Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова

А художества на стене? Я могла поклясться, что в хитросплетениях линий видела спираль Фибоначчи. Не думаю, что обычный неграмотный маньяк с левобережья в курсе, что такое золотое сечение. А вот профессиональный художник – вполне.

И, кажется, жениха моего тоже терзали похожие подозрения, хоть он их и отгонял. Потому что вопроса «А при чем тут живописец?» не возникло. Но Бродерик яростно кинулся на защиту чести и достоинства художника, убеждая, кажется, не столько меня, сколько себя самого.

– Ну что ты! Ричард – прекрасный человек, я с ним уже лет пять знаком. Он мамин портрет писал, в гостиной у нас висит. Покажу потом, отличная работа. Ну, со странностями. Так художники все такие.

Покажет потом? То есть бросать меня прямо сейчас он не собирается?

Всеединый, что мне за глупости в голову лезут?! Мы тут убийцу вычисляем, а я себе мысленно личную жизнь устраиваю. Тьфу!

– А девушка у него есть? Невеста, жена?

– Жены нет, девушки… натурщицы приходят иногда, позируют за деньги.

– Я имею в виду именно личные отношения. Они только позируют или еще что-то?

Салливан густо покраснел.

– Мы не настолько близки с Ричардом, чтобы обсуждать такие… интимные детали.

– Жаль, – пожала я плечами, делая вид, что не замечаю девичьего румянца на щеках капитана.

Краснел он страшно и мучительно, как все рыжие: почти целиком каким-то бордовым оттенком, что плохо сочеталось с веснушками на носу и скулах. Смешной.

– По моей теории, у убийцы проблемы с потенцией, так что если Ричард никого не…

– Так! Я категорически отказываюсь обсуждать… потенцию своих знакомых с моей невестой!

Он запнулся на неприличном слове, но мужественно довел мысль до конца.

Даже не знаю, что меня дернуло подразнить его, но я, не задумываясь, выпалила:

– А свою?

Все еще взъерошенный и красный от своей тирады о неприличном, он был таким милым и домашним, что я совершенно не ожидала от него резких действий. Вроде того чтобы схватить меня за затылок одной рукой, другой – за талию, развернуть и притиснуть к себе так, что между нашими телами и волос бы не прошел.

– Поверь мне, с этим все нормально.

И Броди потерся носом о мою щеку. Я, умудренная опытом женщина, покраснела как невинная девица, которой в данный момент и являлась, почувствовав собственным животом, что там и правда все очень даже хорошо.

Всего-то и надо было повернуть чуть голову – и поцелуй случился как-то сам собой.

* * *

Как ни старался Бродерик отвлечь меня поцелуями от мыслей об убийце и расследовании, ему это не удалось.

Ну, почти…

В какой-то момент мы так увлеклись, что, если бы не махровый, вбитый в него с детства кодекс джентльмена, все произошло бы прямо там, на балконе. Но жених – вроде бы все еще жених, заявок на расторжение помолвки не поступало, по поведению скорее похоже, что он совершенно не против, – с усилием отстранился, чмокнул меня в нос и завернул обратно в халат едва ли не с головой.

Только тогда я заметила, что верх платья расстегнут чуть ли не до талии.

Ай да тихоня рыжий.

Давя довольную усмешку, я поправила корсаж – благо застегивался он для разнообразия спереди – и пристроила голову у Бродерика на плече.

– Ты больше в эту грязь не полезешь, Кати!

Голос его был тверже стали, хоть и несколько хрипловат. Я потерлась носом о его подбородок, втягивая постепенно пропитывающий меня запах. Слышать собственное имя, пусть и искаженное, было безумно приятно, но я не собиралась менять из-за нескольких теплых слов и уютных поцелуев принципы собственной жизни.

Не смеши меня, женишок. Неужели ты и правда думаешь, что твоего запрета достаточно, чтобы меня остановить?

– Я пойду. Внизу ждет Пэдди, – прошептала я ему в шею, с удовлетворением наблюдая, как по коже пробежала дрожь от моего дыхания.

Бродерик галантно проводил меня до авто, не обращая внимания на свой домашний вид. Халат я ему вернула, но на улицу в таком виде все равно было не принято выходить. Попрание устоев ради меня, пусть и в такой мелочи, было приятно, что и говорить.

– Обещай, что не будешь заниматься самостоятельными поисками преступника, – внимательно глядя мне в лицо, попросил Салливан.

– Обещаю, – с кристально ясными глазами ответила я.

Зачем его искать, если он, похоже, уже найден?

Домой мы поехали через казино. Мне нужно было отыскать папку на Ричарда Сайкерта. Пэдди без лишних вопросов подождал полчаса, пока я переворачивала вверх дном картотеку: по буквам-то упорядочила, а вот дальше процесс не пошел, так что пришлось перебирать все триста с лишним папок на «эс».

Читала я уже дома, за ужином. Дворецкий слегка подобрел и взирал на меня с неким умилением. Я, наверное, в этот момент очень напоминала ему лорда Суона. Приемный отец тоже норовил совместить еду и работу.

Досье на Ричарда было довольно тонким. Мать – проститутка из уличных, вот уж не повезло человеку с рождения. Отец, понятное дело, неизвестен. Собственно, ничего примечательного в его биографии для спецслужб не было, всей истории на два листика, из них полтора – про его обучение у мсье Дюка, ради которого все досье и затеяли. Тайная канцелярия отслеживала всех иностранцев, особенно одаренных, поскольку они не всегда приносили клятву верности, а значит, на всю жизнь оставались под подозрением. Досье Ричарда начиналось с возраста пятнадцати лет, с того момента, как он поступил под крыло мсье. Недоработали подчиненные лорда Доэрти, схалтурили.

Знаменитый провенский художник умер лет пять назад, так что новых сведений о судьбе Сайкерта больше не появлялось. Надеюсь, он все еще живет по старому адресу, иначе придется расспрашивать кумушек с правого берега. Вот горничная удивится, если я начну копаться в мусорной корзине: все поступавшие приглашения на чай и вечера отправлялись прямиком туда. Со смертью Барона отпала необходимость притворяться, что мне интересно светское общество, так что всю эту мишуру я решительно забросила. Не до того. Учеба, убийца, прочие дела.

Сразу, на ночь глядя, я в гости к художнику не поехала, хоть и хотелось. Но, во‐первых, время уже неприличное для визитов, а во‐вторых, нужно было дать Бродерику переварить наш диалог. То, что он парень сообразительный, было очевидно. Иначе бы он мне так не нравился.

Зато утром, пораньше, когда богема наверняка отсыпается после ночного творчества, я собралась на деловой визит. Корсет выбрала самый плотный, на проволоке – если решит сразу ударить ножом, больше вероятность, что тот соскользнет. На шею повязала шарфик, а шляпку надела сама, чтобы не пугать Лану изменениями во