Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков

Отмеченное уже нами раньше сходство между ленинградскими представителями науки и искусства выступает при этом особенно ярко, и в то же время мы видим, чем отличаются от них обследованные нами теперь члены Академии наук. Хотя они собирались в академию со всех концов России, среди них резко преобладают уроженцы великорусских губерний и зато гораздо меньше элементов, происходящих из нашего бывшего западного края и заграницы. Словом, с этой точки зрения Российская академия наук вполне оправдывает свое имя. 7. Национальное и сословное происхождение

Рождение и даже происхождение в той или иной области нашей родины не решают еще, конечно, вопроса о национальности данного лица, между тем последняя представляет очень большой интерес.

Этим вопросом, как было отмечено уже выше, занимался в своей работе И. И. Янжул, но его критерий национального происхождения не совпадает с нашим, так как он основывался при этом, главным образом, на месте рождения [121] . Для нас же национальность определяется тем, какого происхождения были предки данного лица, т. е. его отец, мать и, если известно, деды и бабки. Если в двух-трех предшествующих поколениях нет указаний на примесь иноплеменной крови, мы признаем данное лицо «чистым» русским, хотя бы даже отмечалось, как у представителей некоторых семей, что их род ведет свое начало от такого-то выходца заграничного или татарского происхождения. Если один из родителей или дедов (соответственно бабок) является лицом иностранного происхождения, мы признаем данное лицо имеющим смешанное происхождение. Если оба родителя несомненно иноплеменного происхождения, мы считаем данное лицо иностранцем, хотя бы оно и даже его родители родились в России. Такого критерия мы держались при обследовании ленинградских ученых и представителей искусства, и его же мы применили к анкетам наших академиков, причем получили данные, приведенные в табл. XII.

Данные этой таблицы требуют одной оговорки. Материал по академикам нашего периода I собирался нами, главным образом, по литературным источникам, тогда как для сведений об академиках двух последних периодов нами широко применялся и личный опрос. Установить смешанное происхождение того или иного лица удается обычно лишь последним путем, отчего для периода I получилась столь незначительная цифра лиц смешанного происхождения – 6 % при 26 % для периодов II и III. Мы не сомневаемся, что в действительности она значительно выше, т. е. известная часть лиц, признанных нами среди академиков этого периода чистыми русскими, имела, вероятно, на самом деле смешанное происхождение. Таким образом, общий процент «чисто русских» элементов среди наших академиков, вероятно, несколько ниже 59 %, а процент лиц смешанного происхождения несколько выше 20 %. Вероятно, последний стоит в этом отношении посредине между его величиной у ленинградских ученых (17 %) и у ленинградских представителей искусства (33 %), будучи близок к его величине у обследованных нами ленинградских выдающихся ученых (26 %).

Таблица XII. Национальное происхождение

Напомним, что в популяции отцов ленинградских студентов лиц смешанного происхождения оказалось только 3 % [122] , и мы поставили это в связь с гораздо меньшей одаренностью данной популяции. Данные по академикам подтверждают нашу точку зрения об известной связи между одаренностью и смешанным происхождением. Позволяем себе привести здесь имена тех академиков наших двух последних периодов (II и III), относительно которых установлено их смешанное происхождение [123] .

Что касается до характера того элемента, который оказывается примешанным у этих лиц к русскому, то им чаще всего является немецкий (9 случаев) и польский (7 случаев), другие – шведский, греческий, сербский, румынский, грузинский, английский – встречаются только в единичных случаях.

Точно так же среди чисто иностранных членов Академии из 32 лиц 22 оказались немцами; шведы, поляки и евреи были представлены каждые 2 лицами, а представители хорватов, финнов, латышей всего одним лицом каждый; наконец, один из академиков имел сложное происхождение от смешения двух далеких народностей (шотландской и грузинской).

Во всяком случае, как видно из всех этих данных, участие иностранного элемента среди членов Академии наук за последние 80 лет ее существования отнюдь не выше, чем в других группах нашей интеллигенции, хотя бы среди ленинградских художников и ученых.

