Волчица советника - Елена Литвиненко

— Мастер Робер!

Не удержала, оступилась, пытаясь опустить его на пол, и, потеряв равновесие, с визгом покатилась вниз по лестнице. Один кувырок, второй — просторное платье задралось открывая ноги в панталонах и огромный живот. По деревянному настилу медленно потекла лужа.

Маг, заматерившись, бросился к королеве, а меотцы с утроенной яростью пошли на приступ, вытеснили рау из-за баррикады. Зазвенело оружие, ярко вспыхнул и сразу же погас затоптанный зажигательный амулет.

Рау разделились, перекрыли оба входа на верхний этаж, заняли слепые зоны. По узким лестницам одновременно могли подняться не более двух человек, и наемники, наверное, продержались бы час или два, если бы не глефы городской стражи — длинные древки глевий не позволяли приблизиться к солдатам, а их клинки-фальшионы наносили обороняющимся страшные раны.

Йарра, Тим и Сэли наблюдали за боем. Степняк увлеченно, граф с долей сомнения — не лишним ли был его приказ убрать часовых-рау, тех, что прогуливались по улице перед «Лозой», Тимар отрешенно — его мысли витали настолько далеко, что он лишь моргнул при виде живого пламени, отображенного зеркалом. Стена огня прошла по лестницам, по первому этажу и двору таверны, сжигая людей и обугливая стены, и опала. Четыре магических шпиона погибли — передаваемые ими изображения застыли в оранжево-алом, и только пятый, тот, что прилепился к потолку, показывал почерневшие человеческие тела в оплавленных доспехах, израненных рау, сгрудившихся у неприметной двери на втором этаже, и мага, идущего по коридору с плачущим свертком в руках.

— Королева… — с трудом поднялся Марио Дюбуа, молочный брат и близкий друг Ришара.

Граф покачал головой.

— Ребенок крупный. Я не смог вытащить обоих одновременно.

— Но…

— Я не целитель, лярвин дол, этим должен был заниматься Робер!.. Через полчаса я открою портал в Оазисы, из них — в Рау.

— Отсюда?

— Да.

— Ваше Сиятельство, — заискрила вдруг подвеска на груди графа.

— Ваша Светлость? — нахмурился Йарра. — Добрый вечер.

— Добрый, — согласилась подвеска. — Операция по устранению эмиссара и королевы уже началась?

— Да, Ваша Светлость.

— Вы замечали, что вы никогда не зовете меня «господином», граф? — усмехнулся князь. — Впрочем, неважно. Хочу напомнить, что мне нужны неопровержимые доказательства смерти королевы Лизарии. Вы меня поняли, Ваше Сиятельство? Пусть ваши люди доставят их… Да, пока помню. Княгиня приглашает вашего сына.

Койлина Виоре, в свою свиту на зимние праздники.

— Койлин — бастард, Ваша Светлость, — скрипнул зубами Йарра. — Ему негоже…

— Княгиня оказывает честь вашему сыну, — отрезал князь. — Отказ неприемлем.

Связник потух.

— Гастингс, — связался Йарра с капитаном отряда, — готовность — двадцать пять минут. Рау семеро, седьмой — маг. Опасен. Не подходить, уничтожить издали. Взрывающиеся амулеты только при крайней необходимости, следы портала должны остаться.

— Да, господин.

— Ребенка и тело королевы доставьте в замок, — приказал Раду. Поднял угрюмый взгляд на Сэли: — Что?.. Пусть Луар решает, еще я о младенцев не марался. — Тем более что Койлину жить в Лизарии. — Зимой поедешь в столицу — в замке князя моему сыну понадобится охрана.

Новая молния ударила в Южную башню, выбелила кабинет и жесткие мужские лица. Громыхнуло. Замок загудел, застонал, зеркало на столе пошло рябью, оставив лишь звуки.

— Что происходит, Арно?! — Женский голос вывел Тимара из оцепенения, заставил Сэли и Йарру подавиться воздухом. — Пожар? Нападение?.. Что это?

— Это называется «ребенок», — невнятно сказал Ришар. — Возьми.

— Зачем он мне?.. Откуда?!

— Из…

Тишина. Звук льющегося вина, стук кувшина о дерево стола.

— Прости, лисенок, — извинился за грубость Ришар. — У меня сейчас нет настроения ни для бесед, ни для уговоров. Выяснять отношения продолжим в Азуритах, ты переходишь со мной в Рау.

— Но я…

Рябь спала, зеркало прояснилось, явив целующихся мужчину и девушку. Ришар запустил руку в длинные волосы блондинки, не позволяя ей ни отвернуться, ни оттолкнуть — да она и не пыталась, крепко прижимая к себе новорожденную наследницу Лизарии.

— Лира… — прошептал Тимар. — Это же Лира!

— Лисенок, — оскалившись, поправил Йарра.

Он искал ее по всему Меоту и Лизарии, гонялся за римела, откочевавшими в Рау, смертельно рискуя, влез на территорию боргов. Он был готов ко всему — к шантажу, к угрозам, к запуганному искалеченному зверьку вместо Лиры, — он бы залечил, зализал!.. Душу бы вытряхнул из тех, кто украл ее у него, — они пожалели бы о каждой секунде своей жизни!..

Лира.

Живая, здоровая.

С другим.

В глазах потемнело от разочарования, злости и оглушающей боли — будто снова дыба и иглы под ногтями, исполосованное кнутом тело. И крюк под ребром. Слева, там, где сердце.

Вцепившись в подлокотники, Раду смотрел, как Лира, нахмурившись, облизывает нижнюю губу, как, положив младенца на кровать, сама целует Арно. Старый дуб подлокотника треснул под пальцами графа, защемил кусок кожи. Кровь темной струйкой потекла по дереву, закапала на пол.

— Я рад, что ты согласна, — улыбнулся рау. — Идем вни… — От резкого, отлично поставленного удара в живот маг согнулся пополам, рухнул на колени, и его стошнило.

— Ты что… творишь… — прохрипел мужчина.

— Сколько вина вы выпили? Арно! На меня смотрите! Сколько вы выпили?!

— Ты…

Ладони мага опасно загорелись алым, и Лира ударила его в подмышки, парализуя руки. Поймала, усадила, не позволяя упасть в собственную рвоту.

Лицо мага стремительно бледнело. Частое дыхание, сузившиеся до размеров булавочной головки зрачки, неровный пульс…

— Сколько вы выпили?! — Голова Ришара мотнулась от пощечины. — Сколько?! Не смейте терять сознание!

— Кубок… Ты же видела… — По лицу рау крупным градом катился пот, изо рта текла слюна вперемешку с желчью.

Спотыкаясь и оскальзываясь на расставленных по полу свечах, Лира подтащила мага к лохани с грязной после купания водой.

— Пейте! Пейте, Арно, или я вас утоплю! — прошипела девушка, держа мага за волосы. — Да пейте же, будьте вы прокляты! А теперь травите! — сунула она ему пальцы в рот, раздражая корень языка. — Блюйте, чтоб вас Лес позвал!

— Ты…

— Заткнитесь и пейте!..

Молния прошла совсем рядом со стеной, ударила в террасу этажом ниже. Громыхнуло так, что заложило уши. Искры электричества побежали по металлической оковке ставней, затрещали на каминной решетке, вздыбили волосы. Платина зеркала вспыхнула ослепительно-белым и погасла; изображение на ней застыло, сфокусировавшись на сосредоточенном женском лице. Сощуренные глаза, вздернутый подбородок — о, как часто он видел эту отчаянную решимость! — припухшие от поцелуев с другим губы.