Ткань Ишанкара - Тори Бергер

так пугает, так точно, как смогу рассказать на данном этапе твоего обучения, но отсюда надо уйти, вокруг много людей, – он оглянулся на квадрат домов вокруг детской площадки. – Им некромантии сейчас касаться не нужно.

Тайра посмотрела на его раскрытую ладонь, но руки не подавала.

– Я не убийца-психопат, я Некромант Ишанкара, и я тоже верю в то, что сердце не ошибается.

Ученица молчала и не шевелилась, и ’т Хоофт даже подумал, что она сцепила руки за спиной, чтобы держаться хоть за что-то в мире, который рушился на ее глазах весь этот долгий безумный день.

– Ну хватит, Кхасси, – не выдержал молчания Йен. – Это же я.

Он осторожно, словно боясь спугнуть, дотронулся до ее плеча, и Тайра бросилась к нему и обняла его обеими руками. ’Т Хоофт погладил ее по спине и поцеловал в макушку. Тайра уткнулась лбом в воротник его пальто и слушала, как бьется его сердце, и с каждым его ударом ей становилось спокойней.

– Пойдем, покажу тебе кое-что очень красивое, – предложил Йен.

Он открыл портал и втащил Ученицу за собой, и в нос тут же ударил запах моря, холодный и горько-соленый, похожий на выдержанную веками кровь. Хет Хоофт подкинул вверх бело-голубой магический огонек, и в окружающей ночи стало возможно рассмотреть набегающие на берег волны, совершенно черный песок и странные, похожие на связанные в огромный пучок, сплавленные между собой четырехгранные каменные столбы, справа переходящие в скалу, а слева образующие неглубокую пещеру.

– Нравится? – спросил ’т Хоофт.

– Да, сэр.

– Это Исландия, – сказал Йен, наслаждаясь пейзажем. – Черный пляж Рейнисфьяра. Одно из самых красивых мест на земле. Обычно здесь навалом туристов, но по ночам они тут редко бывают, так что можно прийти и не бояться, что тебе помешают.

– Помешают делать что? – спросила Тайра, и в ее голосе Йену послышался намек на черную мессу, не меньше.

– Радоваться прошедшему дню. Думать. Слушать музыку. Грустить. Мечтать. Жить, в общем, – Йен отошел к столбам, смахнул пыль с одного из них, расстегнул нижнюю пуговицу пальто, сел и, вытащив из Арсенала, положил рядом с собой небольшую подушечку для Тайры. – Иди сюда.

Тайра села, хотя стоять у кромки воды и смотреть, как белые плоские волны пытаются добраться до носков ботинок, было куда как интереснее.

– Часто тут бываете?

– Не очень. У меня есть более укромные места силы.

– Места силы? Как у Кастанеды?

– Нет, как у некромантов, – ’т Хоофт хохотнул. – Это место, где ты можешь раскрыться, и где твоя сила не причинит существенного урона окружающему миру. Расскажу позже. А пока начнем внеплановый урок повышенной сложности, – Йен разместил перед собой семь рядов базовых знаков, как и на занятии, и выставил руку. – Пять компонентов, которые ты выполняла сегодня, – он подсветил знаки, чтобы Тайре стало понятно, о чем он говорил, вышел за Грань и медленно и четко соединил их в одну, засиявшую фиолетовым и черным, крипту. – Старая магия, тяжелая, сейчас используется последователями всяких бредовых культов в подавляющем большинстве случаев, слава богу, безрезультатно. Знаешь, почему «слава богу»?

– Нет, сэр.

Йен наложил заклятье на свою ладонь, и медальон, разлагаясь на зеленый и черный туман, прожег в его руке фигурную дыру, края которой начали расползаться, распространяя запах горелой плоти и наверняка причиняя Наставнику адскую боль.

– Вот поэтому, – прокомментировал ’т Хоофт и фиолетовым взором посмотрел на Ученицу. – Мне не больно, если что. Я не дурак и не мазохист, я предварительно поставил блок.

– Это ужасно.

– Быть дураком – да, согласен, – кивнул Йен и продолжил. – При работе с плотью некромантия часто не кажется красивой, потому что нам, психически нормальным людям, нравится цельная здоровая физическая оболочка, и ее неестественное состояние пугает, хочется привести все в норму, исцелить, сделать, как было до повреждений.

