Без права на ошибку - Ли Чайлд

И сам человек не тот. Стрелок выше ростом, стройнее. Верхняя часть тела удлиненная. От этого на пальто образовывались особые складки. Думаю, пальто было не короткое.

– Ты же видел только плечо.

– Оно развевалось именно как длинное пальто.

– Как именно оно развевалось?

– Сильно. Словно этот тип двигался быстро.

– Так и было. Он ведь думал, что застрелил Армстронга, и спешил скрыться.

– Нет, у меня такое впечатление, что он энергичный по натуре. Стройный, движения решительные.

– Какого примерно возраста?

– Старше нас с тобой.

– Телосложение?

– Нормальное.

– Волосы?

– Не помню.

Он закрыл глаза и покопался в памяти, пытаясь понять, где видел это пальто. Длинное, из ткани не слишком плотной и не слишком тонкой. Он расслабился и отпустил мысли в свободное плавание, но они почему-то то и дело возвращались к магазину в Атлантик-Сити. Пять минут он простоял там, разглядывая разные пальто, после того как ни с того ни с сего принял глупейшее решение, которое забросило его так далеко от тишины и покоя одинокого номера мотеля в Ла-Хойе, штат Калифорния.

Через двадцать минут он сдался и жестом попросил дежурного сделать звук телевизора погромче. Происшествие с вице-президентом, разумеется, стало главной темой выпуска новостей. Репортаж начался со студийного портрета Армстронга в раме. На следующих кадрах Армстронг помог супруге выйти из лимузина. Улыбаясь в объектив, они встали рядом. Затем прошли мимо оператора. Потом на экране появился один Армстронг – в руках половник и ложка, на лице ослепительная улыбка. Голос за кадром умолк, чтобы зритель услышал слова вице-президента: «Поздравляю всех присутствующих с Днем благодарения!» Затем семь или восемь секунд показывали, как очередь бездомных движется за едой.

А потом все случилось.

Благодаря глушителю выстрела слышно не было, и потому оператор не вздрогнул и не пригнулся. Картинка оставалась ровной и четкой. И оттого что выстрел не прозвучал, прыжок Фролих на Армстронга показался совершенно необъяснимым. Если смотреть спереди, все выглядело несколько иначе. Левой ногой она оттолкнулась от земли и бросилась вверх и в сторону. Прыжок получился отчаянный, но грациозный. Его показали на нормальной скорости, а потом еще раз в замедленной. Вот Фролих опускает правую руку на левое плечо Армстронга и толкает вице-президента вниз, а сама от этого подается немного вверх. Толчок разворачивает ее лицом к нему, она подтягивает колени к животу, ударяет ими его в грудь и опрокидывает на землю. Он падает, а она обрушивается сверху. Когда во Фролих попала пуля, ее голова находилась на фут ниже, чем при обычном положении тела стоя.

– Вот дерьмо, – сказал Ричер.

– Слишком поторопилась, – медленно кивнула Нигли. – На четверть секунды помедлила бы – поймала бы пулю жилетом.

– Слишком хорошо работала.

Эпизод показали еще раз, снова на нормальной скорости. Секунда – и все закончилось. Действие пошло дальше. Ноги оператора, казалось, приросли к земле. Ричер увидел самого себя: он пробивался через столы. Увидел, как открыли стрельбу агенты. Фролих лежала за пределами кадра. На экране мелькнула земля, – видимо, из-за стрельбы оператор пригнулся. Потом картинка выровнялась, и оператор наконец сдвинулся с места. Изображение тряхнуло, – наверное, журналист споткнулся. Несколько долгих мгновений в кадре царила полная неразбериха. Затем оператор устремился вперед, вероятно желая заснять сраженного пулей агента. Появилось лицо Нигли, и экран почернел. Потом снова возник ведущий. Глядя прямо в объектив, он объявил, что Армстронг отреагировал на случившееся быстро и решительно.

На экране появилось знакомое Ричеру место – парковка возле Западного крыла. На ней стоят Армстронг с супругой. Оба в той же одежде, что и у приюта, но уже без бронежилетов. Кровь Фролих с лица Армстронга стерта. Волосы аккуратно причесаны. Вице-президент выглядит решительно. Голос низкий, интонации сдержанные, как у обычного человека, который хочет совладать с переполняющими его чувствами. Он глубоко скорбит по поводу гибели двух агентов; он высоко ценил их личные и профессиональные качества; он выражает искренние соболезнования их родным и близким. Он надеется, что все понимают: агенты защищали не столько его лично, сколько саму демократию. Также он надеется, что осознание этого принесет их родным и близким пусть небольшое, но утешение, и подчеркивает, что семьи могут по праву гордиться своими героями. Виновных в злодеянии ждет скорое и неотвратимое возмездие. И пусть Америка не сомневается: никакое насилие, никакое запугивание не в силах помешать работе правительства, а потому переходный период продолжится своим чередом. В знак бесконечного уважения к погибшим Армстронг отменяет все ранее назначенные мероприятия и будет оставаться в Вашингтоне, пока не отправится на церемонию прощания с агентом, возглавлявшим спецгруппу его охраны, агентом, которого он считал другом. Панихида состоится в воскресенье утром в маленькой церкви штата Вайоминг, в городке под названием Грейс[21] – и разве можно найти лучшую метафору непреходящего величия Америки?

– Ну и бред несет, – проворчал дежурный.

– Нет, все правильно сказал, – возразил Ричер.

Ведущий перешел к спортивным новостям: состоялся четвертьфинал какого-то турнира по американскому футболу. Дежурный выключил звук и отвернулся. Ричер закрыл глаза. Подумал о Джо, потом о Фролих. О них вместе. И наконец еще раз прокрутил в памяти тот момент, когда посмотрел вверх, на крышу. Изгиб линии, в которую вытянулось облачко крови Фролих, изгиб плеча стрелка – удаляющегося, отходящего в сторону, устремляющегося прочь. Пальто, развевающееся за его спиной. Пальто. Он прокрутил все в памяти заново, как прокручивают запись на телестудии. Мысленно сделал стоп-кадр этого пальто. И все понял. Ричер широко раскрыл глаза.

– Ну что, появились идеи, как удалось обмануть Кросетти? – спросил он.

– Нет, версия Бэннона мешает, никак не могу от нее избавиться, – ответила Нигли.

– Повтори мне ее.

– Кросетти увидел того, с кем уже пересекался и кому доверял.

– Мужчину или женщину?

– Судя по твоим словам, мужчину.

– Ладно… повтори еще раз.

Нигли недоуменно пожала плечами:

– Кросетти увидел того, с кем уже пересекался и кому доверял.

– Не совсем так, – покачал головой Ричер. – Кросетти увидел одного из тех, с кем пересекался и кому доверял.

– Кого? – спросила она.

– А кто способен войти куда угодно и выйти откуда угодно, ни у кого не вызывая никаких подозрений?

– Кто-то из правоохранительных органов? – округлила глаза Нигли.

Ричер кивнул.

– Пальто было длинное, красновато-коричневого цвета, из ткани с едва заметным узором. Для зимней одежды тонковато, а для плаща слишком плотное. Незастегнутое. Развевалось, пока он бежал.

– Кто бежал?

– Тот полицейский в Бисмарке. Лейтенант или кто он там. Когда я вышел из церкви, он подбежал ко мне. На крыше склада сегодня был он.

– Стрелял полицейский?!

– Это очень серьезное заявление, – сказал Бэннон. – Основанное на том, что вы