Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

Установлению монополии помогло отсутствие демократической законодательной власти в стране. Вот такой казус. Витте рассказывал об отзыве одного француза, ознакомившегося с этим российским нововведением. Он высоко его оценил, но при этом сказал, что во Франции такое невозможно, поскольку «необходимо прежде всего одно условие, — чтобы та страна, в которой она вводится, имела монарха неограниченного, и мало того, что неограниченного, но и с большим характером».

То же примерно отмечал и наш соотечественник С.Л. Любош: «Питейная государственная монополия нарушала очень много частных интересов, и, только опираясь на неограниченное царское самодержавие, Витте мог провести эту монополию».

Согласно Большой Советской энциклопедии, «установление винной монополии было продиктовано интересами государственной казны и винокуров-помещиков». С такой трактовкой можно согласиться только отчасти — в том, что касается государственной казны. Но и то, здесь не вся правда. Предполагались и другие интересы, о которых Витте писал: «Должен сказать, что в течение всего моего управления питейная монополия, по завету покойного императора Александра III, имела главным образом в виду возможное уменьшение пьянства».

Однако расчет на «уменьшение пьянства» не оправдался. Во всяком случае, потребление спирта на душу в России (в сорокаградусном исчислении) составляло: в 1897 г. — 0,5 ведра; в 1900 г. — 0,52; в 1905 г. — 0,53; в 1906 г. — 0,60; в 1908 г. — 0,57.

Но к положительным последствиям реформы нужно отнести ужесточение правил торговли, возросшую культуру в питейных заведениях, повышение качества напитков, увеличение поступлений в казну от торговли вином и др. В любом случае введение винной монополии явилось благом для России.

К началу XX столетия жизнь российских крестьян не улучшилась. Население быстро росло, земли не прибавлялось, а урожайность зерновых оставалась практически на одном уровне. Следовательно, на душу населения хлеба приходилось все меньше. Чтобы как-то прокормить себя, крестьяне сокращали поголовье скота в своих хозяйствах. Если в 1860 г. на 100 человек приходилась 41 голова крупного рогатого скота, то в 1900 г. — 36, в 1914 г. — 30. Спад поголовья овец был и вовсе катастрофическим (1860 г. — 88, 1900 г. — 55, 1914 г. — 22). Это значило ухудшение питания крестьян и сокращение товарности их хозяйств.

Естественной реакцией на снижение уровня жизни и неспособность властей улучшить положение стали выступления крестьян, перераставшие местами в настоящие восстания. Поводом для волнений служили часто случавшиеся в это время неурожаи, обрекавшие население на голод. Пример — выступления крестьян весной 1902 г. в Полтавской и Харьковской губерниях после неурожая 1901 г. (когда было собрано всего по 11–14 пудов хлеба с 1 дес.). Участники стихийных бунтов громили помещичьи имения, захватывали зерно, скот, имущество, сжигали усадьбы. Однако волнения 1902 г. имели локальный характер и не распространились на другие губернии. Через два-три года ситуация резко изменилась. Крестьянские выступления быстро охватили обширные пространства империи — Украину, Центрально-Черноземные губернии, Поволжье, Грузию, Прибалтику.

Абсолютное большинство крестьянских бунтов носило стихийный характер и сопровождалось бессмысленным уничтожением материальных ценностей, погромами, гибелью людей.

Крестьяне требовали одного — земли. А между тем, при сложившемся и мало менявшемся к лучшему способе ее использования даже в случае полного изъятия земли у помещиков и раздачи ее крестьянам, через некоторое время опять, в связи с ростом населения встал бы вопрос о малоземелье. В начале XX в. в России урожайность хлебов составляла 48 пудов с десятины, в то время как в Германии — 134, Англии — 154, Бельгии — 161, Дании — 197.

Российские власти понимали, что очередным переделом земли, к которому призывали революционеры всех мастей, ситуацию не улучшишь. Нужны были коренные изменения в системе землевладения и землепользования.

В критической обстановке массовых волнений и бунтов в действиях правительства обнаруживались явная нервозность и непоследовательность. Тем не менее ему не откажешь в стремлении объективно оценить ситуацию и определиться с ответом на вопрос — а что же делать? В 1901–1905 гг. в этом направлении работали три весьма представительные комиссии: «Комиссия об оскудении центра», возглавляемая В.Н. Коковцевым (министр финансов после Витте); «Редакционная комиссия» под председательством А.С. Стишинского (начальник главного управления землеустройства и земледелия); и, наконец, «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» под руководством Сергея Юльевича Витте.

