Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

просили т. Троцкого взять на себя чтение доклада на съезде по вопросам госпромышленности. С этой целью мы поддержали в свое время предложение тов. Ленина назначить т. Троцкого одним из замов предсовнаркома, что было, к сожалению, отвергнуто т. Троцким. С этой же целью отдельные из нас вносили предложения дать возможность т. Троцкому выбрать для себя ту или иную крупную отрасль хозяйственной работы, что мы поддерживаем и сейчас.

Мы просим пленум ЦК: 1. дать оценку по существу двум нашим поправкам; мы твердо надеемся, что пленум громадным большинством голосов присоединится к нам. 2. дать оценку тем обвинениям по адресу Политбюро, которые содержатся в письме т. Троцкого от 23 марта»325.

Пленум, открывшийся 30 марта, принимал решения постепенно. Начал с бесспорного, защищавшего партию в целом — ее роль и значение, с резолюции, предложенной Зиновьевым: «Съезд должен поручить новому ЦК принять ряд необходимых мер для улучшения работы Политбюро в области планового руководства со стороны Политбюро государственными, в частности хозяйственными организациями республики»326. И лишь на следующий день занял четкую позицию, давая ответ на письмо Зиновьева и Каменева.

При обсуждении тезисов Троцкого по государственной промышленности пленум одобрил поправки, внесенные 28 марта на заседании ПБ, и большинством голосов отклонил коррективы Льва Давидовича по второй поправке. Более того, поручил «Троцкому перередактировать тезисы на основе принятых пленумом поправок, внести их на утверждение Политбюро и опубликовать их как одобренные ЦК»327.

Троцкому пришлось признать поражение, нанесенное ему Зиновьевым. Не помогли и срочно изданный сборник его работ, посвященных Красной армии — «За пять лет», и им же написанная рецензия на нее, опубликованная «Правдой» 3 марта. Не произвела того впечатления, на которое он надеялся, и публикация 25 января «Правдой» статьи Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин». Содержавшая такие фразы: «Как мы действовали в более опасные моменты гражданской войны? Мы сосредоточили лучшие наши партийные массы в Красной армии»328.

2.

Двенадцатый партсъезд открылся 17 апреля. Открылся политическим отчетом ЦК, впервые вместо Ленина сделанным Зиновьевым. Ставшим благодаря тому лидером РКП.

Доклад Григория Евсеевича не стал откровением. Развил все то, что он изложил в своей статье «Наши задачи», опубликованной «Правдой» 2 и 5 марта. Оптимистически высказав главное: «НЭП не ухудшил, а улучшил материальное положение рабочих… Мы живем в выздоравливающей стране… Худшее уже было… Миновала не только гражданская война, но проходит и голод, и эпидемии… Сельское хозяйство оживает. Крупная промышленность начинает оттаивать…

Хозяйственные проблемы — вот где действительно решается “чья возьмет”. Сумеем ли помочь деревне поднять свое хозяйство и получить средства, дабы иметь возможность пользоваться в своем хозяйстве и в своем быту продукцией промышленности?.. Да или нет? Мы подходим к разрешению этого вопроса…

Работы непочатый край. Новая полоса в истории нашей революции — хозяйственная — только еще начинается».

Но доклад на съезде начал Зиновьев с иного. С международного положения. Вроде бы весьма успешного. В Коминтерне — два с половиной миллиона человек. Советский Союз де-юре и де-факто уже признали восемнадцать государств. Особо выделил отношения с Германией. Ведь она и СССР «как нельзя лучше дополняют друг друга». И пояснил, как бы обращаясь к Берлину:

«Независимо от судеб германской пролетарской революции, с точки зрения правильного понятия ближайших национальных и хозяйственных интересов вашей страны, если хотите бороться против издевательств Антанты, вам ничего не осталось, как искать сближения с первой рабочей страной, которая не может не поддерживать те страны, которые сейчас находятся в такой рабской зависимости от международного империализма».

Отсюда Зиновьев перешел к прогнозу на будущее. Отметил, ссылаясь на Ленина: «Кончается первый тур войн, через некоторое количество лет начнется второй. Через сколько — предвидеть нельзя, но что он будет — это ясно… Наша стратегия будет проста. Мы должны быть готовы к худшему, готовы ко всему, но мы должны, вместе с тем, всячески оттягивать тот момент, когда нас заставят активно вмешаться в новую европейскую драку… Наша стратегия будет проста: если придется вмешаться, то как можно позднее».

Только затем обратился к самой насущной проблеме страны — к экономике. В который раз повторил, опять же ссылаясь на Ленина: «НЭП был и остается системой государственного капитализма, проводимой, прежде всего, для того, чтобы установить смычку между пролетариатом и крестьянством». И перешел к характеристике отраслей народного хозяйства. Вынужден был констатировать все еще сохранявшееся трудное положение. По сравнению с довоенным 1913 годом, сказал Зиновьев, в стране собрано только три четверти урожая, произведена четвертая часть промышленной продукции, внешняя торговля дала 14 % прежней, производительность труда составляет 60 %, заработная плата — 50 %.

Тем не менее, оптимистически подвел итоги, уже сделанные в статье «Наши задачи». «Нужно, — отметил Зиновьев, — не иметь никакого ощущения России, чтобы не видеть, что она выздоравливает, что она все же могучая страна, что она становится на ноги, что мы через самое трудное время как будто прошли». Но подтвердил свои слова весьма своеобразными показателями. Не в абсолютных цифрах, а сопоставлением данных по двум кварталам апреля — июня и октября — декабря 1922 года. В них и обнаружил столь требуемый в докладе рост: выплавка чугуна увеличилась на 39 %, стали — на 29 %, прокат — на 22 %. Так Зиновьев ушел от наиболее существенного. От оценки: так много сделано или мало? Каковы вообще реальные возможности промышленности в ближайшие годы, на какие показатели следует ориентироваться, должно ли государство помогать ей, а если и должно, то как?

Зиновьев почему-то решил загодя поставить под сомнение приведенные цифры. «В наших официальных отчетах, — разъяснил он, — откуда я заимствую все эти данные, слишком много официального оптимизма». Запутал тем и делегатов, слушавших его, и будущих читателей доклада в газетах.

Столь же поверхностно подошел Зиновьев и к проблемам сельского хозяйства. Свел их к проведению землеустройства, которое, как оказалось, завершилось — через пять лет после принятия декрета о земле! — только в 44 губерниях из 97 существовавших в тот год в СССР, свел к оценке величины возможного в наступившем году продналога. К необходимости срочно поднять цены на хлеб, которые с неимоверным трудом только что искусственно понизили. А еще — и к национальному вопросу.

Зиновьев заметил, что тот «не имеет большого значения для Великороссии, но он имеет громадное значение для крестьянского населения на Украине и в целом ряде других союзных республик». Потому и выдвинул лозунг: «Ни малейших уступок великодержавной точке зрения… Мы должны активно помогать тем нациям, которые до сих пор были угнетенными и загнанными». Правда, не пояснил, что же означает «помогать», в чем же