Александр Дейнека - Пётр Германович Черёмушкин

голосов. В сталинские времена коллеги-художники не давали выдвигать Дейнеку на высшую государственную премию, и это продолжилось в хрущевскую «оттепель». И снова возникает вопрос: почему Дейнека был обойден при жизни наградами и званиями? Почему так тяжело ему давалось признание при всем том, что он казался воспевателем советского духа? Вероятно, внутренние противоречия, касавшиеся признания, раздирали души не только таких творцов, как Дейнека, но и многих других, скажем, композитора Дмитрия Шостаковича, который также всячески стремился вписаться в реалии советской жизни, но всегда находил большее признание за границей.

В архиве Дейнеки сохранилось письмо президента Академии художеств Бориса Иогансона от 24 ноября 1958 года, в котором тот просит художника предоставить произведения, посвященные образу советского человека. Внеочередная сессия Академии художеств и сопутствующая выставка были посвящены открывающемуся XXI съезду КПСС. «Придавая большое значение этой выставке, являющейся творческим отчетом членов Академии съезду партии, президиум выражает уверенность в том, что вы примите на ней активное участие своими новыми произведениями, показывающими лучших людей страны — строителей коммунизма», — говорится в письме Иогансона[220], который просит предоставить работы не позднее 12 января 1959 года.

Однако Дейнеке всё меньше нравились реалии, которые его окружали, свойственный его искусству молодой задор казался не очень уместным, да и задора этого становилось всё меньше, а его место занимала немного подсушенная патетика. Хотя на первый взгляд на это не было причин: Дейнека уже давно находился на верхних этажах советской номенклатуры, хотя и не вступал в партию. Хрущев говорил о том, что «коммунизм не за горами», но художнику становилось все труднее поддерживать свой былой оптимизм. Он ищет новые темы и сюжеты, как в картине «Трудное решение», где он с явным уважением прислушивается к физикам, противостоящим таким, как он, лирикам, со сложным колоритом и не лишенной поиска формы. Или создает картину «К звездам», проникнутую патетическим духом покорителей космоса.

После очередного заседания президиума Академии художеств Дейнека разговорился со своим молодым коллегой Иваном Гориным, который ездил в институт при академии на велосипеде. Дейнека направился к своему огромному ЗИМу — в 1950-е годы машине советской номенклатуры звена чуть выше среднего — и сказал: «Давайте, Иван Петрович, поменяемся машинами. Ты бери этот ЗИМ, а я поеду на велосипеде». Горин рассмеялся и согласился. Но Дейнека уточнил: «Только с одним условием: ты садишься в ЗИМ и забираешь с собой мой возраст, а я сажусь на велосипед с твоим возрастом, — к спорту, к возвращению к молодости»[221]. Горин вспоминал, что они с Дейнекой, конечно же, рассмеялись, он сел в свой лимузин, а молодой реставратор — на свой велосипед. Горину стало грустно: его именитый коллега явно тосковал по ушедшей молодости, по зажигательным сюжетам и восторженным взглядам.

* * *

В январе 1959 года Дейнеке присвоили звание народного художника РСФСР. Однако в связи с этим ему отказали в награждении орденом Трудового Красного Знамени, поскольку звание было присуждено ранее. В 1960 году Дейнека вступает в КПСС — как теперь понятно, по совершенно карьерным соображениям, хотя, возможно, тогда это объяснялось надеждами на перемены или «возвращение к ленинским нормам», связанными с решениями ХХ съезда. Некоторые художники-монументалисты оставались беспартийными, потому что не хотели платить членские взносы со своих огромных гонораров. Но в данном случае предстояло его избрание/назначение вице-президентом Академии художеств и, возможно, даже президентом. Поэтому на риск отчисления партийных взносов пришлось пойти.

Однако в июле 1960 года начинается возвышение Владимира Серова, которого избирают первым секретарем Союза художников РСФСР, и он тут же начинает плести интриги и расставлять на нужные посты своих людей. При нем в художнической среде любили перефразировать известную советскую песню «Когда страна стать прикажет героем…» из кинофильма «Цирк». Ее исполняли так: «Когда страна стать прикажет Серовым, у нас Серовым становится любой!» Как когда-то Александр Герасимов, Серов решил завоевать доверие власти, разоблачая формалистов, которым теперь, с учетом смены трендов в мировой живописи, был налеплен новый ярлык — «абстракционисты». Однако организованная им грандиозная провокация в Манеже с участием Никиты Хрущева была еще впереди.

В 1957 году Дейнека знакомится с 36-летней Еленой Павловной Волковой, которая работала в магазине иностранной книги на улице Качалова, весьма диковинной по тем временам торговой точке, ставшей одним из примет послесталинской «оттепели». В нем продавались книги по искусству на иностранных языках — просто так найти их за «железным занавесом» было невозможно. Дейнека был страстным собирателем книг по искусству, и, по воспоминаниям его гостей, в его мастерской на улице Горького была собрана уникальная коллекция. Он любил приходить в этот магазин, чтобы полистать книги, но нравилось ему и ухаживать за милой Леночкой, обладавшей звонким голосом и неувядаемой красотой. Вспоминают, что он приглашал к себе в мастерскую чуть ли не всех сотрудников магазина только для того, чтобы там появилась Елена Павловна, которая занималась формированием фонда магазина.

Много времени они проводят вместе. Она помогает ему устраивать холостяцкий быт, дополняя яркую красоту цветов, фруктов и натюрмортов, которые он так любит, — клубника, желтые сыры, гладиолусы, сирень, жасмин. Елена Павловна понимает его любовь к простым вещам, к нехитрым радостям, на которые не так щедра была советская жизнь. Как вспоминал Владимир Галайко, Сан Саныч влюбился в нее, часто к ней ездил. Как в Академию художеств отправлялся, говорил шоферу: «Давай к Леночке заедем!» По Никитской проезжали, в магазин заезжали, там все девчонки — так непременно даст коробку конфет. «Красиво ухаживал, этого не отнимешь!» — с восхищением говорил шофер Володя.

Глава шестнадцатая

Дейнека, Серов и шестидесятники

Сан Саныч любил, когда в его мастерской на улице Горького появлялся Георгий Нисский — старый товарищ по ВХУТЕМАСу. У Нисского мастерская была на Верхней Масловке, в знаменитом районе художников, и он ездил на «Волге» ГАЗ-21, покрашенной в два цвета — малиновый и бежевый. В капитанской фуражке, привычно играющий роль моряка дальнего плавания — как теперь бы сказали яхтсмена. Нисский неизменно был товарищем Дейнеки по застольям и вылазкам на этюды. И после войны, и после смерти Сталина он оставался его спутником и сотоварищем во всяких начинаниях. Словом, был верным другом, совсем как в популярном тогда советском фильме «Верные друзья». Как и в его картинах с бескрайними просторами советской жизни, которые потом стал изображать Петр Павлович Оссовский, в Нисском чувствовались