Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

меньшевикам, к интеллигенции, все же он счел свою позицию, изложенную в докладе, явно недостаточно выраженной. Потому-то уже 8 августа, когда на процессе эсеров были вынесены приговоры, а среди них и двенадцать — к высшей мере наказания, Зиновьев все же посчитал чрезвычайно важным для себя предложить ПБ еще и опубликовать подготовленное им в тот же день «Открытое письмо» от имени ИККИ — «К трудящимся России, к пролетариям всего мира». В нем же писал:

«Коммунистический интернационал находит вынесенный приговор и последующее постановление советского правительства (ВЦИК сразу же отсрочил исполнение смертной казни на неопределенное время, а затем заменил ее различными сроками тюремного заключения — Ю. Ж.) вполне правильным. Коминтерн будет защищать этот приговор перед рабочими всего мира. Коммунистический интернационал находит, что судебный процесс в Москве должен послужить образцом для революционных пролетариев всего мира в их грядущих схватках с буржуазией и социал-предателями и в неизбежной гражданской войне, которой будет сопровождаться нарождающаяся пролетарская революция во всем мире».

Лишь сделав репрессии краеугольным камнем ожидаемой революции, Зиновьев обрушился на тех, сотрудничества с которыми он добивался несколькими месяцами ранее. А заодно и переложить вину с больной головы на здоровую. «Ссылки вождей 2 и 21/2 интернационалов, — указал он, — на пресловутое Берлинское соглашение явно лицемерны и лживы. Каждый грамотный рабочий знает, что Берлинское соглашение было сорвано 2 Интернационалом — покровителем эсеров и меньшевиков. А теперь 2 1/2 Интернационал в сущности уже полностью продался социал-предателям из 2 Интернационала…

Каждый грамотный рабочий знает, что Берлинское соглашение было сорвано на том, что в короткий срок должен был быть созван всемирный рабочий конгресс для организации кампании против наступления капитала. И каждый грамотный рабочий знает, что именно этот конгресс вожди 2 и 2 1/2 Интернационалов не захотели допустить, и что этим самым Берлинское соглашение было сорвано. Российская коммунистическая партия решительно ни в чем не связана теперь Берлинским соглашением»313.

ПБ отклонило «Открытое письмо» Зиновьева. Скорее всего, посчитало, что после двухмесячной публикации стенограммы процесса и более чем обстоятельного приговора его излишним. Особенно после того, как Генуэзская и Гаагская конференции завершились для Советской России ничем.

3.

И весь 1922 год, и последующий Зиновьеву пришлось, помимо попыток создать единый рабочий фронт, заниматься и еще одной, более серьезной проблемой. Сверхважной — положением в партии. Ее глубоким идеологическим и организационным кризисом, проявившимся еще при достигшем своего апогея «военном коммунизме», отказ от которого лишь ненадолго разрядил обстановку. Но после введения НЭПа вновь обозначившимся. Неизбежно приведшим к первой по счету чистке рядов РКП, начавшейся 15 августа 1921 года.

Для Зиновьева проблема укрепления партии прошла как бы четыре этапа. Первым из них стали его критические выступления в ноябре 1920 года по ходу возникшей профсоюзной дискуссии. О кризисе в партии открыто говорил только он. В Москве, Харькове. Но всякий раз сказанное им хотя и не опровергалось ЦК, ПБ, но все же оставалось гласом вопиющего в пустыне.

Второй этап проявился год спустя, на 15-й петроградской губернской партконференции (сентябрь 1921 года). Стал значительным отступлением от предыдущей резко критической позиции, уходом от основных проблем, затронутых ранее. Открывая конференцию, Зиновьев упоминал только уже сделанное ЦК. Сказал как о ближайшей задаче о чистке партии «от сомнительных элементов, может быть, даже от 200 тысяч ее членов», сделав ее тем более однородной. И пояснил причину. «В настоящее время, — указал Зиновьев, — в разных уголках нашей партии происходят трения. Наша партия переживает теперь острую полосу своего развития. Она не может уйти от тех болезней, которые существуют среди самого рабочего класса»314. Причем так и не объяснил, какими же болезнями страдает пролетариат.

Ну, а в подготовленных им и одобренных делегатами конференции резолюциях хотя и свел все очередные задачи петроградской парторганизации к рутинным, среди которых превалировали агитация и пропаганда во всех возможных нормах, все же отметил необходимость заняться и нерешенными. Теми, которые беспокоили его более года. О которых он не раз говорил — о важности окончательно разграничить задачи ПК и губернского Совета профсоюзов, ПК и советских учреждений. Отметил, что следует «расширить функции местных органов власти (райсоветов) в целях большего проявления местной инициативы», привлечь «к работе в советских административных и хозяйственных учреждениях беспартийных элементов и создать из них кадры квалифицированных советских работников»315.

Так в Петрограде прозвучали некоторые из ключевых вопросов. Те, что пять с половиной месяцев спустя обрели четкую форму, опубликованные «Правдой» тезисов Зиновьева «Об укреплении и новых задачах партии» к 12-му съезду РКП за десять дней до его открытия. Тезисов, как и положено для них, в предельно сжатой форме — всего десять машинописных страниц, излагавших то, о чем ему предстояло говорить более двух часов.

Прежде всего, Зиновьев отметил то, что и вызвало включение данного доклада в повестку дня работы съезда.

«Последние годы работы РКП, — указывал Григорий Евсеевич, — с наглядностью доказали, какие трудности возникают перед пролетарской партией после завоевания власти, в особенности в стране с преобладанием непролетарского населения». Правда, в тезисах ни разу не использовал слово «кризис», подменяя его иным — «трудности», но все же обозначил суть проблемы и задачи, которые предстояло решить. Однако для начала Зиновьев ушел в иную тему, о которой говорил на 12-й партконференции шесть месяцев назад.

Все «трудности» свел к тому, что партии пришлось (выделено мной — Ю. Ж.) установить свою диктатуру, «лишить свободы организации все политические группировки, какие были враждебны советской власти». Причем не указал, что таковыми большевики считали абсолютно все партии, кроме РКП. Но отметил: «Пролетарский авангард (то есть РКП — Ю. Ж. ) не может и в данный период отказаться от применения диктатуры в самой решительной форме, а стало быть, не может и сейчас предоставить свободу политической организации элементам, враждебным советской власти». И предупредил, что «партия ни на минуту не должна упускать из виду тех отрицательных сторон, которые связаны для нее с монополией легальности».

Затем напомнил об общеизвестном — о деклассировании пролетариата, о приеме в партию крестьян и служащих, но, вместе с тем, о необходимости «проведения не на словах, а на деле политики пролетариата». Прибавил и еще один источник трудностей. «Новая экономическая политика, — подчеркнул Зиновьев, — создала для партии во многих отношениях новые трудности. Рабочая партия… в экономической области должна не только допускать частичное возрождение капитализма, но и принять в этом восстановлении самое деятельное участие», причем одновременно «членам партии необходимо наиболее энергично бороться против капиталистических отношений и показывать массам бескорыстие и пример борьбы против личной наживы».

Такими в тезисах