Красная луна - Бенджамин Перси

Она проклинает себя за то, что не была в тот миг рядом с Мэтью. Проклинает Мэтью за беспечность. Проклинает пилота и его начальство, посылающее карательные экспедиции на изувеченную землю. Проклинает всю американскую военную машину: вот сволочи, заперли ликанов за забором, и здесь, и в Республике, и ждут, пока они подожмут хвосты. Но сильнее всего Клэр проклинает Сопротивление и его лидеров. Балора. Именно из-за него все и считают ликанов дикими зверями. Именно из-за него весь ее мир разом превратился в одну большую могилу.

Клэр закидывает в рот несколько йодных таблеток и запивает их водой из фляги. Йод, конечно, не сможет серьезно защитить от радиации: чем дольше она пробудет здесь, тем скорее в ее организме вызреют опухоли.

На кладбище есть и другие свежие могилы. Без памятников и надгробий. А кое-где лежат и непогребенные тела. Может быть, люди сами приползали сюда из последних сил. Клэр снова хочется умереть, пустить себе пулю в лоб. Она уже не в первый раз думает о самоубийстве. Привязать веревку к балке в гараже и сунуть голову в петлю. Спрыгнуть с крыши. Заплыть подальше в океан. Как-нибудь вытерпеть короткие неприятные мгновения, зато потом не будет больше голода и страха. Не придется бежать, постоянно бежать.

На рукоятке лопаты все еще наклеен ярко-желтый ценник: «19 долларов 99 центов». После гибели друзей девушка как в тумане блуждала по соседнему универмагу и взяла только то, что ей было нужно в тот момент: тачку и лопату. Эллу и Сэма девушка оставила на крыльце. Ей не хватило бы сил вырыть несколько могил. Теперь дело сделано. Наверное, надо вернуться в тот магазин. Ей приходится по нескольку раз на дню подкачивать заднюю шину на велосипеде. Неплохо бы раздобыть специальный набор и заделать дырку. А еще Клэр нужны боеприпасы, орехи, зерновые батончики. И новая куртка. Старая, из магазина спортивной одежды в Сиэтле, вся расползлась после кислотного дождя.

В конце концов Клэр встает, но с места не двигается. Она сейчас словно поднявшийся из могилы труп в саду мертвецов. Потом девушка все-таки спускается с холма. Хорошо, когда есть работа. Цель. Можно не думать о самоубийстве. В голове слегка проясняется, тело слушается чуть лучше. Ничего, Клэр уйдет с кладбища. Раздобудет нужные вещи. А потом приложит все усилия, чтобы найти Балора, и всадит ему в глаз пулю.

Возле самых кладбищенских ворот Клэр вдруг слышит собачий лай и тоненький вскрик. Несомненно, это кричит человек.

«Глок» она давно выбросила (его постоянно заклинивало), а вместо него пользуется «смит-вессоном». Надежный и мощный, хоть и тяжелый. Клэр выцарапала его из рук одного самоубийцы на кухне в Портленде. Мертвец так крепко держал рукоять, что пришлось сломать ему пальцы. Девушка не расстается с револьвером, он постоянно болтается в кобуре на поясе и уже успел натереть на бедре большую желтую мозоль. И теперь Клэр его достает.

Кладбище расположено на холме: могилы увенчаны крестами, круглыми и квадратными памятниками, кое-где возвышаются склепы. Клэр замечает на самой вершине какое-то движение. Кто-то бежит. Девчонка. Из-за огромной, на несколько размеров больше, белой футболки она похожа на привидение. Петляя между могилами, черноволосая малышка стремительно спускается с холма.

Лай становится громче. Вслед за девочкой несется целая стая собак — белых, серых, рыжих. Расстояние между ними сокращается. Тридцать ярдов, двадцать, десять. Почти у самого подножия холма беглянка оглядывается через плечо. Яростно лающие псы едва не хватают ее за пятки. Их раззадорила близость добычи.

Девчушка понимает, что бежать бесполезно, и забирается на ближайший мраморный склеп. Огромный доберман подпрыгивает и щелкает челюстями там, где только что была ее нога. Но малышка очень шустрая. На большом склепе примостился коленопреклоненный ангел. Она забирается прямо на его крылатые плечи.

Все это время Клэр наблюдает, неподвижная, как статуя. То ли из-за усталости, то ли из-за апатии между ней и девчонкой будто разверзлась непреодолимая пропасть. Она пришла сюда, чтобы воздать последние почести своему другу. И совершенно не собирается никого спасать. Ей не нужны новые неприятности. Но когда Клэр видит одинокого ребенка лет десяти, вокруг которого скачут разъяренные псы, в груди у нее вскипает ярость. Собаки рычат, прижав уши; они жаждут крови. Почти против собственной воли девушка, выставив вперед револьвер, бросается к склепу.

