Александр Дейнека - Пётр Германович Черёмушкин

Налбандян и Яр-Кравченко в своей работе допускают администрирование, ведут себя в ряде случаев недостойно, используя служебное положение в личных интересах; они дискредитировали себя в глазах художественной общественности»[209].

В те времена главный автор записки, Алексей Матвеевич Румянцев, был личностью весьма известной и влиятельной. Его карьера началась с того, что он придумал основной экономический закон социализма, который звучал вполне в духе обычного демагогического словоблудия тех времен: «Максимальное удовлетворение растущих материальных потребностей членов общества на базе совершенствования экономики» и т. д. Придумки Румянцева попали к Сталину, и он сделал головокружительную карьеру. Из провинциального преподавателя экономики он был перемещен в аппарат ЦК компартии Украины, а затем в Москву. При Сталине на XIX съезде — последнем съезде партии при жизни вождя — его избрали членом ЦК КПСС, и он оставался в этом качестве до самого 1976 года.

В 1955 году Румянцев стал главным редактором журнала «Коммунист», а в 1958–1964 годах являлся шеф-редактором журнала «Проблемы мира и социализма» в Праге. В столице Чехословакии под влиянием молодых прогрессивных сотрудников во взглядах Алексея Матвеевича произошел глубокий перелом, и он стал опираться в своей работе на либеральных журналистов. В 1964–1965 годах работал главным редактором «Правды», но был снят с этого поста из-за недовольства Брежнева статьей «Партия и интеллигенция». Статья была подписана фамилией Румянцева, но на самом деле ее автором был Юрий Петрович Карякин, ставший известным во времена перестройки. После этого Румянцева перевели в Академию наук СССР, где в 1966 году его избрали академиком, и он даже был вице-президентом Академии наук СССР, отвечающим за общественные науки. Румянцев прослыл главным либералом в партийной верхушке и вел борьбу с завотделом науки ЦК КПСС, ставленником Брежнева Сергеем Павловичем Трапезниковым. И многое сделал для того, чтобы того не избрали даже в члены-корреспонденты АН СССР. При поддержке Румянцева на базе Отдела конкретных социологических исследований Института философии АН СССР был создан Институт конкретных социальных исследований (ИКСИ) АН СССР — первый социологический институт в нашей стране. В 1968–1972 годах он — директор новосозданного Института конкретных социальных исследований.

Но это было позже, а в 1955 году те же сотрудники аппарата ЦК КПСС Румянцев, Тарасов и Киселев «в целях устранения недостатков в области изобразительного искусства» предлагают «укрепить» секретариат оргкомитета Союза советских художников, «имея в виду замену секретарей Оргкомитета тт. Яр-Кравченко и Налбандяна». И наконец, самое главное: предлагается в двухнедельный срок подобрать и внести на рассмотрение ЦК КПСС новую кандидатуру на должность председателя оргкомитета Союза советских художников СССР вместо Герасимова. «В целях разгрузки председателя Президиума Академии художеств СССР т. Герасимова поручить Министерству культуры СССР подобрать и внести новую кандидатуру», — говорится в предложении Отдела науки и культуры ЦК КПСС. Таким образом, позиции злейшего недоброжелателя Дейнеки, любимца Сталина и Ворошилова, оказались серьезно подорваны, но окончательно не ликвидированы.

В среде художников все сильнее растут настроения против Герасимова и его круга, который, чувствуя ослабление своих позиций, продолжает цепляться за уплывающую из рук власть. Академиков особенно бесит то, что в новых условиях «оттепели» их смеют не только критиковать — над ними открыто издевается непочтительная молодежь, которую в прежние времена они бы охотно «загнали за Можай». 25 января 1955 года в Центральном доме работников искусств при большом стечении публики «самодеятельный коллектив художников» показал программу «Вдоль по Масловке» (на этой улице были тогда сосредоточены мастерские и квартиры московских художников). Герасимов жалуется в своей записке в ЦК КПСС: «Вся программа, содержащая сплошное издевательство над многими художниками-реалистами и вообще представляющая советских художников беспробудными пьяницами, развратниками, бездельниками, приспособленцами, живущими за счет эксплуатации „негров“, была направлена против идейно-тематического искусства и его мастеров. Достаточно сказать, что два таких видных художника-реалиста, как А. П. Бубнов и Г. Н. Горелов, были обозваны со сцены — баранами».

Александр Герасимов оставался президентом Академии художеств СССР и без устали продолжал бороться с формализмом. 8 марта 1955 года ЦК КПСС поддержал инициативу Герасимова о «нецелесообразности присвоения звания народного художника СССР» Мартиросу Сарьяну, поскольку присвоение звания будет воспринято как поддержка «эстетско-формалистического направления». 10 марта Герасимов пишет в ЦК КПСС «об оживлении нездоровых, формалистических настроений в изобразительном искусстве». Особое его недовольство вызывает «имевшая место в 1954 году выставка скульптора Эрзя, где демонстрировалось большое число откровенно формалистических работ автора», а выставка стала «центром паломничества всех приверженцев формализма и их выступлений против советского реалистического искусства». Особое недовольство Александра Герасимова вызывает тот факт, что апологетическую оценку творчеству Степана Эрзя дал Борис Полевой в массовом журнале «Огонек».

В марте 1955 года в Москве проходит XV пленум оргкомитета Союза советских художников СССР, посвященный обсуждению Всесоюзной художественной выставки 1953–1954 годов. Как отмечалось в записке ЦК КПСС, «на пленуме справедливой критике были подвергнуты работы художников Пластова, Цыплакова, Сарьяна, Дейнеки, скульпторов Лебедевой и Коненкова». И хотя позднесталинская вакханалия в отношении лучших советских мастеров живописи и скульптуры продолжалась, некоторые художники уже позволили себе выступить против самых одиозных фигур сталинского времени. «Незаслуженные нападки имели место в отдельных выступлениях по отношению работ Лактионова, Китаева и некоторых других художников-реалистов», — отмечалось в сообщении Отдела науки и культуры ЦК КПСС.

«В ходе прений были отдельные, явно тенденциозные и грубые выступления, инспирированные определенной группой художников и направленные на защиту эстетско-формалистических тенденций в искусстве. Так, скульптор Михновская выступила с попыткой якобы разоблачить докладчика о скульптуре т. Вучетича, причем допустила ряд личных оскорблений в его адрес», — докладывали сотрудники Отдела науки ЦК КПСС. У художников уже явно развязались языки, и один из них заявил, что не видит никаких наскоков, а просто критику в отношении таких художников, как Налбандян и Вучетич. «Мы просто критикуем плохие вещи, а не то, что есть реалистического в нашем искусстве», — заявил художник Аркадий Гиневский[210].

В это время Дейнека получает заказ на оформление Челябинского театра оперы и балета имени М. И. Глинки, где его ученики должны были сделать росписи. Сначала ученик Дейнеки Яков Скрипков получил этот заказ от архитектора В. Куренного, который начинал строить театр еще в 1937 году, но решил предложить работу своему учителю, охотно согласившемуся взяться за дело. «Он был в хорошей творческой форме, мечтал о больших заказах», — вспоминал Скрипков[211]. По эскизам Дейнеки были выполнены живописный плафон зрительного зала на тему «Дружба народов СССР», плафон большого фойе на тему «Народный праздник» и сценический портал «Арлекин».

Однако Дейнека не мог постоянно присутствовать в Челябинске, поэтому давал указания своим