Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

за их спинами. «Атакуя опорные пункты красных на улицах, немцы впереди своих наступавших войск гнали военнопленных», — писала и «Таймс». Дьявольская изобретательность цивилизованных варваров этим не ограничивалась: чтобы пленные не легли под огнем, им особым образом привязывали доски к груди, плечам и рукам. В рядах интервентов был и Франц Байер, впоследствии заработавший степень доктора права за сочинение, в котором доказывал, что германская интервенция в Финляндии якобы от начала до конца строго соответствовала международному праву.

Белофинны, участвовавшие в штурме Гельсингфорса, взяв пример с интервентов, при наступлении гнали перед собой около 150 женщин и детей рабочих, заставляя их держать руки вверх или, если те уже были не в силах это делать, опускать их на время на полову. После того, как белые в течение пяти часов пользовались этим живым щитом, в нем осталось около 50 человек. Остальные пали на мосту, отделявшем центр города от рабочих кварталов. Конечно, и красные могли бы при желании найти предостаточно людей из буржуазных кругов, чтобы прикрываться ими при наступлении. Но им и в голову не приходило прибегать к таким варварским методам.

Несмотря на отчаянное сопротивление красных, 14 апреля Гельсингфорс был в руках контрреволюционеров. Задача, которую сами белофинны считали для себя непосильной, была выполнена немцами.

Когда кончился бой, из подвалов и других убежищ вылезли жаждавшие мести буржуа, шюцкоровцы, егеря, которые начали свою кровавую оргию мести. Никогда за всю свою историю столица Финляндии не видела столько расстрелов. Это «разделение труда» между шюцкоровцами и немцами стало типичным для гражданской войны: обученные военному делу интервенты выполняли палаческую функцию в основном во время боя, шюцкоровцы — в основном после боя. «Важнейшей практической работой, которую выполняли шюцкоры, была охрана и участие в арестах и обысках», — пишет буржуазный автор Ландтман. «В Або работа шюцкоров проходила примерно в тех же условиях, что и в Гельсингфорсе. Большая часть времени уделялась охране и полицейской службе, обыскам и арестам».

После взятия Гельсингфорса В. Таннер и В. Вуолийоки были вызваны в гостиницу Кямппи, где разместился немецкий штаб, и один из штабных офицеров предложил им написать воззвание к красногвардейцам с призывом сложить оружие. Распространить воззвание брались немцы. Таннер созвал собрание правых социал-демократов. В разгар собрания нагрянула белофинская полиция, прослышавшая о каком-то социал-демократическом сборище и вообразившая, что собрались революционеры. Но увидя, какая тут публика, полицейские принесли извинения и удалились. Собравшиеся состряпали заказанное немцами воззвание. 16 апреля германские самолеты разбросали над территорией красных пространное «заявление». Революция объявлялась в нем бессмысленной и преступной, а вооруженная борьба — ненужной. «Во всяком случае нужно немедленно сложить оружие, — требовали авторы воззвания. — Так нужно сделать как на тех фронтах, где еще идут бои, так и в тех местах, где борьба уже проиграна, но где отдельные безответственные лица еще оказывают безрассудное сопротивление и таким образом подвергают опасности жизнь и собственность всех мирных жителей. Уже достаточно пролито крови нашего рабочего класса и граждан, не нужно новых жертв и не нужно ставить рабочий класс в еще более тяжелое положение... Итак, сложим оружие и вернемся к методам борьбы западной социал-демократии, вернемся к конструктивной парламентской работе и к мирной организаторской деятельности».

Под заявлением стояли следующие 25 подписей с указанием занимаемых или занимавшихся постов: А. Аалто, секретарь союза фабричных и неквалифицированных рабочих Финляндии; Э. Аарнио, редактор; Ю. Айлио, бывший сенатор; В. Хаккила, кандидат юридических наук; К. Хейнонен, бывший казначей социал-демократической партии; Л. аф Хёрлин, председатель правления рабочего сберегательного банка; В. Хупли, секретарь центрального союза потребительских кооперативных обществ; Р. Итконен, редактор газеты «Кулуттайяин лехти»; й. В. Кето, ответственный редактор газеты «Кулуттайяин лехти»; В. Кивиниеми, депутат сейма; М. Лоукайнен, депутат сейма; А. Ф. Люлю, маляр, член правления рабочего сберегательного банка:М. Паасивуори, депутат сейма; А. Паасонен, депутат сейма; Э. Пеккала, редактор рабочей спортивной газеты; П. Раиттинен, директор торгового объединения «Кооперативная оптовая торговля Финляндии»; X. Рюэмя, председатель административного совета кооперативного общества «Эланто»; Т. Салмио, председатель правления центрального союза потребительских кооперативных обществ; А. Сало, депутат сейма; К. В. Сакселл, канцелярский работник; Мийна Силланпяя, бывшая депутатка сейма; О. Суутала, депутат сейма, и. о. секретаря партии; В. Таннер, директор-распорядитель кооперативного объединения «Эланто», бывший депутат сейма; И. Виртанен, вице-председатель общества трезвости «Който»; В. Вуолийоки, председатель совета правления торгового объединения «Кооперативная оптовая торговля Финляндии». В книге «Из истории Коммунистической партии Финляндии» они характеризуются так: «Большинство из них занимали хорошо оплачиваемые должности и успели либо полностью отойти от рабочих, либо с самого начала примкнули к рабочему движению, побуждаемые чисто деляческими соображениями... Осенью 1917 г. рабочие в различных районах страны, в частности на окружных собраниях социал-демократической партии в Пори и Выборге, единогласно потребовали исключения Вяйнё Таннера из социал-демократической партии... Что касается Вяйнё Вуолийоки, участвовавшего вместе с Таннером в интригах, которые плелись в штабе генерала фон дер Гольца, то в старом рабочем движении он был известен как истинный буржуа. Третьим «героем» 16 апреля является Каарло Хейнонен, более известный под именем «Каарло-война», которое он получил позднее, будучи уже знающим себе цену бравым военным министром в правительстве Таннера в 1926 — 1927 гг. Хотя он и происходил из «рабочего сословия», но всем своим существом был типичным зазнавшимся выскочкой-буржуа, финляндским Густавом Носке. Было бы неправильно отождествлять с Таннером всех подписавшихся под обращением от 16 апреля. Среди них были и честные, руководствовавшиеся хорошими побуждениями люди, которые, поставив свое доброе имя под обращением, вероятно, надеялись способствовать прекращению кровопролития. Некоторые из них оказались позднее добросовестными участниками рабочего движения».

Авторы воззвания искушали людей, ведущих неравную борьбу, перспективой мирной парламентской деятельности. Но ведь выбирать можно было не между неравной вооруженной борьбой и мирной парламентской деятельностью, а между теперешней борьбой и террористической, кровавой диктатурой буржуазии,между смертью в бою и смертью в плену. Кто складывал оружие, у того шансов на спасение жизни было не больше, чем на войне: пленных ждали расстрел или тюрьма, где люди массами гибли от истязаний, голода и болезней. После высадки немецких войск шансов на победу революции уже, конечно, не было, но возможность пробиться на Восток, на советскую территорию, отнюдь не была исключена. К этому, а не к сдаче на «милость» беспощадных победителей должны были бы призывать красногвардейцев их истинные друзья.

Воззвание правых О. В. Куусинен расценивал позже как «удар ножом в спину» революции. Заявление такого значительного числа видных социал-демократов не могло не породить в рядах красногвардейцев замешательства, сомнения в правильности действий вождей революции, в целесообразности дальнейшей борьбы. Оно усилило