Трудный переход - Иван Машуков

Лопатин решил над Терехой подшутить. На этот несколько легкомысленный лад его настроил, несомненно, разговор с Палагой. Демьян вдруг почувствовал себя молодым проказником.

— Паря, я думаю, что только вам заплатят, — серьёзно и даже как будто таинственно сказал Лопатин Терехе. — А мы вам вроде помогали. И Степан Игнатьич, и Серёжка, и я. Ведь мы же не своё делаем, а ваше!

— Да неужели? — приятно удивился Тереха и погладил рукою бороду. — Вот, брат, как оно хорошо-то! И часто это здесь бывает?

— Бывает, только по-разному называется: "субботник", "воскресник", — добавил Демьян как можно таинственнее.

— Теперь только смотрите, чтобы лесом вас не обделили. А то будут возить к другим. Трухина-то после обеда не будет. Трактористы начальству хотели угодить — вот и возили, а раз нет Трухина — выходит, угождать некому. Паря, ты смекай!

— Так, так, — кивал головой Тереха.

Когда после короткого отдыха вновь началась работа, Парфёнов и впрямь с ревностью стал следить за тем, чтобы трактористы везли брёвна к тому месту, где работали сибиряки.

— К нам давайте, сюда!

И все дивились старательности Парфёнова. Лишь Демьян Лопатин посмеивался про себя.

Егору Веретенникову обеденный отдых показался очень уж кратким. А после него снова шум воды, неподатливые брёвна, треск тракторов…

Вечером, когда сибиряки стаскивали с себя в бараке мокрую одежду, Егор мрачно промолвил:

— Да, попались мы в работу!

— Не всё тяжело, будет и полегче, — сказал Никита.

— Жду, — сурово отозвался Егор. Руки его были содраны, в смоле, тело ныло, как после побоев.

— Зато заработки тут, видать, большие… — погладил бороду Тереха, — ежели машина помогает.

Пришёл хмурый Епифан Дрёма, затопил печку. Сибиряки начали сушиться.

…Наутро штурм продолжался. Пока не были сплавлены последние брёвна, народ не успокоился.

После полудня, довольный удачно законченной работой, Трухин шёл со Штурмового участка на Партизанский ключ. Сильный ветер дул вверху, гнал облака, деревья раскачивали вершинами, шелестел сухой, наполовину опавшей листвой кустарник, с ветвей срывались крупные блестящие капли. Стволы деревьев темнели, и хотя пасмурно было вокруг, но чувствовалось, что перемена погоды не за горами. Уже подходя к баракам посёлка, Трухин придержал шаг. Впереди, касаясь друг друга плечами, медленно шли Сергей и Вера. Степан Игнатьевич свернул на боковую тропинку.

Вера шла рядом с Сергеем в расстёгнутой парусиновой куртке, ветер шевелил её волосы. Она оживлённо рассказывала, как прошёл штурм.

— Весь лес сплавили! — говорила Вера. — Как славно, что начались эти дожди.

— Да, славно, — рассеянно промолвил Сергей. — А мне вот уезжать надо.

— Уже? — удивилась Вера. — Серёжа, не уезжай! Здесь так хорошо будет весной!. Мне кажется, что когда я жила в городе и не видела природы, у меня и представления были какие-то странные. Я, например, не любила цветов. Мама всегда удивлялась. А здесь я не могу равнодушно пройти по какой-нибудь поляне. Ах, Серёжа, какие цветы в тайге! И вообще много теряет тот человек, который всю жизнь живёт в городе.

— И я тоже с удовольствием пожил бы здесь, — сказал он. — Иногда жалею, что я не просто лесоруб… простой парень.

— Я помню, как работала в конторе, — засмеялась Вера, делая вид, что не поняла намёка. — Вы, наверно, все тоже сидите у себя в редакции, как в любой конторе, света не видите.

— Нет, почему же? Разве свет только в природе? А в товариществе, в коллективе? Как хорошо бывает, когда соберутся все сотрудники, съедутся из дальних командировок корреспонденты!.. Сколько рассказов, сколько новостей!.. И весело. У нас ведь тоже соревнование.

— Не знаю, — пожала плечами Вера, — по-моему, на природе человек делается сильнее, увереннее, ловчее. Помнишь, Серёжа, как ты выхватил у меня тогда багор? — Вера засмеялась. — А я сильно перепугалась. Потом, когда ты провалился между брёвнами, я закричала. Тут сплавщики к тебе бросились…

Вера вспоминала случай на сплаве так подробно, что Сергей, слушая её, озлился. За что она его казнит? До сих пор при воспоминании об этом случае Сергея охватывает чувство стыда. И за каким чёртом он бросился тогда разбивать этот проклятый залом?! Из благородных побуждений? Если бы он не сделал этого, то сделала бы Вера, которая бежала тогда с багром. Чепуха! Это бы сделали сплавщики и без него. Просто он хотел тогда покрасоваться перед нею — как в некоторых романах описывается. Вот мы какие храбрые — мы можем разбивать заломы! Если желаете, можем схватить с неба даже звезду — и ничего, не обожжёмся! "Ну и идиот я был, что полез в этот залом", — ругал себя Сергей. До этой минуты он мог только терзаться подозрениями в отношении Волкова. Ревнивое чувство его искало подтверждения. Воспользовавшись, что она сама заговорила о случае на реке, Сергей спросил:

— Вера, откуда ты знаешь этого парня, которого тогда в воде я, кажется, нечаянно ударил?