Первые две комиссии не предложили каких-либо проектов законодательных актов: глубина изучения проблемы и компетентность членов комиссий оставляли желать лучшего. Другое дело — «Особое совещание…», образованное по указу царя от 23 января 1902 г., в которое вошли министры финансов, внутренних дел, земледелия и государственных имуществ и возглавил которое статс-секретарь, министр финансов Витте. Перед «Особым совещанием» была поставлена задача «выяснения нужд сельскохозяйственной промышленности и соображения мер, направленных на пользу этой промышленности и связанных с нею отраслей народного труда».

Предполагалось, что «Особое совещание» на основе глубокого изучения проблемы, с привлечением представителей различных социальных групп населения, выработает необходимые предложения и рекомендации. Озабоченный важностью порученного дела и возложенной на него ответственностью, Витте говорил: «Опрос местных людей и учреждений представляется, безусловно, необходимым. В таком жизненном и важном для всей России деле, как сельское хозяйство, едва ли целесообразно предпринимать какие-либо меры, не спрося мнения тех, чьи нужды удовлетворить должны эти меры, кто близко стоит к земледелию и кому лучше всего известны его слабые стороны и насущные требования».

Как видим, задача была поставлена серьезная и ответственная. «Особое совещание» предполагало задействовать органы власти и общественные организации различных уровней, а также отдельных граждан, компетентных в аграрных вопросах. Были созданы губернские комитеты, возглавляемые губернаторами, и уездные во главе с предводителями дворянства. Совещание высказало пожелание руководителям комитетов иметь отзывы «не одних только земских деятелей, но и местной администрации, поместного дворянства, сельскохозяйственных обществ и даже отдельных знатоков того или другого предмета».

Насколько эти пожелания были учтены, можно судить по составу губернских и уездных комитетов.

Как видим, в комитетах представителей сословия, судьбу которого решало «Особое совещание…», то есть крестьян, было очень мало: в уездных комитетах — 17% от состава, в губернских — только 2%.

В комитеты были разосланы перечни вопросов, касавшихся сельского хозяйства, по которым они должны были представить свои соображения. Одним из основных был вопрос о сельской общине, однако далеко не все комитеты, как губернские, так и уездные, высказались по нему. Из присланных ответов было видно, что значительная часть (хотя отнюдь не большинство) государственных чиновников и общественных деятелей была за сохранение общины.

Богатый материал, полученный из многих губерний и уездов отражал отношение к крестьянскому вопросу, преобладающее в самых различных экономических, природно-климатических и культурно-национальных зонах России. В результате его обработки, произведенной виднейшими российскими учеными и общественными деятелями, были изданы труды, открывшие глаза российской общественности на важнейшую для страны проблему.

Был сделан вывод в пользу перехода от общинной земельной собственности к индивидуальной. Витте в своих воспоминаниях так подытоживал работу этого органа:

«По крестьянскому вопросу сельскохозяйственное совещание вообще высказалось за желательность установления личной, индивидуальной собственности и, таким образом, отдавало предпочтение этой форме землевладения перед землевладением общинным… Но сельскохозяйственное совещание… полагало, что устройство личной, индивидуальной собственности крестьянства должно истекать не из принуждения, а из таких мер, которые бы постепенно привели крестьянство к убеждению в значительных преимуществах этой формы землевладения перед землевладением общинным».

Однако и работа этой комиссии не завершилась созданием проектов законодательных актов. В связи с чем Витте писал: «…если бы совещанию дали закончить работу, то многое, что потом произошло, было бы устранено. Крестьянство, вероятно, не было бы так взбаламучено революцией, как оно оказалось…»

Что же случилось? Почему столь затратное предприятие, выполненное на высоком профессиональном уровне, не было доведено до конца? Витте объясняет это чрезвычайной революционностью предложений, выработанных участниками «Особого совещания»: «Эта черта трудов комиссии и послужила истинным основанием к закрытию сельскохозяйственного Совещания, как нечто грозящее существующему в то время государственному строю». Окружение царя, в значительной степени состоявшее из сторонников незыблемости сложившихся порядков, убедило его издать указ (март 1905 г.) о прекращении работы Совещания. Очевидно, для окончательного прозрения умов нужна была революция, которая вскоре и последовала.