Мы никогда не умрем (СИ) - Баюн София

Сигарета дотлела до фильтра. Рита заменила ее на другую, зажженную. Вик кивнул, не сводя взгляда с черноволосого.

Мужчина в сером мягко пытался остановить его, придержав за запястье. Мужчина раздраженно стряхнул с себя его руку.

— Скажите девочке, что ее место в том коровнике, откуда вы ее достали, не обманывайте ребенка! И себя тоже не обманывайте, Мария, ваше место там же! — закончил он.

Вик видел, что Мари вот-вот заплачет. Как только черноволосый ушел, она и правда бросилась в объятия мужчине в сером, и разрыдалась, прижавшись лицом к его плечу. В ту же секунду Вика обняла Риша. Не успел он сказать ни слова, как она, спрятав лицо у него на груди, тоже начала плакать. Рита смотрела на эту сцену молча и курила третью сигарету. И тоже как-то подозрительно вздрагивала.

— Если ты тоже решишь поплакать, я не переживу, — предупредил ее Вик.

Рита смотрела на него совершенно безумными глазами. Сигарета в ее руках дрожала все сильнее. Вик словно в замедленной съемке видел, как она выскальзывает из ее пальцев и медленно летит к земле. Рикошетит от носка сапога. С тихим шипением гаснет в луже талой воды…

Рита безумно хохотала, сложившись пополам. Она смеялась звонко, повизгивая и, кажется, пыталась что-то сказать.

«Мартин, мне страшно!»

«Да, три женщины в истерике — это не для слабых. Давай я».

— Какой… потрясающий… мужчина… — просипела Рита.

— Ты не расстроена? — на всякий случай уточнил Мартин.

Рита, не переставая смеяться, вытерла тыльной стороной ладони выступившие слезы и махнула рукой.

— Риша?..

— Это ты?.. — прошептала она.

— Да, я попросил дать мне поговорить, — тихо сказал он, обнимая ее.

Она, всхлипнув, прижалась к нему, судорожно обняв его под курткой.

— Зачем ты слушаешь всякие глупости? У любого успеха есть две стороны, и критика, иногда очень злая — одна из них.

— Она их слушает потому… что в нашем… коровнике… ой, я не могу… потому что в нашем коровнике… так при-и-инято, — с трудом выдохнула Рита, так и не прекратившая смеяться.

— Не стыдно? — риторически спросил он, гладя Ришу по спине.

Рита только покачала головой.

Мартин, тяжело вздохнув, наклонился к Рише, и что-то зашептал ей на ухо, спокойно и уверенно. Очень тихо, только для нее.

Вик всегда поражался тому, как Мартин умеет зачаровать словами любую боль — это и правда напоминало волшебство.

Когда Риша успокоилась, он, наконец, смог посмотреть на крыльцо.

— Они ушли. Посмотрели на нас и ушли, — хрипло сказала Рита, раскуривая очередную сигарету. — Знаете что, ребята. Я предлагаю нам с вами поступить по-плохому и крепко напиться.

Мартин почувствовал, как вздрогнула прижавшаяся к нему Риша.

— Я согласна, — неожиданно ответила она.

«Вот за что нам это все», — простонал Вик.

Мартин только чуть крепче сжал объятья, словно надеясь удержать. Конечно, этого оказалось недостаточно.

…

Вик мало пил, мало говорил и все больше раздражался. К концу вечера обе девушки стали совершенно несносны, и он все чаще думал о том, чтобы малодушно попросить Мартина подменить его.

Они нашли небольшой бар неподалеку от университета. Сначала Рита хотела позвать остальных с ними, но Риша, стеснявшаяся шумных компаний, попросила ее этого не делать. Впрочем, Риту это нисколько не расстроило. Она много смеялась, постоянно поправляла волосы, то застегивала, то расстегивала куртку и нервно теребила манжеты. Кажется, она могла бы пойти пить и одна, если бы Риша с Виком отказались составить ей компанию.

Но ни Вику, ни более взрослому и проницательному Мартину, было неоткуда знать, как алкоголь действует на двух перенервничавших школьниц.

«Посмотри на цены — даже если мы втроем вытряхнем карманы, нам не хватит напоить даже одного человека», — ободряюще отметил Мартин, заглянув в меню.

Но он недооценил женского коварства. После первого коктейля Рита заказала кувшин яблочного сока и лимон. И, заговорщицки подмигнув, вытащила из сумки полулитровую бутылку с темно-янтарной жидкостью.

