Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таблица V. Возраст при избрании в Академию
В дополнение к последней приведем имена тех академиков, которые были избраны или моложе 35 лет, или старше 65, и год их избрания. Итак, были избраны:
С другой стороны, были избраны:
Этих имен достаточно, чтобы показать, что какой-либо определенной зависимости между возрастом избрания и научною квалификацией академиков, по-видимому, не существует. Как среди избираемых в более молодом, так и среди избираемых в более преклонном возрасте попадаются и более крупные, и менее известные имена. Если Марков, Шахматов и Коржинский вступили в члены академии очень молодыми, то Бредихин, И. П. Павлов, П. Г. Виноградов, М. М. Ковалевский и другие были избраны, имея под 60 или даже за 60 лет от роду. Вообще, по-видимому, возраст избрания в академию есть производное самых различных обстоятельств, причем здесь имеют значение и самые случайные причины (вроде, например, наличности вакантной кафедры), так что установить какую-либо зависимость между ним и чем-либо другим чрезвычайно трудно.
Продолжительность пребывания действительных членов в Академии с чисто евгенической точки зрения менее интересна. К тому же вопрос этот уже был обстоятельно разобран в его работе И. И. Янжулом, который приходит к заключению, что средняя продолжительность пребывания в академии ее членов заметно увеличилась: в XIX веке она составляла 20 л. 8 м. 18 дн., тогда как в XVIII веке только 16 л. 5 м. 3 дн.
В той же работе подробно разбираются все данные о продолжительности жизни академиков, умерших до 1907 года (по данным списка Б. Л. Модзалевского). Однако здесь наши данные, охватывающие и те 17 лет, которые прошли с 1907 года, представляют больший интерес, почему мы и приводим их здесь полностью в виде таблицы VI, в которой продолжительность жизни умерших членов академии (103 из наших 150) также объединена по 5-летним периодам. Заметим, что в этой таблице наши периоды II и III соединены вместе, так как из действительных членов, избранных в период II, скончалось 42 лица и из академиков, выбранных в течение периода III, – 11, т. е. умерших за эти два периода оказывается почти столько же, сколько и академиков периода I, из которых теперь уже никого нет в живых.
Данные этой таблицы представляют также очень большой интерес, если разобраться в них более подробно. Прежде всего из них видно, что средняя продолжительность жизни в пределах каждого из различаемых нами здесь периодов по 40 лет каждый очень близка у представителей всех трех отделений Академии. Правда, в первом из этих периодов она кажется несколько выше у членов отделения ИФ, но это объясняется всецело тем, что оба других отделения потеряли по одному из своих сочленов в еще очень молодом возрасте: математик Е. И. Золотарев скончался, имея всего 31 год отроду, а историк русской литературы П. П. Пекарский – 44 года от роду.Таблица VI. Продолжительность жизни
Точно так же если мы сравним среднюю продолжительность жизни академиков, избранных в течение периода I (до 1883 года), с продолжительностью жизни избранных во второй и третий период (после этого года), то мы увидим некоторое понижение, но очень небольшое – всего на каких-нибудь 11/2 года.
Последний результат может показаться неожиданным, если вспомнить, что после 1917 года, в годы гражданской войны и холода и голода у нас в Петербурге, Академия наук потеряла ряд крупнейших ученых, умерших еще в полном расцвете их научной деятельности. Достаточно вспомнить имена академиков Б. А. Тураева (скончался 52 лет от роду в 1918 году), А. С. Лаппо-Данилевского и А. А. Шахматова (скончались оба в возрасте 56 лет в 1919 и 1920 году), А. М. Ляпунова (скончался 61 года от роду в 1918 году), В. И. Палладина (скончался в возрасте 63 лет в 1922 году), М. А. Дьяконова и В. М. Шимкевича (скончались оба в возрасте 64 лет в 1919 и 1923 году), а также некоторых других. Однако, как видно по средним, преждевременная смерть всех этих лиц понизила среднюю продолжительность жизни всех умерших из избранных в периоды II и III по сравнению с средней продолжительностью представителей периода I очень незначительно. Если же исключить из общего числа 53 умерших академиков тех 11 лиц, которые умерли после 1917 года, не достигнув возраста 65 лет, то средняя продолжительность жизни оставшихся 42 лиц будет точно такая же, как для нашего первого периода (68 лет с небольшим).
