никогда не умрут

И годы проносились мимо,

Вот я зову тебя «любимым»

А ты смеешься, как тогда:

«Ты помнишь, в чем была игра?»

Пиф-паф, я застрелил тебя!

Cher

В ночь перед премьерой ни Вик, ни Риша даже не пытались спать. Они сидели в подвальной закусочной неподалеку от общежития и пили кофе, чашку за чашкой. Риша нервничала и рвала на мелкие кусочки салфетки с пластиковой подставки. Одну за другой. Белоснежные комочки, как снежинки, устилали стол перед ней.

Вик был напряжен. Премьера его не волновала, его тревожило то, что рассказал утром Мартин. Выслушав историю, он, недолго думая, подошел к спящему на нижней койке мужчине и бесцеремонно схватил его за руку.

На его правой руке темнел тонкий ободок кольца. Мартину не приснилось.

Мужчина даже не проснулся. Видимо, это и был обещанный Славик.

Мари была гораздо спокойнее, чем накануне. Она выглядела отрешенной, движения ее были плавными, голос — тихим, а зрачки привычно расширенными. За всю репетицию она не сделала ни одного замечания, хотя Рита переигрывала, Риша сбивалась, а Тора вовсе читала свою роль монотонно, просто повторяя слова, расположенные в определенном порядке.

«Она словно смирилась», — отметил Мартин в начале репетиции, и до ее конца не произнес больше ни слова.

До конца дня они гуляли по городу. Вик старался как-то отвлечь Ришу, и ему это даже удалось, но едва начало темнеть, в ее голосе опять зазвенели панические нотки. На предложение вернуться в общежитие и поспать перед премьерой Риша посмотрела на него с такой обреченностью, будто он предлагал ей утопиться. В конце концов они зашли в первое попавшееся круглосуточное кафе, сели за столик и стали ждать, когда наступит утро.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вик чувствовал настроение Мартина — в нем словно была натянута гулкая, медная струна, готова зазвенеть от любого прикосновения.