«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков

но лечиться отказывался, надеясь на молитвы и раздачу милостыни, устроенную в столице во второй половине января 1676 года. Находившийся в Москве в составе нидерландского посольства Бальтазар Койет написал об отчаянии докторов: «Никаким образом не удавалось убедить его величество, человека очень тучного, принять какие-нибудь лекарства». Вместо этого царь лечил жар холодным квасом и льдом. А ведь ответственность за лечение царя лежала на руководителе Аптекарского приказа Артамоне Сергеевиче Матвееве. И как он должен был потом корить себя за то, что ничего не удалось сделать! Надо было заставить царя принять лечение, но человека, способного на это, не могло найтись во всем государстве. 29 января 1676 года всё кончилось…

Сразу же была организована присяга новому царю Федору Алексеевичу. На выносе гроба царя Алексея Михайловича в Архангельский собор в Кремле 30 января 1676 года стояли общий плач и рыдания. Юного, не достигшего еще пятнадцатилетнего возраста царя Федора несли на каком-то «стуле», так как он «скорбел ножками». Была там и убитая горем молодая царица Наталья Кирилловна, не имевшая сил даже сидеть в траурном возке. Она так и ехала лежа, положив голову на колени какой-то придворной даме…

1 февраля Артамон Матвеев принимал у себя в доме членов нидерландского посольства, пришедших выразить ему соболезнования в связи со смертью царя. Сначала Матвеев еще держался и даже говорил о возможной передаче власти «регентскому совету». Возможно, после смерти царя Алексея Михайловича вспоминали, как после смерти Ивана Грозного вступил на престол первый царь Федор — Федор Иванович, порученный по царскому завещанию опеке Романовых и Годуновых. Но кто же мог войти в такой совет? Кто должен был стать новым Борисом Годуновым? По словам Матвеева, произнесенным в начале беседы, планировалось, «что ввиду малолетства его царского величества четверо знатнейших будут управлять наряду с ним». Но продолжить свои рассуждения перед иностранными гостями Артамон Сергеевич уже не смог: «Вельможа и все находившиеся в комнате разразились рыданиями»[341].

Как выяснится очень скоро, делить власть с последним «ближним человеком» царя Алексея Михайловича в окружении его сына царя Федора Алексеевича никто не станет. «Время» Артамона Матвеева завершилось…

Падение

Перемены во дворце не замедлили, хотя Артамон Матвеев еще несколько месяцев оставался в Боярской думе и стоял во главе Посольского приказа. Однако свои должности в других приказах он потерял. Уже 3 февраля Аптекарский приказ был передан старшему боярину князю Никите Ивановичу Одоевскому, затем последовали и другие назначения. К власти пришли те, кого Матвеев всеми силами оттеснял от царского трона. Показательно, как возвращенный в Москву из Астрахани окольничий Иван Михайлович Милославский еще в дороге раздавал распоряжения, кому в каком приказе сидеть, и ничего хорошего это Артамону Матвееву не обещало. «Ревизия» коснулась и тех новых дел, которыми прославился Матвеев. Консерваторы в Думе немедленно отменили все театральные представления и покушались на другие новшества.

Позиции Артамона Матвеева при дворе стремительно ухудшались. Слишком много врагов он сумел настроить против себя, действуя в интересах царицы Натальи Кирилловны и царевича Петра Алексеевича.

Всё это было заметно со стороны. Датский резидент Могенс Ге доносил своему правительству о переменах при дворе после смерти царя Алексея Михайловича и об общей «ненависти» к «канцлеру» Матвееву: «Двор разделился на несколько партий, принц юн, хвор, и нимало не интересуется мирскими делами, бояре вообще пылают неизбывной ненавистью к канцлеру и ко всем его родственникам».

Самыми могущественными врагами Артамона Матвеева оказались сестра царя Алексея Михайловича царевна Ирина Михайловна, его старшая дочь царевна Софья и другие родственники царицы Марии Милославской. Как писал Ге, они «на всё пойдут, лишь бы сокрушить семью правящей великой княгини, у которой нет никакой другой опоры, кроме канцлера»[342].

Очевидно, что здесь действовали мотивы глубокой неприязни, связанные со вторым браком царя Алексея Михайловича. И в этом случае никакие рациональные соображения не действовали, щадить Матвеева и Нарышкиных никто не собирался. Так же будет и потом, много лет спустя, когда Петр I окончательно придет к власти и поставит точку в историческом споре с Милославскими и царевной Софьей.

Обращаясь к этим месяцам «тягучего» противостояния с Матвеевым, можно увидеть, что члены Думы, оказавшиеся на первых местах в окружении царя Федора Алексеевича, действовали привычными методами, наполняя Думу и приказы своими родственниками. Буквально за несколько недель до венчания на царство Федора Алексеевича 18 июня 1676 года произошло значительное увеличение числа членов Боярской думы с 19 до 33 человек. Первым боярином нового царствования стал знаменитый князь Василий Васильевич Голицын, пожалованный в Думу 4 мая. Он был близок к боярину князю Юрию Алексеевичу Долгорукову, по сути, сменившему Матвеева в его неофициальном чине одного из самых «ближних людей» царя. В переговорах с иноземными послами в Посольском приказе Матвеев распоряжался уже не один, а вместе с боярами князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым и его сыном князем Михаилом Юрьевичем.

Сохранившийся «ответ» «ближних бояр» князя Михаила Юрьевича и Юрия Алексеевича Долгоруковых и Артамона Матвеева голландскому посольству Кунрада фон Кленка («Кондратью фон-Клинкину») показывает, что опыт Матвеева был по-прежнему востребован. На переговорах, начавшихся еще при жизни царя Алексея Михайловича 17 января, а завершившихся 1 мая 1676 года, обсуждались разные вопросы. Например, о несанкционированном приходе военного корабля в Двинское устье близко к Архангельску («в пяти верстах») или о торговле шелком-сырцом с Персией, ведшейся через Армянскую торговую компанию[343]. Представители нидерландских Генеральных штатов стремились хоть каким-то образом поучаствовать в такой торговле и предложили свои услуги по набору корабельных мастеров для строительства «небольших кораблей» в Нижнем Новгороде и Астрахани для торговли на Волге и в Каспийском («Хвалынском») море. Соглашаясь на набор мастеров «в его великого государя службу», русская сторона все-таки стремилась подтвердить права армянских купцов и незыблемость Новоторгового устава, вводившего меры для защиты интересов торговли собственных подданных[344]. Эти переговоры о наборе мастеров «Галанские земли» для строительства кораблей с участием Матвеева происходили за двадцать лет до того, как будущий царь Петр поедет изучать корабельное дело в Амстердаме…

Пока шли приготовления к царскому венчанию, Матвеева и Нарышкиных не трогали. Но они должны были узнать, как в одночасье может всё поменяться, когда их стали явно обходить в пожалованиях. Артамон Матвеев