Таким образом, нужно признать, что средняя продолжительность жизни академиков за весь подлежащий нашему рассмотрению период в 80 лет оставалась на одном и том же уровне, примерно в 67 лет, который нельзя не признать довольно высоким, особенно в наших русских условиях. Если мы сравним эти данные с данными, заключающимися в работе И. И. Янжула, то, согласно последнему, оказывается, что продолжительность жизни академиков, избранных в XVIII веке, составляла 58 лет, а для избранных в первые две четверти XIX столетия она поднялась до 631/2 и 691/2 лет. Примерно на последнем уровне она стоит и за обследованное нами время. Поэтому мы можем только присоединиться к тому выводу, который делает Янжул, именно, что «продолжительность жизни гг. академиков, по неопределенным для нас причинам, удлиняется и увеличивается, и нынче она гораздо длиннее, чем была в начале XVIII века» (цит. соч. с. 291).
Уже из нашей таблицы VI видно, что из 103 академиков, продолжительность жизни которых в ней указана, только 5 человек (Е. И. Золотарев, С. И. Коржинский, П. П. Пекарский, П. С. Билярский и В. К. Ернштедт) скончались, не достигнув 50-летнего возраста, и, напротив, 15 человек прожили свыше 80 лет. Приведем здесь имена и возраст смерти последних:...4 Наиболее долголетний академик за все время существования академии.
5. Высшее образование и деятельность до избрания в Академию
Переходя к вопросу о происхождении наших академиков, мы начнем с их, если можно так выразиться, духовного происхождения, т. е. с того, питомцем какой школы является каждый из них. При этом вопрос о средней школе не представляет для нас интереса, так как все 150 человек прошли высшую школу, данные о чем сведены в следующей таблице.
Как видно из этой таблицы, первое место в деле подготовки наших наиболее выдающихся ученых принадлежит Петербургскому и Московскому университетам, каждый из которых выпустил около 30 % наших академиков. Среди остальных университетов выделяются в этом отношении Казанский, Дерптский и Харьковский, хотя оба первых играли в этом отношении большую роль в прежнее, чем в последнее время. Значительно ниже их стоит Киевский университет Св. Владимира, а остальные (Виленский, Варшавский и Новороссийский) дали всего только по одному академику каждый. В общем же эти 6 университетов дали меньше трети того, что дали Московский и Петербургский университеты вместе (27 академиков против 42 и 45). Общее же число лиц, являющихся питомцами русских университетов, равно 114, т. е. 76 %, а если присоединить сюда и заграничные университеты, то последняя цифра поднимется до 82 %.
Таблица VII. Высшее образование
...5 К лицам, окончившим Петербургский университет, отнесены и окончившие Историко-Филологический институт: их было 4 человека.
Из высших учебных заведений неуниверситетского характера нужно отметить роль Духовных академий, давших в общей сложности 7 академиков (все по отделению Русского языка и Словесности). Из этих 7 лиц 4 являются питомцами Петербургской академии, 2 – Московской и 1 – Казанской. Почти то же самое число академиков (по 6 человек) дали, с одной стороны, две Военных академии (Артиллерийская и Морская), а с другой, Горный институт, из которого вышло несколько крупных геологов. Наконец, в наш первый период (до 1883 года) 4 из избранных в это время действительных членов были питомцами Александровского (б. Царскосельского) лицея. Участие других высших учебных заведений (Нежинский филологический институт, Технологический институт, Рижский политехникум) было совсем незначительно (дали всего по одному академику).
В связи с разобранными здесь данными сейчас же встает и другой вопрос: чем занимались наши 150 академиков после окончания высшего учебного заведения и до избрания их членами Академии наук? Конечно, их главным делом была научно-исследовательская работа; но в каких именно формах протекала последняя? Разбор данных, имевшихся в собранных нами анкетах, показал нам, что здесь лучше всего различать 4 категории: 1) профессура, в высших учебных заведениях, 2) педагогическая деятельность в гимназиях, если она не являлась начальным стажем для работы в высшей школе, 3) работа в ученых учреждениях (музеях, библиотеках, архивах и т. п.) и другие формы государственной службы, 4) отсутствие определенной службы при свободных занятиях наукой в качестве «Privatgelehrter». Распределение по этим категориям дано в таблице VIII.