Девчонка с безопасного расстояния наблюдает за сворой. Лицо ее абсолютно спокойно, будто это и не злобные псы, а всего-навсего игрушки. Но тут большой пудель поднимается на задние лапы: вот-вот заберется на склеп. Несчастный ребенок кричит.

Собак этот крик раззадоривает еще сильнее: они трясутся, приплясывают на месте, извиваются и оглушительно лают, будто кровожадная толпа зевак во время публичной казни. Да их тут штук двадцать, не меньше: ротвейлеры, доберманы, немецкие овчарки, лабрадоры и даже одна такса. Шкуры грязные, в спутавшейся шерсти застряли репьи.

Клэр останавливается в десяти ярдах от склепа.

— Эй! Собачки!

Стая моментально поворачивается к ней. Они пыхтят и нерешительно виляют хвостами. Наверное, в них сейчас борются два инстинкта: преданность человеку и голод. Этакие чудовищные сиамские близнецы. Что говорить в такой ситуации, не очень понятно. И Клэр произносит:

— Плохие собачки.

Некоторые псы, оскалившись, показывают зубы, а другие скулят, будто при виде старого друга, которого узнают с большим трудом.

Пуль на всех не хватит. Сможет ли Клэр найти в себе силы для трансформации? Вряд ли. Всего час назад она похоронила Мэтью, спину ломит, одежда пропиталась потом, под ногтями грязь, и девушка чувствует себя невероятно опустошенной.

Пудель, похожий на огромный комок грязной спутавшейся шерсти, делает шаг вперед. Он выглядит одновременно нелепо и устрашающе.

— Сидеть. Сидеть. Стоять. Кувырок.

Но он не обращает внимания на команды.

Клэр поднимает ставший вдруг невероятно тяжелым револьвер. Пес опускает голову, выгибает спину и бросается вперед. С клыков капает слюна. Девушка всаживает ему в лапу пулю, и псина, взвизгнув почти человеческим голосом, падает, приподнимается и, подволакивая лапу, бежит прочь. За ней тянется кровавый след.

Выстрел получился громким, словно щелканье гигантского хлыста, звук разносится вокруг, порождая эхо. Остальные собаки разбегаются прочь. С воем и лаем исчезают в рощице на вершине холма.

Лишь такса выглядывает из-за угла склепа. Клэр убирает пистолет и, растопырив руки, громко кричит:

— А-а-а-а-а!

И собака, описавшись на ходу, мигом отправляется следом за остальными.

Клэр и девчушка смотрят друг на друга. Малышка отворачивается, потом набирается храбрости и снова поднимает взгляд. Карие глаза, широкие скулы, смуглая кожа. Наверное, мексиканка. Огромная футболка и джинсовые шорты, на ногах — кроссовки. Клэр поднимает руку в общепринятом знаке приветствия. Девчонка тоже. Обе чуть улыбаются.

— Ты говоришь по-английски?

Малышка смотрит на спасительницу с таким же точно выражением, как у только что сбежавшей таксы: смесь страха и одиночества. Ей одновременно хочется ринуться вперед, навстречу Клэр, и забиться куда-нибудь в укрытие.

— Спускайся, — говорит девушка. И повторяет по-испански: — Abajo. — Или это будет «derriba»? Клэр не помнит. Учила испанский еще в школе, сто лет назад. Она машет рукой. — Спускайся. Вниз. А то собаки осмелеют и вернутся.

Малышка не двигается с места, только задумчиво приподнимает брови: решает для себя, опасна Клэр или нет. И та, мешая английские слова с испанскими, принимается уговаривать ребенка:

— Не надо меня бояться. No estoy peligroso. Давай слезай, мне не до шуток. Я хорошая. Я твой друг. Yo estoy su amiga.

— Я не дура, — отвечает наконец девочка с легким акцентом. — Я говорю по-английски.

— Ты ликан?

— Я латина, — театрально закатывает глаза ребенок.

«Именно поэтому, — думает Клэр, — я и не люблю детей. Все они жуткие кривляки».

— А ну слезай немедленно, нам нужно идти.

Но негодница в ответ лишь чихает, прикрыв рот ладонями.

Было бы так просто уйти и бросить ее здесь. Какое Клэр вообще до нее дело? Мало у нее своих забот, не хватало еще стоять тут и уговаривать случайную знакомую. Боже, до чего же она устала. А стоит ли вообще предпринимать хоть какие-то усилия? В глубине души девушке хочется засвистеть — позвать назад собак и подставить им свою шею.

— А где твои родители?

Она тут же жалеет о своем вопросе: лицо девочки искажает гримаса, малышка начинает часто дышать — дети всегда так делают перед тем, как расплакаться. Клэр чувствует, как болезненно сжимается у нее сердце.

— Ладно, извини. Вот что, милая, давай уже спускайся. — Она вытягивает руки и манит девчонку. Надо действовать быстро, чтобы та не успела передумать. — Ну!