Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо таких, чисто моральных норм, не забыл Зиновьев и о многократно говоренном им ранее. «Важнейшей задачей времени, — отметил он, — является установление правильного разделения труда между партийными и советскими учреждениями, точная размежовка прав и обязанностей тех и других… Парторганизации ни в коем случае не должны вмешиваться в повседневную работу хозорганов и обязаны воздерживаться от административных распоряжений в области советской работы вообще. Парторганизации должны направлять деятельность хозорганов, но ни в коем случае не стараться заменить или обезличивать их. Отсутствие строгого разграничения функций и некомпетентное вмешательство приводит к отсутствию строгой и точной ответственности каждого за вверенное ему дело, увеличивая бюрократизм в самих парторганизациях, делающих все и ничего»316.
Столь резкие, даже жесткие категоричные требования Зиновьев позволил себе в тезисах (а позже и в самом докладе) лишь потому, что ссылался на уже принятые прежде аналогичные решения — 8-го и 10-го съездов, И Всесоюзной партконференции, совещания секретарей обкомов, облбюро и губкомов РКП.
31 марта, выступая на вечернем заседании 12-го съезда, заявил: «Настало время, когда наша партия должна самым внимательным образом, гораздо внимательнее, чем это было до сих пор, заняться вопросами своего строительства. Настало время, когда мы целый ряд коренных проблем и основных вопросов существования и функционирования нашей партии должны взвесить еще раз гораздо более хладнокровно и обстоятельно, чем это нам удавалось до сих пор».
И сразу уточнил: «Отнюдь не вижу свою задачу, как и ЦК нашей партии, в том, чтобы затушевать те громадные трудности и опасности, перед которыми стоит наша партия… Изображать дело так, что все обстоит благополучно… нет у нас и угрозы перерождения». А далее, пункт за пунктом, повторил, но только развернуто, свои тезисы.
Отметил Зиновьев разнородность партии — 50 % рабочих, 30 % служащих, 20 % крестьян. Объяснил такое положение монополией РКП на власть — в противном случае «к нам начали вступать элементы, которые были в рядах социал-демократии и той или иной разновидности мелкобуржуазного социализма».
Отметил отрицательное влияние НЭПа — он «остро ставит проблему неравенства в партии… особенно для товарищей, поставленных у верхушки промышленного строительства».
Отметил «вопрос о разграничении партийных и советских аппаратов», напомнив делегатам о решении 8-го партсъезда — «Смешивать функции партийных комитетов с функциями государственных органов, каковыми являются советы, ни в коем случае не следует. Такое решение дало бы гибельные результаты». Правда, все же добавил: «Наша партия должна направлять хозяйственную жизнь».
Отметил дифференциацию состава партии в центральных районах и на окраинах, ибо «партия не есть нечто однородное, и иное воззрение должно быть на Сибирь, иное на Туркестан и иное на Бухару».
Подробно остановился на «группировках, трениях и склоках» в парторганизациях, «что можно было бы грубо назвать: более молодые против более старых, уездные против городских, партийные против советских, совнархозовцы против профсоюзовцев и наоборот, губпродкомы с совнархозами и прочее. И чем провинциальнее организация, тем более непригодный вид это получает. Причина этого — низкий уровень рядовых членов нашей партии».
«Причина этого, — продолжил Григорий Евсеевич, — низкий уровень рядового члена нашей партии… Нужно, правда, признать, что у нас много безграмотных членов партии… Мы можем за год интенсивной работы добиться того, чтобы у нас культурный уровень членов партии поднялся… Но эти товарищи в силу воспитания, не по нашей и не по их вине, а в силу обстановки находятся в подготовительном классе, если только в подготовительном, а на самом деле положение еще тяжелее».
И предложил единственный, по его мнению, приемлемый выход: «Надо просто закрыть доступ в партию до следующего съезда». То есть на год.
Завершая же доклад, Зиновьев вернулся к тому, о чем уже говорил делегатам съезда. «Наша партия, — повторил он, — есть партия-монополист. В силу того, что она одна на сцене, в силу этого к нам приталкиваются неизбежно некоторые элементы, которые при другой обстановке были бы в других партиях. Да, у нас разнородность. Крестьянская среда дает опасности. Еще большие опасности дают служащие элементы, не трудовые элементы, примазавшиеся к нам… Но есть не только субъективное желание, есть исторические данные, которые убеждают нас, что все это мы преодолеем»317.
Хотя доклад Зиновьева об укреплении партии и оказался всего лишь восьмым по счету, но по своему содержанию, по значимости он практически примыкал к двум основным. Дополнял отчеты ЦК: политический — сделанный Лениным, и организационный — Молотовым. Тем помог Григорию Евсеевичу избавиться от ставшего слишком привычным восприятия его лишь как информатора о работе Коминтерна и единожды — докладчиком о задачах профсоюзов. Весьма важных проблемах, но все же не касавшихся непосредственно деятельности партии. Помог ему как члену ПБ подняться на еще одну ступень вверх. Однако следующую ему удалось одолеть лишь через год. А пока предстояло подготовить и провести Четвертый конгресс Коминтерна, приуроченный к пятой годовщине Октября.
Дважды выступая на нем, Зиновьеву пришлось испить чашу неприятных объяснений по поводу неудачи, постигшей делегацию Коминтерна на переговорах с вождями 2 и 2 1/2 Интернационалов о создании единого рабочего фронта. О том, о чем предупреждали некоторые делегаты Третьего конгресса. И Григорий Евсеевич вынужден был публично покаяться. Вспомнить о такой же своей ошибке, сделанной в октябре 1917 года.
«Пять лет назад, — признался он, — мне довелось вместе с некоторыми другими товарищами сделать большую ошибку, которая остается, как я считаю, до сих пор, самую большую ошибку, которую мне пришлось сделать в жизни. Мне в то время не удалось полностью понять международную контрреволюционность меньшевиков. В течение десятка с лишним лет боровшись с меньшевиками, я все-таки, как многие товарищи тогда, в решающую минуту не мог отделаться от мысли, что, может быть, меньшевики и эсеры являются правой фракцией, правым флангом рабочего класса. На деле же они являются “левым”, весьма ловким, бойким и потому особенно опасным флангом международной буржуазии. И мне кажется, потому, товарищи, мы обязаны напомнить всем… об уроках собственной революции»318.
Все же даже такое признание не помешало Зиновьеву основную вину за неудачу в создании единого рабочего фронта возложить на вождей 2 и 2 1/2 Интернационалов, обелив тем самым угодничество Радека и
