Интерконтинентальный мост - Юрий Рытхэу

А потом снова и снова возвращаться в полеты в грезах и наяву, смотреть в бездонное небо, чувствовать себя невесомым ветром, упругим и сильным, как руки доброго человека.

Мягкие руки ветра гладят тело, ворошат одежду, забираются под складки легкой камлейки, касаются маленьких, еще девичьих грудей, бегут как теплый ручей дальше по телу вниз, чуть щекоча гладкую поверхность живота…

Френсис недвижно лежала с закрытыми глазами, и Перси несколько раз показалось, что от нее отлетело дыхание. Тогда он сдерживал собственное прерывистое жаркое дыхание и видел легкую улыбку на заалевших устах, трепетание ресниц. Блуждающие по телу руки ощущали тепло и даже жар, охвативший Френсис.

Перси дрожал от возбуждения, от ощущения нарастающего счастья, от неверия в то, что происходило.

Может быть, так именно и должно быть: у подножия бога белых людей, который давным-давно стал богом эскимосского народа, к которому на протяжении уже почти двух веков обращались с молитвами морские охотники, посвящая его в свои дела… Может быть, он-и впрямь услышал молитвы, которые возносил к нему Перси.

Как прекрасна Френсис! Воистину она цветок благоухающий, прекрасный, живой, трепещущий, совершенный во всех отношениях. Прикосновение к ней рождает ощущение неземного счастья, и желание слияния так сильно, что чувствуешь мучительную боль. Утоление боли — вот оказывается, что такое настоящее слияние с женщиной, с той единственной, которую тебе предназначил господь. А все, что было до этого, все, что перепробовал за свою недолгую бурную жизнь Перси Мылрок, все было совсем не то, жадные, мимолетные объятия, которые забывались тут же, стоило отвернуться.

А здесь… как хочется продлить это мучительное волнение, и в то же время нет больше сил сдерживаться, терпеть эту боль, от которой, кажется, можно умереть.

Вот оно, настоящее, мгновение счастья!

И тут Френсис открыла глаза. Сначала в них отразилось мирное освещенное небо, которое тут же заместилось выражением ужаса и страдания.

— Нет! Нет! — закричала она так, что ее крик, наверное, был слышен не только в пробуждающемся внизу селении, а далеко на птичьих скалах.

Перси не успел ничего сделать, не успел даже сообразить, как одним невыразимой силы движением Френсис вывернулась, вскочила на ноги и бросилась вниз, по узкой тропке.

Оглушенный и ошеломленный Перси так и остался лежать на мху, вдруг ставшем жестким и холодным. Он готов был завыть волком от горя и обиды, но не было ни голоса, ни сил.

Глава десятая

Иван Теин сидел в своем служебном кабинете и наблюдал на нескольких экранах, как к Уэлену плыли флотилии гостей. С Кинг-Айленда на парусах двигались три большие байдары. Он знал о намерении Джеймса Мылрока отчасти как бы воскресить древние способы общения в Беринговом проливе. На байдарах шли сивукакцы с острова Святого Лаврентия и жители Нома.

Номские эскимосы расположились на двух байдарах — представители общины, ведущие свое происхождение с острова Святого Лаврентия, и общины Кинг-Айленда. Маленькая группа жителей Уэльса наняла обыкновенный пассажирский катер.

А вообще гости начали съезжаться еще вчера — из Нуука прибыл гренландский ансамбль, делегация с мыса Барроу зафрахтовала пассажирский дирижабль компании «Раян-Эрлайнз».

По мере приближения к мысу Дежнева байдары сближались. На экране уже было хорошо заметно, что гости с острова Святого Лаврентия и Нома воссоединились с флотилией байдар Кинг-Айленда. К ним вплотную подошли суда из Нома, а пассажирский катер из Уэльса замедлил ход, видимо, чтобы быть вместе с остальными.

Все сведения о приближении гостевой флотилии передавались по местному радио и телевидению.

С утра дул северный ветер, и поначалу Иван Теин не на шутку опасался того, что поднимется волна и байдарам придется причаливать на южной стороне полуострова, а оттуда уже каналом плыть в уэленскую лагуну. Это было бы нарушением традиции: такого рода встречи испокон века начинались именно на старой Уэленской косе.

К полудню намечалось прибытие почетных гостей, среди которых, разумеется, первыми были Сергей Иванович Метелица и Хью Джонсон Дуглас. Даже официальные лица из Магадана, Анадыря и Нома, из столицы Аляски на этот раз не вызывали такого интереса, как эти два человека.

Почти все население Уэлена с утра находилось возле яранг на галечной косе. Чистились и проветривались жилища, заготавливалось топливо для костров, на которое непременно шли выброшенные морскими волнами обломки деревьев, куски древесной коры, дающие сильный жар и особый запах живого дыма. Так уж было заведено, что большинство гостей с острова Берингова пролива предпочитали селиться в ярангах, спать в меховых пологах, как бы этим возвращаясь в прошлое.

Солнце встало над южными тундровыми холмами. Часы показывали уже начало второго.

Хотя служебный вертостат Ивана Теина стоял наготове на берегу лагуны, в двух шагах от дома, он решил пройти до берега моря пешком.

Ума была в ситцевой камлейке с яркими рисунками тундровых цветов: такая ткань делалась по специальному заказу Чукотки на одной из ткацких фабрик Узбекистана. Сам же Теин был в белой камлейке, а на ногах — новые летние торбаза, перевязанные хорошо выбеленной кожей нерпы — мандаркой. На ногах Умы тоже были торбаза, но женские, высокие, с широкой белой полосой на голенище. Приблизительно так же, но с некоторыми вариациями были одеты все, кто в этот ясный день шел по широкой дороге от тундрового берега уэленской лагуны к галечной косе.

Теин с женой догнали неторопливо идущих впереди Хью Дугласа и Метелицу.

— Я впервые на таком празднестве, — признался Хью Дуглас.

В другое время Иван Теин не преминул бы воспользоваться моментом и долго бы рассказывал о возникновении этого доброго обычая, прерванного годами холодной войны и возобновленного уже в самом начале двадцать первого столетия, в результате улучшения отношений между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом, но сейчас он только сказал:

— Вы увидите настоящее искусство народов Арктики!

Мост-макет, собранный и установленный на том же самом месте, где прежде стоял взорванный его аналог, ничем не напоминал о том, что здесь произошло. Не было даже намеков на строительный мусор: промышленные роботы, в отличие от людей, запрограммированные на чистоту и аккуратность, никогда не оставляли мусор на строительных площадках.

Люди любовались мостом, фотографировали друг друга старыми моментальными аппаратами, обменивались снимками.