— Так это Гена, — вымолвила Вера, — друг Лопатина. — И замялась.

По правде сказать, этот парень ей всё больше и больше нравился. Она невольно сравнивала его с Сергеем. В Генке была привлекающая её сила. Этот высокий смуглолицый парень просто не спускал с неё глаз, как только она где-либо появлялась. Вера была уверена, что он следит за каждым её шагом. И ей это доставляло тайное удовольствие. Как смешно он теряется, когда она заговаривает с ним, какую покорность и ревнивое желание исполнить всё, что она ему скажет, выражает каждое его движение… Да, Генка Волков неожиданно для самого себя стал её рыцарем. Ведь этого парня и более искушённые в житейских делах люди принимали не за того, кем он был на самом деле. Демьян Лопатин перенёс на Генку своё доверие и дружбу, наделил его даже чертами собственной биографии. А Генка только ухмылялся, слушая, как расхваливал его Лопатин. Он ещё не показал себя во всей полноте и особенности своего характера. А Вера, да, пожалуй, и Демьян Лопатин думали, что он весь тут — с этой своей затаённой ухмылкой и покорным принятием всего, что о нём скажут и что скажут ему. Если Демьян Лопатин создавал новую биографию Генки, то Вера хотела бы её продолжить. Сейчас пока молодой Волков представлялся ей в общем-то малокультурным парнем. Да это и не удивительно: он же деревенский… Как девушка, родившаяся и воспитанная в городе, Вера откосилась к деревенским юношам и девушкам с некоторой снисходительностью. Так она подошла и к Генке. "Вот, — думала она, — хороший, простой деревенский парень, ещё неотёсанный, но вполне может стать десятником, потом начнёт учиться, может быть, на инженера". И как хорошо, если Вера по-приятельски, по-дружески, наконец, "по-комсомольски" ему поможет. Мысли её в отношении Генки, когда она смотрела на него, были совершенно идиллическими. Она его будет воспитывать. Как это осуществится на деле — другой вопрос. Важно поставить перед собою цель…

Таким образом, Генка Волков занимал в жизненных планах Веры важное место. А Сергей Широков ничего не занимал. Он приехал сюда неожиданно для Веры, и даже, как оказалось, к её досаде. Очень несерьёзно, по-мальчишески вышла у него вся эта история с заломом. В ней Волков, на взгляд Веры, тоже вёл себя смелее, мужественнее, чем Широков. Генка бросился спасать Сергея, а тот стал от него отбиваться. Он затеял в воде драку, Вера это прекрасно поняла тогда. Сергей несерьёзный парень. Он полная противоположность Волкову. Тощий он и унылый какой-то… А Генка спокойный, большой и сильный… Конечно, враждовать между собою они начали из-за неё. Думать об этом ей было приятно и тревожно. Сергей ведь сейчас недаром спросил о Генке. И хотя нет ничего между Верой и Генкой, кроме дружбы, Сергей, видимо, что-то подозревает. Вот почему Вера замялась, прежде чем сказать, откуда она знает Генку.

— Тебя это сильно интересует? — спросила она.

— Да, — ответил Сергей. — Видишь ли, в чём дело, — продолжал он, — этот Генка, по-моему, очень неприятный тип.

— Почему? Ты просто мало его знаешь…

— А ты больше?

— Да, да. Моя обязанность, как десятника, хорошо знать кадры. И работать с ними. Растить. Понятно?!

Они подошли к бараку, где жила Вера. Остановились.

— Значит, я завтра уезжаю, — снова сказал Сергей.

Вера молчала.

— Ты меня проводишь? — Он дотронулся до её руки.

Вера колебалась недолго. Конечно, Генка Волков ей симпатичен больше. Но зачем же обижать Сергея? В конце концов, он ведь тоже… славный парень!

— Да, — ответила Вера на вопрос Сергея и подняла на него глаза — самые прекрасные глаза на свете, как думал Широков.

"Она меня любит, это несомненно", — размышлял он, лёжа ночью на жёстком топчане в маленькой комнате барака, где прожил целый месяц. Сергею вспомнилось, как он приехал в Хабаровск из Забайкалья в прошлом году, как встретил Веру у Сафьянниковых. Разве он до этого не видел девушек? Ничего подобного, он их видел. Но именно эта девушка чем-то ему понравилась. Чем? Да всем, чёрт возьми! Ему казалось, что она и улыбается не как другие девушки, и ходит не как все, и голову держит по-особенному. А глаза… Какие у неё чудесные глаза — открытые, ясные! Как она на него посмотрела, когда он спросил, пойдёт ли она его провожать! "Я её завтра поцелую, — набравшись храбрости, думал Сергей. — Стану прощаться и поцелую. Этот поцелуй скажет ей больше всяких слов о нашей любви".