— Это что, папин городской коньяк?.. — обреченно спросил Вик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не совсем, — хищно улыбнулась Рита.

«Это будет нелегкий вечер», — меланхолично отметил Мартин, садясь в проеме.

После того, как девушки допили третью порцию, Вик, который коварно оставил в своем стакане чистый сок без алкоголя, окончательно убедился, что Мартин прав. Обе хихикали, разглядывая висящее на стене панно с подсолнухами, и даже не пытались объяснить ему или друг другу что их так развеселило.

После четвертого стакана Рита начала рассказывать Рише о своих проблемах в семье и просить прощения за брата. Риша в ответ начала рассказывать о своем отце, иногда кивая на Вика, словно призывая в свидетели и называя не иначе как «вот он».

«Мартин, а Мартин. Вот нас двое. И их двое. А если они напьются в дымину — мы их обеих не утащим. Поразительная несправедливость».

«В этом мире вообще поразительно много несправедливости», — фаталистично вздохнул Мартин, уже смирившийся с неизбежностью «дымины».

Когда тема семейных неурядиц себя окончательно исчерпала, девушки несколько секунд смотрели друг на друга мутными глазами, словно пытаясь выразить некую общую мысль, повисшую в воздухе.

Обе одновременно повернулись к Вику.

Мартин почувствовал, как проем выскальзывает у него из-за спины.

— Я тебе это запомню, — проворчал он.

За все годы до этого Вик ни разу не выставлял его в реальность без разрешения. Сейчас он просто малодушно спрятался за его спину.

— А я знаю, как тебя зову-у-ут, — протянула Риша.

— Я очень рад, — тактично ответил Мартин.

— А я тоже знаю, — хихикнула Рита, придвигаясь поближе.

«Это я тебе тоже запомню!»

Вик предательски молчал, но Мартин чувствовал смутный фон чужой вины и смущения, перебивавшийся ярким облегчением.

— Спорим, что нет? — в голосе Риши звучали непривычные нотки, которые заставляли Мартина серьезно насторожиться.

— А давайте не будем спорить, девочки, и поговорим о чем-нибудь другом?

— Точно! О вашем перформансе!

— Это была свободная интерпретация сцены…

— Рит, он покраснел! Ты знала, что он умеет краснеть?

— Нет, я думала он весь такой как из глыбы льда. Иногда только разговаривает, как будто мы его любимые детишки… И что он так целоваться умеет я тоже не знала.

— Он мно-о-ого чего умеет…

— Риша, тебе завтра за это будет стыдно, — предупредил ее Мартин, аккуратно придержав за руку.

— А с тобой поцеловаться — это плохо? — игриво спросила она.

— Да, — серьезно ответил Мартин.

Его смущало то, как смотрит на него Рита — пристально, прищурившись, словно что-то цепко фиксируя в памяти. Риша, не перестававшая глупо хихикать, внезапно схватила его за руку и подалась вперед, коснувшись теплыми губами его щеки.

— Я ужасная. Сделала плохо.

— Просто кошмарная, — улыбнулся Мартин.

Рита придвинулась ближе к нему и положила руку ему на колено.

— Слушай, Вик, а я вижу, что ты не пьешь.

— Зато ты пьешь за двоих, солнце мое.

— Так нечестно, — Рита посмотрела на него с такой обидой, будто он нанес ей личное оскорбление.

— Зато я смогу проводить вас обеих домой, не уронив в ближайшую канаву.

— Кстати о канаве! Читал газеты? — легко переключилась Рита.

Мартин только успел вздохнуть с облегчением, как она продолжила:

— В общем, тут маньяк. Прямо, представляешь, как под нашу пьесу. Хорошо, что мы ее поставили после того, как он появился, а не то на нас бы все повесили…

— Почему «под нашу пьесу»? Он бегает по городу в красном платке и говорит, что он — Бог?

— Почти, — серьезно ответила Рита. — Представляешь, уже семь девушек. Всех нашли тут, в реке. На всех — белые венки…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И их… не смывает?.. — серьезно спросила Риша.

— Нет, он их крепит какими-то заколками. У всех горло перерезано, от уха и до уха.

Для большей убедительности Рита провела пальцем по своему горлу. Мартин не смог сдержать давно похороненного детского воспоминания: отец чертит дорожку на горле связанной свиньи. И воспоминания о том, как он, Мартин, этим ножом резал этой свинье горло, стараясь придать твердость движению детской руки.