Переходя к вопросу о сословном происхождении наших академиков, мы должны прежде всего отметить, что при этом принималось во внимание сословие их отцов, а не дедов и других предков. Эта оговорка необходима в силу следующих соображений. Иногда, например, опрашиваемое лицо указывает, что оно происходит из духовного звания, между тем из других данных видно, что священниками были его дед и прадед, отец же был врачом. Между тем в русском дореволюционном праве для подобных лиц существовал совершенно определенный термин – разночинец, и им гораздо правильнее пользоваться в данном случае. Такими же разночинцами будут внуки крестьян, если отцы их уже не состояли в податном сословии, или дети выходцев из-за границы, если они у нас не получили дворянства, и т. д.

Имея это в виду, можно представить все данные о сословном происхождении наших академиков в виде следующей таблицы.

Таблица XIII. Сословное происхождение

Сравнение этих данных с нашими другими данными затрудняется тем, что у нас нет таких же данных о ленинградских ученых, а при разработке анкет представителей искусства мы не выделяли группы разночинцев. Вообще же для ленинградских художников получились следующие цифры: дворян – 49 %, духовного звания – 4,2 %, купеческого звания – 5,2 %, мещан – 26 % и крестьян – 15,6 %.

Несомненно, цифры для дворян, мещан и крестьян здесь несколько больше действительных, так как к ним причтена и часть таких элементов, которые выделяются нами теперь в качестве разночинцев. Но даже и с этой поправкой бросается в глаза гораздо большая демократичность происхождения ленинградских представителей искусства по сравнению с академиками. На прежние податные сословия (мещан и крестьян) у академиков приходится 4 %, а у художников больше 40 %, – во всяком случае, не меньше 30 %, даже если выделить из них разночинцев.

Что еще следует здесь особо отметить – это малое участие лиц из купеческого сословия как среди наших академиков, так и среди ленинградских представителей искусства (и среди тех и среди других около 5 %). Напротив, выходцы из духовного звания составляют среди художников только 4 %, а среди академиков около 15 %, да еще среди разночинцев имеются процентов 6–7 таких, которых можно было бы тоже противопоставить этим 4 % у представителей искусства.

Позволяем себе в заключение привести здесь имена академиков, происходящих из наших «непривилегированных» сословий – духовенства, купечества, мещан и крестьян.

Эта табличка прекрасно иллюстрирует различное отношение выходцев из духовного и купеческого звания к физико-математическим и гуманитарным наукам: тогда как детей священников мы видим преимущественно на отделении ИФ и особенно PC, почти все потомки купцов за одним-единственным исключением являются членами ФМ. 8. Профессия отцов и братьев

Однако сословие родителей далеко не всегда говорит достаточно ясно о той среде, из которой вышло данное лицо, и для этого гораздо лучше воспользоваться другим критерием – профессией отца, как мы это уже делали в наших прежних работах, разделяя все профессии (довольно условно, конечно) на две группы: с большей и с меньшей квалификацией (см. таблицу XIV).

Данные этой таблицы чрезвычайно любопытны, так как по ним видно, что наши академики отнюдь не происходят из какой-либо особо интеллигентной среды. Напротив, число отцов, принадлежавших к более квалифицированным профессиям, составляет у них в среднем 30 %, тогда как у обследованных нами ленинградских ученых оно равнялось 36 %, а у представителей искусства даже 45 %. Однако этим небольшим различиям едва ли следует придавать особенное значение. Дело в том, что, как видно из нашей таблицы XIV, у художников чрезвычайно велик процент отцов, занимавшихся художественными же профессиями, тогда как среди отцов академиков, особенно наших периодов I и II, было много дворян, отнесенных по профессиям в рубрики помещиков и военных, среди которых было довольно много и широко образованных людей. Напротив, для академиков нашего периода III процент отцов из более высоко квалифицированных профессий даже несколько выше, чем для ленинградских ученых.

Словом, не будет ошибкой принять, что наши академики происходят из той же среды, как и представители других интеллигентных профессий, например ученые и художники, причем примерно около одной трети их отцов являются сами интеллигентами же. Для других групп населения это отношение, как показало нам обследование ленинградских студентов, гораздо ниже.