– У вас рука исчезает, – напомнила Тайра, не в силах оторваться от творящейся магии даже сквозь отвращение.

– Поэтому некромант, видя подобное и не желая остаться без конечности, восстанавливает свою телесную оболочку и заодно все, протекающие в ней процессы.

Йен подсветил те же пять элементов, так же медленно совместил их в один знак, но в этот раз он засиял золотым, и наложил его с тыльной стороны поврежденной руки. Медальон засиял золотистым светом, прошел сквозь поврежденную ладонь, и она вновь стала целой и невредимой.

– Можно еще вот так сделать, – он кастанул что-то, что Тайра не уловила, и вокруг появился едва заметный запах сандала, уничтожающий смрад горелой плоти. – Но это уже из разряда спецэффектов, как говорит Сэл, так что это необязательно.

– В данном случае, сэр, лучше со спецэффектом.

– Какой вывод мы можем сделать из данной демонстрации? – спросил Йен почти как на нормальном занятии. – Одни и те же знаки, активированные магом, находящимся в разных активных рабочих состояниях, выполняют совершенно разные функции, зачастую взаимообратные по направленности действия. Более того, маг, выбирая одно из активных рабочих состояний, тем самым программирует магический поток, направляемый на создание заклинания, на действие в заданных рамках, пассивно определенных магом при выборе активного рабочего состояния. Пока понятно?

– То есть даже если я еще не создала заклятье, его действие может быть предопределено тем, в каком состоянии я буду его создавать?

– Не во всех случаях, но в целом да. Причем под состоянием понимается не только состояние твоей физической оболочки, или твое состояние как привязка к одному из планов существования: будешь ли ты в этом мире или выйдешь за Грань полностью в своем теле или без него… А также и твое эмоциональное состояние. Чем больше ты отходишь от образа существования, который определен твоим рождением в этой физической оболочке, тем сильнее твоя магия плана смерти. Это один из фундаментальных законов некромантии, и еще ни разу с тех пор, как его сформулировали, он не дал сбоя. Говоря проще, чем более тесно ты взаимодействуешь с планом смерти, тем более смертоносна и необратима твоя некромантия.

– Ясно, сэр. Пока все просто.

– Замечательно, – ’т Хоофт кивнул. – Теперь разберем, почему я такой бездушный монстр, и почему я, видя, что тебе страшно, заставляю тебя закрываться, прятать свои эмоции и продолжать работать, и не позволяю тебе все бросить и поплакать у меня на плече.

Тайра поняла, что даже в темноте Наставник увидел, как она покраснела от смущения. На хлеб и воду захотелось перейти уже прямо сейчас.

– Почему же при практике некромантии столько внимания уделяется контролю над эмоциями и стабилизации эмоционального фона? – ’т Хоофт задал вопрос так, как будто перед ним была целая аудитория студентов, а не песок, море и единственная Ученица. – Чувства и эмоции являются неотъемлемыми составными частями так называемого тонкого плана существования этой вселенной, и так же, как и мысли, материальны в том значении, что все они при определенных условиях могут оказывать непосредственное влияние на физическую оболочку, душу либо общее информационное поле. Влияние это в разной степени распространяется на тебя либо твоих реципиентов. Твой страх перед исполнением ужасного с виду и по сути заклинания влияет не только на то, насколько чисто ты выполнишь это заклинание, насколько точно будет скомпенсирован откат, но и на то, насколько чисто и точно ты сможешь выполнить это заклинание в следующий раз. Если магический поток, нарушенный твоим страхом, нерешительностью или жалостью, пойдет не в том направлении, будет распределен неверно, если будут искажены необходимые связи между компонентами заклинания, итог будет совершенно не тот, который ожидался. Он будет гораздо более страшным, отвратительным и непредсказуемым. За примером далеко ходить не надо, – Йен выразительно посмотрел на Ученицу, – и вместо скальпированной руки ты получишь вывернутую наизнанку плоть, пронизанную обломками костей. Выглядит страшно? Да. Отвратительно? Да. И сделал эту жуть не кто-то иной, а ты сама.

Тайра опустила голову, вспоминая вчерашнее занятие и сотворенные с плотью ужасы.

– Некромантессе в сотни раз сложнее создавать заклятья, которые сложно создавать некроманту. Ваша магия искажает магический поток уже на этапе попытки его ограничения под