Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя - Виталий Николаевич Калгин

мою жизнь можно оформить как фильм из его песен, каждый фрагмент жизни вписать под песню. Где-то я была та самая «восьмиклассница», а где-то – «закрой за мной дверь, я ухожу». Бездельничаю до сих пор частенько. А уж Мистер Икс… В этом я в свое время дошла до профессионализма. И душа всегда требует – перемен! Но я часто задаю себе вопрос: было бы для меня его творчество так важно и интересно, если бы я не столкнулась с его персоной? Если бы они с Юрием не снимали дом в поселке, и если бы в тот один – как пишут в книгах, роковой, – вечер Юрий не заговорил с нами? Если бы просто, как всегда, они с Виктором прошли мимо, едва ли кивнув нам при пересечении путей; если бы не началась беседа, которая продолжалась теперь, кажется, вечность, хотя на самом деле – неделю-две… болтовня ни о чем 27-летнего парня с молодыми «курицами», фанатками его лучшего друга. Наши друзья тоже рвались общаться, иногда их собиралось чересчур много. Юрий в таких случаях галантно уходил прогуляться, подальше от толпы любопытных («ноги размять»). Помню, на вопросы о Викторе, «почему друг твой с нами не общается», он пояснял, что Виктор – скромняга, не любит славы, и не знает, что делать со своей знаменитостью. Дескать, на запросы автографов он изображает раздражение, чтобы не заржать – «какая, говорит, я звезда? Так, песни о наболевшем пишу»…

Станислав Севрюк:

Когда узнал о гибели Вити, все надеялся, что это ошибка, что это не он. Когда все подтвердилось, было ощущение, что что-то в этом мире остановилось, чего-то важного больше никогда не будет… Моей младшей дочери сейчас 5 лет. В 4 года она в машине услышала группу «КИНО», спросила у меня, кто это поет. Через пару дней она выучила наизусть текст песни «Звезда по имени Солнце» на слух. Сама. Без чьих-то советов. Песни Цоя поистине для всех поколений….

Юлия Данилова, поклонница группы «КИНО»:

Вот и наступил этот злосчастный 1990 год. Видимо, Витин «Москвич», пролетев по Тукумской трассе, разбил на две неравные половинки мою жизнь (да и не только мою). На то, что было до и стало после… В июне я работаю, периодически наведываюсь в Москву. В один из приездов даже собираюсь сходить на концерт «КИНО» в Лужники, но что-то там не получается. Ерунда, думаю, еще раз сто успею, чай, это не последний концерт. Бог ты мой!!! Если бы я тогда могла знать. До сих пор не могу себе простить, что могла, но не побывала на ТОМ концерте. В июле еду в отпуск на Черное море в поселок Джубга. Среди прочего там смотрю концерт по ТВ, посвященный десятилетию смерти Владимира Семеновича Высоцкого. После концерта курю на балконе, какая-то смутная мысль беспокоит меня, видимо, эта мысль была связана с Цоем, а может, это я потом уже додумала… Наши окна и балкончик выходят прямо на площадку, там народ ломается – танцует под «Желтые тюльпаны» Наташи Королёвой и «Есаула» Газманова. А у меня просто кошки на душе скребутся. Хочу пойти на море, беру зеркальце, и оно разбивается прямо в руках… А больше вроде никаких мрачных мыслей и не было….

1 августа возвращаюсь из черноморской поездки, надо на работу выходить. Вот сейчас размышляю, сто раз передумываю всю эту ситуацию. Сейчас-то мы и время, и место катастрофы знаем. Вот бы эти знания мне в 90-й год перенести. Кажется, что половину оставшейся жизни бы отдала за такую возможность, но… 15 августа мне прямо на работу звонит мой муж и сообщает про несчастье, случившееся с Виктором. Я ему как-то и не особо верю. Тогда постоянно в народе слухи ходили про Пугачёву там или Ротару, мол, на машине она разбилась или еще чего. Но вечером 15 или 16 августа диктор Игорь Кириллов в программе «Время» подтверждает мои самые страшные опасения. Своим хорошо поставленным голосом он сообщает то, во что верит рассудок, но отказывается верить сердце. Простите за вычурную фразу, но это так. Мысли становятся сразу какие-то вялые, кажется, что и жизнь моя закончилась. Удивляюсь, как я не рехнулась в то время. А может быть, и поехала крыша, кто же знает-то?

Наталия Максимец, поклонница группы «КИНО»:

В августе 90-го мир практически рухнул. За месяц научилась играть на гитаре, спасая себя его песнями. Особенно сложно было пережить осень… Позже в журнале «Новости киноэкрана» появилась большая статья о Викторе и после нее – несколько десятков адресов ребят, которые надеялись найти друзей по переписке и единомышленников. У всех было общее горе. Все стремились разделить его с близкими по духу людьми… Началась эпопея писем. Они приходили почти ежедневно, по 3–4 письма. У меня появились друзья по всему бывшему Союзу, начиная от Калининграда, заканчивая Читой. И в этом было реальное спасение! Считаю, именно письма со словами понимания и поддержки помогли мне остаться самой собой. Важно было знать – ты не один, рядом (пусть за сотни километров) друзья!

Из воспоминаний поклонницы группы «КИНО»:

Я отлично помню август 1990-го – этот месяц я в первый и последний раз в жизни провела в лагере строгого, то есть санаторного, режима под Евпаторией. Первые десятки выстроились у воды, вторые десятки вошли в воду, стол номер пять и отбой в 21:00. И единственное послабление того строгого, то есть санаторного, режима случилось 15 августа, когда пришло известие о гибели того, кто режиму был всяко перпендикулярен.

Наталия Бурд, поклонница группы «КИНО»:

Мне было семнадцать лет, когда погиб Виктор Цой. Вечером 18 августа 1990 года отец подошел ко мне со свежим выпуском газеты «Труд», в которой была заметка о том, что Виктор разбился на мотоцикле (первоначальная версия в СМИ была именно такая). Я даже не поняла сначала весь смысл слов, мне сказанных: «Наташа, газету принесли – Цой погиб». Остолбенело посмотрев куда-то вдаль, произнесла, не слыша своего голоса: «…Все плакать будут…», а затем громко и внятно, глядя в глаза отцу: «Его убили….». А утром был праздник Яблочный Спас. В этот день хоронили Виктора… Мы не были с отцом друзьями, извечный конфликт поколений отцов и детей. Он никогда не любил Цоя. Но он был тих и трезв в те дни. Мама искренне недоумевала: «Я умру – ты так плакать не будешь», когда по ТВ показывали ПОСЛЕДНИЙ КОНЦЕРТ, а слезы ручьями лились по моим щекам. Эта смерть не должна была быть. Это произошло так внезапно и так неожиданно, что мозг, сердце, душа – ВСЕ отказывалось