Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

отдельную комнату и заплатил полновесным римским сестерцием, взяв сдачу местными медяками. Как меня предупредили, армянские серебряные и золотые монеты часто бывают фальшивыми. При Тигране, деде нынешнего правителя, выпустили много высокопробных золотых, серебряных и бронзовых с его длинноносой головой в профиль в короне с восьмиконечной звездой, обозначавшей солнце, но при наследниках дела и вслед за ними монеты покатились под откос.

— Да и хотелось бы посмотреть ваш праздник Навасард (Новый год), — сказал я.

Он будет отмечается одиннадцатого августа уже в две тысячи четыреста семьдесят второй раз. Посвящен семи богам: верховному семейству Арамазду и Анаит, солнца Михру, войны Ваагну, мудрости Тиру, воды Астик и войны и мудрости Нане. Пантеон явно позаимствован у шумеров и творчески переработан. В нынешнем армянском календаре тринадцать месяцев: двенадцать тридцатидневных и последний в пять или шесть (в високосный год) дней. Названия имеют не только месяцы, но и каждый день. Запомнить их я не рискнул.

— О-о! Мы рады каждому гостю! — восторженно воскликнул хозяин постоялого двора. — Я уже заготовил жертвенного барашка и вино, и ты приглашен на пир!

Я пока не знал, где, как и когда решить поставленную задачу. Подумал, что момент удобнее праздника трудно придумать. Все будут на расслабоне, пьяные, сытые. Оставалось придумать, где и как, чтобы не заподозрили меня, или обеспечить безопасный путь отхода. Поэтому на следующий день я объехал окрестности, якобы отправившись на охоту, посмотрел, как можно быстро скрыться с глаз городской стражи. Пару уток таки подстрелил. Их здесь много, жирные, отъелись за лето. Отдал хозяйке, толстой и черноусой, которая жила по принципу конденсатора: молчала, молчала, а потом разражалась таким потоком ругательств в адрес бестолкового мужа или еще более тупых рабов, что шарахались проходившие мимо горожане. Она приготовила птиц на ужин, которым я угостил и четырех крестьян, привезших на ослах в город на продажу дары своих полей и садов. В ответ они побаловали меня местным розовым вином, точнее, изготовленным из белого винограда и гранатов. Получилось интересное фруктовое гини, как здесь называют вино. Я пил такое в Вавилоне. Там его почему-то называли финикийским, хотя этот морской народ не имел никакого отношения ни к выращиванию, ни к производству, ни даже к продаже. Вино сплавляли по рекам Тигр и Евфрат в больших глиняных кувшинах вместе с ослом на округлых плотах из деревянного каркаса, обтянутого шкурами. По прибытию продавали всё, кроме осла, которого нагружали вавилонскими товарами и домой возвращались пешком.

Арка Арташеса я впервые увидел на следующий день, когда он в сопровождении нескольких десятков всадников проехал мимо постоялого двора. Ему сорок три года. Последние одиннадцать правит Арменией. На монетах, отчеканенных, видимо, сразу после восшествия на трон, изображен выбритым по римской моде, потому что пожил в Александрии, где участвовал, как пленник, в триумфе Марка Антония, проведенном там, а не в Риме. Армянский арка Артавазд и его сыновья были захвачены подло, во время переговоров, что не помешало мужу Клеопатры считать себя великим полководцем, одержавшим военную победу. Предполагаю, что Марк Антоний перенял у жены лучшие ее качества, начиная с беспринципности. После его смерти Арташес вернулся в Армению и стал новым правителем. Первое время вел себя смирно, а потом на беду своему народу отрастил бороду и принял титул аркаиц арка (царь царей).

Одиннадцатого августа аборигены с раннего утра потянулись толпами к храмам семи богов, принося им жертвы. Участвовали все, от детей до стариков, от правителя до последнего голодранца. Правда, боги блюли сословные привилегии, принимая жертвы сперва от знатных и богатых. Я в храмы не ходил. К иностранцам, а я выдавал себя за кельта, потому что римлянином здесь быть опасно, всегда относятся со скрытой агрессией, а во время религиозных обрядов можешь случайно сделать что-нибудь не то, из-за чего будешь объявлен осквернителем и растерзан тут же. Нет ничего страшнее толпы в религиозном экстазе.

Хозяева постоялого двора тоже отметились в храмах и вернулись часа через два. Лица у обоих были мягкие, умиротворенные. Смотрели друг на друга заботливо, будто вчера вечером не собачились так, что соседи подошли к воротам, чтобы посмотреть представление. К их приходу я уже упаковал вещички, приготовился в путь.

— Ты куда собрался⁈ — удивился хозяин.

— Получил задание, обязан ехать, — огорченно сообщил я.

— Кто тебе мог дать его⁈ Сегодня праздник! — возмущенно воскликнул он и после паузы сам нашел ответ: — Иудеи⁈ Вот чарки (злые духи) проклятые! Им лишь бы нагадить людям другой веры!

Я сделал вид, что он угадал, но не имею права подтвердить это.

— Подожди, сейчас дадим тебе вина и матнакаш, — предложил он.

Матнакаш — это пшеничная лепешка с узором сверху, напоминавшем мне, сексуальному маньяку, женский половой орган. Очень вкусная, поэтому я задержался на несколько минут. Да и ради их вина из винограда и айвы стоило подождать. Да и спешить мне, в общем-то, некуда. Все равно придется прятаться в зарослях до темноты.

Вино налили в мой бурдюк. Тару обычно не дарят, нужна в хозяйстве. Лепешка, испеченная рано утром, уже остыла, но все еще источала притягательный аромат, и я не удержался, отломил кусок, польстив хозяйке, которую радовал аппетит, с каким поедал приготовленное ею. Попрощавшись с ними, поскакал якобы сторону Киликии, в город Тарс, где сейчас живет много армян.

Удалившись от города километра на три, свернул к холму, густо поросшему деревьями и кустами. Обследовал его вчера и нашел звериную тропу, ведущую на небольшую лужайку. Там остановился, стреножив коня. В тени дерева с широкими округлыми листьями соорудил ложе из сломанных веток, сухой травы и опавших листьев.

Ночь предстоит трудная, надо бы выспаться, но сон не шел. Думал о том, зачем я занимаюсь всем этим? Если бы сам не напросился, сейчас бы сидел спокойно в латифундии в кругу семьи, наслаждался жизнью, рубил потихоньку бабло. Иногда приходит мысль, что я не зря здесь, что действую не только и не столько от скуки, любви к приключениям, сколько выполняя определенные задания, не давая истории свернуть не туда. Может быть, я тот самый убийца бабочек, благодаря которому в США появится черный президент Обама или не появится другой черный намного раньше или позже? Или я должен обеспечить появление самого себя, обязанного вернуться в прошлое и сделать это опять, и опять, и опять…? Эдакий исторический эффект зеркала в зеркале. При этом я не уверен, что хочу узнать правду, потому что соткана из печали.

Ночи в